Страница 6 из 13
Как и в XVII веке, сибирские дворяне и дети боярские обычно выступали низшей администрацией: в крестьянских волостях-при-судах они были приказчиками и комиссарами, на границе ведали караулами, на таможнях отвечали за исправный сбор торговых пошлин, в ясачных волостях собирали ясак, а в казенных деревнях, населенных ссыльными, являлись поселыцичьими смотрителями. Знающие грамоту сидели в канцеляриях, иногда десятками лет дожидаясь чиновничьей вакансии. С 1780-х годов из-за отсутствия дворян-чиновников из казачьей верхушки стали назначать дворянских заседателей в уездные учреждения, а также почтмейстеров и казначеев, присваивая им первые классные чины – ранги. По военному ведомству статус личных дворян они получили позже, уже в XIX веке, через присвоение особых казачьих офицерских чинов хорунжего и есаула.
В целом отрыв казачьей верхушки от рядовой массы служилых людей в течение XVIII века принимал все явственней классово-антагонистический характер, хотя старые сословно-корпоративные рамки с 1787 года стали сохраняться лучше. Казачество все больше превращалось в замкнутую служилую корпорацию. По-прежнему живя в городе и уезде, красноярские казаки составляли одну общую организацию общинного типа. Служилые регулярно собирались на свои казачьи круги, ежегодно распределяли между собой разные службы: ясачный сбор, таможню, годовую службу, сопровождение казенных грузов, караулы при учреждениях, на винокурнях, заводах, мельницах и так далее. Причиненный казне материальный ущерб мог возмещаться сообща. Казачий круг распоряжался общим и выморочным имуществом, свободными сельскохозяйственными угодьями, отведенными казакам. Выбираемый казачий голова утверждался воеводой и подчинялся ему. Казачьи дети, пройдя специальную подготовку у выбранных для этих целей отставных детей боярских, заступали на места и оклады своих отцов.
Казаки по-прежнему не платили подушных денег и получали казенное жалованье. Их административно-полицейские функции, особенно у живших в городах, с ростом населения расширялись. При этом в связи с мерами по укреплению южносибирских границ в Красноярской казачьей команде, как и во многих других уездных командах, стали различать пограничных и городовых казаков. Первых специализировали на караульной службе по «Абаканской границе». Им разрешили переселяться в соседние с ней районы. Находившиеся же в городе и ближней к ней округе городовые казаки все реже использовались в качестве иррегулярных войск. По сохранившемуся до наших дней «Списку послужному Красноярской казачьей команде старшинам и казакам, не способным к службе», составленному 29 ноября 1794 года комендантом Алексеем Кугаевским, можно судить об условиях и содержании служб 52 красноярских казаков. Средний возраст отслуживших казаков (при максимуме 77 лет и минимуме 24 года) составлял 58,6 года, из них 39 лет (при максимуме 59 и минимуме 6 лет) было отдано службе, то есть каждый казак начинал служить в 19,6 года (при максимуме 61 и минимуме 9 лет). Все они по происхождению были местными казачьими детьми. Исключение составлял 67-летний Осип Войцеховский «из польских конфедератов», внесенный в казачьи списки 44-летним в 1771 году. Он был неграмотен, ростом 2 аршина и 7 вершков, лицом бел, светлорус и сероглаз. Последние 13 лет находился «при Ирбинском заводе в карауле» и по причине глухоты и «слабости корпуса» попросился в отставку, собираясь жить в Красноярске на «собственном своем пропитании».
Казачий офицер.
Рисунок Д.А. Аткинсона
Уровень грамотности казаков был выше, чем у тяглых горожан, составляя более 10 процентов (6 из 52 человек). Каждый второй (22 из 52) из них являлся счетчиком, вахтуром, делал казенные закупки продовольствия и разных припасов, что предполагает наличие у них элементов грамотности и устного счета. Больше половины казаков (всего 29) побывали в дальних посылках за пределами своего уезда, в том числе на Колыванской военной линии на Алтае (от 10 лет до года), на Иртышской, Кузнецкой и Нижнеудинской границах, в Тобольске и Иркутске, на Нерчинских горных заводах. Лишь каждый пятый служил в самом Красноярске.
