Страница 21 из 24
Вода метрах в ста пятидесяти. И поблизости текла речушка. В арсенале лагеря две мелкокалиберные винтовки. Охранники – дети, которые постарше. Из взрослых – одна повариха. Да иногда приезжал затейник с гармошкой.
Задачка…
Назад не уйдешь – никакого транспорта, а лагерь чуть ли не на половине высоты сопки. Да и как бросишь ребят в лесу?
Собрал старших. Сказал – надо самим налаживать жизнь. Всех детей переписали по отрядам. Из девочек постарше назначили пионервожатых. Определили – дежурить надо круглые сутки. Тайга все-таки. Да и край нафаршированный ИТЛ, как сказал полковник.
– А ружья будут? – подал кто-то голос.
– Будут.
– С пулями?
– С пулями.
Это понравилось.
Пошли на склад – а вдруг что-нибудь найдем интересное. Нашли. Волейбольную сетку с мячами. Флаг. Разные игры типа шахматы и домино.
На душе стало веселее.
Поставили мачту для флага. Натянули сетку. Я снова собрал ребят.
– У меня есть предложение. Сами знаете, любая игра без стимула не очень интересная. Взрослые играют на деньги. Дети на щелчки или на ку-ка-реку. Давайте и мы будем играть в волейбол на интерес. Проигравшая команда приносит бак с водой. После этого игра продолжается. И снова проигравшие идут за водой. Я тоже буду играть. Если моя команда продует, я понесу воду со всеми.
Идея пришлась по вкусу. Поварихе она понравилась еще больше.
Жизнь в лагере налаживалась. Зазвучали песни, смех. Мальчишки смастерили луки и устроили соревнования. Появились рукодельницы…
Вечером – линейка. Спустили флаг. Я сказал, что так будет каждый день. Утром подъем и бегом на речку умываться. Завтрак. Традиционная жизнь пионерского лагеря. А сейчас – спать. Дежурные должны получить оружие для ночной вахты. Всем остальным – по палаткам.
И так день за днем.
Однажды утром я зашел в столовую – ею и был тот навес на палках. За двумя стоящими параллельно длинными столами рассаживались дети. У входа на табуретке уселся незнакомый мужчина с баяном. Я сообразил: видимо, наш затейник.
Он начал что-то играть и тут между столов появилась собачка, встала на задние лапы и застыла в нищенской позе.
Я присмотрелся и узнал старую знакомую. В центре города около стадиона стоял голубой попугай. Но торговал он не спиртом, а пивом. Сходились к нему окрестные фронтовики, разговаривали о первом украинском или втором прибалтийском фронтах, хвалили или ругали своих генералов, судили и рядили обо всем, что им пришлось пережить на войне. И запивали, естественно, пивцом с вяленой рыбой.
Сюда, в эту компанию, каждый день приходила небольшая собака. Судя по ней, была она не бездомная, ухоженая, чистая. Без всякой команды садилась дворняжка на задние лапы, свешивала передние на свой живот и стояла так сколько угодно времени.
Выпивохи умилялись, бросали ей свою закуску. Собака пристойно съедала все и убегала. До завтра. Потому что на следующий и еще на следующий дни приходила она к этой пивнушке, как на работу. Постоять на задних лапах. Получить свою подачку.
С нечто подобным я столкнулся несколько лет спустя вдалеке от Советской Гавани.
…Мы зашли в портовый кабачок итальянского города Савона выпить кофе. Присели за столик и увидели, как по залу еле-еле тащится толстая-претолстая такса. Такая толстая, что ее живот тащился по полу. Подошла к одному из столов и молча уставилась на сидящих. Люди с недоумением смотрели на собаку, она – с надеждой на них.
Подошел официант, что-то сказал посетителям, затем принес плошку. Они налили в нее пиво, поставили на пол. Собака подтащила к плошке свое брюхо и принялась лакать напиток.
Когда мы уходили, мой спутник капитан спросил у бармена о таксе. Тот рассказал, что она, наверное, стала алкоголичкой от пива. В кабачок приходит каждый день. Не просит, не требует ничего – просто смотрит на человека и тот непроизвольно тянется за портмоне.
…Ну, а если уж зашла речь о попрошайках, то вот история, не связанная с собаками.
В штате Нью-Джерси в Америке есть одно местечко под названием “Сафари”. Это большая территория. Разбита она на просторные загоны. В них как бы на свободе живут разные крупные звери.
