Страница 13 из 13
Памятник царю Леониду. Спарта, Пелопоннес п-ов, Греция
Мальчиком постарше я покучивал со своими товарищами. И водку тогда пил. Раз 16 стаканов выпил. И ничего. Весело только стало. Помню, как домой вернулся, мать меня со свечами встретила.
Двух товарищей моих в то время убили. Был товарищу меня Митя Бурдин. Едет он на дрожках. Как раз против нашего дома лошадь у него распряглась. Я говорю: «Митя, зайди чаю напиться>. Говорит: «Некогда». Это 6 октября было. А 7-го земля мерзлая была. Народ бежит, кричат: «Бурдина убили!» Я побежал с другими. Вижу, лежит он на земле, голый. Красивое у него тело было, мускулистое. И рана на голове. Помню, подумал тогда: вот если Дмитрия царевича писать буду, его таким напишу.
Его казак Шаповалов убил. У женщин они были. Тот его и заревновал. Помню, как его на допрос привели. Сидел он так, опустив голову. Мать его и спрашивает: «Что же это ты наделал? Видно, – говорит, – черт попутал». (Сообщение об убийстве чиновника Бурдина было опубликовано в газете «Голос» от 2 января 1865 года в разделе «Внутренние новости», корреспонденция из Красноярска.)
А другой был у меня товарищ Петя Чернов. Мы с ним франты были. Шелковые шаровары носили, кушаки шелковые, поддевки, шапочки ямщицкие. Кудрявые оба. Веселая была жизнь. Маскировались мы. Я тройкой правил. Колокольцы еще у нас валдайские сохранились с серебром.
И заходит это он в первый день пасхи. Лед еще не тронулся. Говорит: «Пойдем на Енисей в прорубь рыбу ловить».
– Что ты? В первый-то день праздника?
Пне пошел. А потом слышу: Петю Чернова убили и под лед спустили. Я потом его в анатомическом театре видел: распух весь, и волосы совсем слезли – голый череп. Портрета его не осталось, так мать после приходила, просила нарисовать. Я его как живого нарисовал: зрительная память очень развита была…
М.А. Волошин по поводу этих суровых реалий сибирской жизни, запомнившихся Василию Ивановичу, замечал:
«Такими суровыми ударами, глубоко проникавшими в душу, но не направленными против нее непосредственно, вводила сибирская жизнь будущего художника в трагические реальности русской истории. Тесный уют старого уклада жизни и широта земных просторов, древнее смирение перед роком земной справедливости и случайные убийства, бессмысленная гибель близких людей; хмельная кровь непокорных казаков и приобщение темным переживаниям, инстинктам, порывам народной толпы – черта за чертой, ступень за ступенью готовили душу к таинствам творческого воссоздания. Но в ней надо было зажечь волю к творчеству и дать возможность выражать себя».
Годы учения
«Склонность к внимательному изучению окружающего мира была заложена в Сурикове от рождения. Но судьба позаботилась и о том, чтобы поместить его в среду, где она могла получить почву для питания. Многие из членов семьи Сурикова были не чужды искусству. Отец был музыкален и обладал прекрасным голосом. Мать была женщиной простой, неграмотной, но с сильной волей и ясным разумом, отличалась большой художественностью в определениях, занималась рукоделием. (Сохранилось два выполненных художником портрета Прасковьи Федоровны Суриковой-Торгашиной. Первый был сделан в 1887 году и передан автором в 1913 году в дар Третьяковской галерее, а второй написан в 1894 г. и хранится в фондах Красноярского краевого краеведческого музея.)
Чтение манифеста 1861 года по отмене крепостного права Александром II на Смольной площади в Санкт-Петербурге.
Репродукция картины А.Д. Кившенко
Дядя Василий Матвеевич Суриков, по прозвищу Синий Ус, тот, который на смотру, когда его начальник оскорбил, сорвал с себя эполеты и его по лицу «ватрушками» отхлестал, был поэт – стихи писал».
Он служил пятидесятником, хорунжим и сотником. Умер в отставке 42 лет, 5 марта 1868 года. Его отец Матвей Иванович (1779—?) и мать, вторая жена отца, Александра Васильевна Терешникова (1815-?). Матвей и Иван, отец художника, были родными братьями (см. родословную Суриковых). Естественно, художник не мог не знать оригинального творчества своего дяди, поэтому остановимся на нем подробнее.
Самобытным, наиболее демократичным по происхождению и во многом по своему социальному содержанию было творчество этого поэта-самоучки. О себе автор так говорит в стихотворении 1862 года:
Очевидно, во второй половине 50-х годов В.М. Суриков вышел в отставку. С 1856 по конец 1861 года он служил в г. Енисейске у полицейского пристава Артемьева письмоводителем, затем последовал за ним «той же должности в с. Каратуз Минусинского округа, где Артемьев был избран заседателем. Первоначально Каратуз был одним из приграничных форпостов, обозначавших с 1728 года нейтральную полосу между Россией и цинским Китаем. В постоянный населенный пункт он превратился после 1768 года, когда Екатерина II разрешила красноярским казакам, ездившим два раза в год к пограничным знакам, переселиться в 30-верстную пограничную полосу. Первое упоминание в источниках о Каратузской станице относится к 1782 году. Дальнейшая судьба поэта неизвестна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.