О тяготах казачьей службы свидетельствуют и мотивы отставки. Из-за различных болезней служебно непригодными оказалось больше казаков, нежели из-за старости (соответственно 28 и 24), причем у 14 «старых и дряхлых» возрастные недуги сопровождались благоприобретенными болезнями или увечьями. Довольно высоким был удельный вес покалеченных (10 из 52), в основном от «конского бою». Среди болезней чаще всего встречаются глазные (10 человек «глазами тупы и слепы»); внутренние («нутряная болезнь», чахотка, удушье); недуги простудные (ломота в ногах и руках, шум в голове, пальцы свело и т. п.), а также цинга, кила, «слабость корпуса», падучая, венерическая болезнь.
Рядовые штатных команд Иркутского и Колыванского наместничеств.
Из книги «Описание одежды и вооружения Российских войск 862–1855 гг.»
Тяготы службы неблагополучно сказывались и на семейной жизни красноярских казаков. По «Формулярному списку Красноярской казачьей команды о старшинах за 1794 г.», составленному «казачьим головой армии прапорщиком Иваном Ярцевым», из 39 человек со средним возрастом 36 лет и стажем службы 19 лет были женатыми 32. Судя по среднему возрасту сыновей (7,5 года), браки были сравнительно поздними – в 27–28 лет. Эта сказалось на довольно высоком удельном весе бездетных (11 из 32) и малом числе детей – всего 20 сыновей и 36 дочерей. Таким образом, эта группа казаков демографически себя не воспроизводила.
Рядовые казаки, как обычно, занимались производительным трудом: держали скот, огороды, плотничали, кузнечили, гнали деготь, столярничали, шили одежду, обувь, нанимались «в разные работы» в свободное от службы время к купцам и местным классным чиновникам. О близости к труженикам свидетельствуют и родственные связи казаков. Так, в 1794 году даже у старшин Красноярской казачьей городовой команды (у 3 атаманов, 10 сотников, 15 пятидесятников, урядника, «подпрапорного» – знаменосца и 9 капралов) почти все жены были тяглого происхождения; у 15 – отцы из крестьян, у 5 – из мещан, у 10 – из казаков и у двух – отставной солдат и ясачный. В XVIII веке правительство серьезно ограничило их общий статус.
С другой стороны, правительство так невысоко его ставило, что более 70 лет (с 1721 по 1797 год) допускало двойную сословную принадлежность тех сибирских казаков, которые добровольно вступали в службу, будучи по происхождению тяглецами. По роду занятий и жалованью они считались казаками, но одновременно числились в податных и несли тягло крестьянина или посадского.
Довольно невысоко оценивали служебный статус казачьей старшины. Хотя за служебную заслугу им стали давать небольшие классные чины по военному или гражданскому ведомству, но жалованье им обычно оставляли прежнее, казачье, которое было во много раз меньше.
Местные власти и Сенат до XIX века не признавали за казачьей старшиной в классных чинах даже лично-дворянского права. Служебный статус казачества Сибири характеризовался противоречивыми признаками, что свидетельствовало о незрелости их общей сословной организации, слабой вычлененности казаков из трудовых слоев населения. Более четко их положение было определено реформой М.М. Сперанского.
Солдаты регулярных частей в Сибири по своему положению были близки к рядовым казакам. Из-за приграничного положения и сравнительной дешевизны хлеба в Красноярске с конца 1730-х годов разместили третью роту Сибирского «новоучрежденного драгунского» гарнизонного полка, в основном набранного не из обычных рекрутов, а из местных неверстанных казачьих детей и даже штатных казаков. В 1750-е годы ее заменила седьмая полевая драгунская команда, выведенная в 1770-е годы на забайкальскую границу. С 1764 года, когда учредили городовые военные команды из негодных к полевой и гарнизонной службе солдат, в Красноярск ввели третью роту Томского гарнизонного полка, которая простояла в городе до конца столетия. Убыль в ней восполнялась местными рекрутами и казаками, поэтому фамилии многих унтер-офицеров и рядовых были старожильческими (Чанчиков, Суриков, Шошин, Замятин, Ермолаев, Торгашин, Потылицын, Ковригин, Муруев, Иконников, Кобяков, Пьянов, Калашников, Путимцев, Скварский, Лалетин, Ошаров). Офицеры и некоторые солдаты имели свои дворы, семьи и участвовали в хозяйственной жизни города. Известно, например, что солдаты за плату нанимались для различных работ к городским властям и просто местным жителям. Так, 26 мая 1784 года солдат Никита Шибанов починил за 15 копеек печь в магистрате, а солдат Иван Ошаров продал «казенке»-кабаку дверные крючья и петли за 75 копеек.