Посетители на своих автомобилях медленно проезжают мимо них. Останавливаются. Рассматривают экзотических животных, обитателей сафари. Фотографируют.
В конце пути – жизненное пространство обязьян. Не клетка – свободное пространство. Я бы сказал, это был обезьяний пост. Стоило нашей машине въехать на их земли, как ее со всех сторон облепили мартышки. Затанцевали на капоте, крыше, багажнике, стали заглядывать в окна, стучались в двери, строили рожи – так они клянчили угощение. Напуганные, мы не решались опустить стекла – стая наверняка разнесла бы и нас, и салон автомобиля в поисках съестного. Лишь слегка приоткрывали окна, просовывали в них угощение. Схватив его, мартышки принимались еще пуще плясать на нашем шевроле, еще настойчивее просить милостыню.
В другой раз я увидел обязьян совсем на воле. Вышел как-то во двор дома, где я остановился в Рио-де-Жанейро. Двор – великолепный тропический сад. Поднял глаза и вижу: по кабелю, протянувшемуся над деревьями, словно канатоходцы, пробирается семейство небольших мартышек. Ну, прямо как белки у меня в нью-йоркском дворе! Впереди идет обезьяна-мама. За ней – трое совсем маленьких обязьянок – ее дети. Семейству было не до меня. Оно двигалось в сторону кафе, куда вел кабель. Похоже, надеялось поживиться там.
Но вернемся в наш пионерский лагерь. Я встал ночью проверить дежурных. Подошел к посту, но ребята были на страже. Окликнули меня и вышли навстречу с ружьями наперевес. Я обратил внимание: они очень гордились своим оружием. Им, как взрослым, доверили настоящие винтовкими с настоящими патронами. В школе, когда начнется учебный год, обзавидуются.
Никогда не суди с первого взгляда ни о собаке, ни о человеке. Потому что простая дворняга может иметь добрейшую душу, а человек приятной наружности может оказаться редкой сволочью.
Днем в воздухе потянуло дымком. Я зашел на кухню. Поинтересовался:
– Это у вас печка дымит?
– Нет, мы не чувствуем.
Прошло еще немного времени. Запах дыма усилился. Проверил: костры ребята не жгли, спичками не баловались. Что за напасть?
Позвал нескольких старшеклассников.
– Чувствуете дым? Надо разведать, что случилось. Хорошо бы залезть на дерево и посмотреть, не горит ли где.
Через несколько минут с высоты раздался крик:
– Есть дым. Тайга горит…
– Посмотри направление и слезай, – прокричал я в ответ. Мне было боязно – как бы мальчишка не свалился с высокого кедра.
Мы прикинули. Оттуда, где бушевало пламя, ветер дул в нашу сторону. К нам спешил огонь. А лесной пожар – сила неодолимая.
Собрались старшеклассники, пионервожатые, наша вооруженная охрана. Вопрос один: что делать? В то время не существовало сотовых телефонов, интернета, скайпа. У нас не было связи, не было транспорта. Расстояние до города – половина сопки. Между нами огонь. Надеяться мы могли только на свои силы и свое бесстрашие.
Я рассказал, о чем думаю. В первую очередь, никакой паники. Малыши начнут хныкать, плакать, звать маму. Каждая девочка берет на себя одного малыша и становится ему мамкой.
Держимся до последнего. Надеемся, что из города к нам доберутся. Когда стемнеет, малышей надо уложить спать в одежде и обуви. Чтобы в случае чего встали и пошли.
Очень важно. Как мы будем уходить. Мы пойдем вниз по речке. Вода предохранит нас от жары. Три-четыре самых крепких старшеклассника пойдут впереди. Щупать дно и в случае ямы показывать, как ее обойти. Столько же пойдут сзади, в хвосте. Отлавливать тех, кто отстал. Пионервожатые двигаются со своими отрядами. Я пойду в середине, понесу малышей. Повар приготовит каждому из нас сухой паек.
Специально для вооруженной охраны. Может случиться, что к нам выскочит зверь – он будет спасаться от огня. Разрешается по нему стрелять. Но прежде всего начинайте кричать. Изо всех сил. Мы выбежим из палаток, зверь увидит, как нас много, и помчится в тайгу. Ну, а если это окажется не зверь, а сбежавший заключенный, – детей, надеюсь, он не тронет.