Страница 7 из 13
Гарнизонный солдат.
Изображения мундиров Российско-Императорского войска, состоящих из 88 лиц иллюстрированных. СПб., 1793 г.
Каждый солдат в принципе должен был пройти следующие ступени своего армейского, а значит, и жизненного пути: полевые полки; гарнизонные полки (с 1764 года – гарнизонные батальоны); присутственные места гражданских ведомств (сторожа, рассыльщики и т. д.) или поселение; увольнение «на собственное пропитание» или содержание в монастыре и богадельне, ас 1764 года – нахождение в инвалидной команде. Эта разработанная в основном Петром I система была ориентирована на максимальное использование личного состава армии. Дело не менялось из-за того, что в Сибири вместо «инвалидных команд» ввели «штатные городовые команды» или роты на правах гарнизонных частей.
В прямом своем качестве (как военная сила) размещенные в Красноярске регулярные части практически не использовались. Многие из личного состава занимались только обеспечением своей части продовольствием, фуражом и починкой амуниции. В 1718–1762 годах видное место составляли обязанности по сбору подушных денег, борьбе с побегами и утайкой от обложения. Солдаты также участвовали в сборе различных окладных и неокладных сумм по уезду, контроле выборных посадских целовальников на таможнях. Довольно широко военные чины, особенно офицеры, привлекались в административно-управленческих и хозяйственно-организаторских целях. В 1763–1783 годах, кроме замещения воевод, офицеры были экономическими казначеями у бывших монастырских крестьян края, ас 1780-х годов они встречаются среди надзирателей, или «посельщичьих смотрителей», в селениях крепостных, сосланных в зачет рекрутов.
Помимо фискально-финансовых и карательных функций, регулярные части постоянно использовались в охранно-полицейских целях. Гарнизонные солдаты во многом сменили, а с 1764 года – почти везде полностью вытеснили казаков во внутренних городских караулах.
Жалованье солдат было настолько скудным, что правительство даже немногочисленных их детей уже с младенческого возраста брало на казенное содержание. Согласно «Инструкции полковнику» 1764 года, солдатским детям в возрасте от двух до шести лет выдавали казенный провиант по четверику (пуду) в месяц и по половине гарнца круп (1 кг) каждому, или же деньгами по местным хлебным ценам. Тогда же с учреждением городских штатных команд вдовам гарнизонных солдат и отставным на пропитание была введена (исходя из общей для страны назначенной пенсионной суммы в 344 тысячи рублей) пожизненная пенсия – 2 рубля в год на себя и 3 рубля на детей. Деньги на содержание детей прекращали выдавать: мальчикам – со времени зачисления их в школы, а девочкам – по достижении ими 12-летнего возраста, после чего, если они не выходили замуж, их следовало отдавать на фабрики.
Живущие при полках вдовы получали на детей с двухлетнего возраста по четверику хлеба ежемесячно. В школы, сначала цифирные, ас 1732 года – полковые или гарнизонные, отдавали с семилетнего возраста, а сирот, по указу 1761 года, раньше, как не имеющих пропитания. По штатам 1731 года в первый год, «по вступлении в науку, пока изучают букварь и заповеди», школьник получал 1 рубль 35 копеек жалованья; затем, «по вступлении в письменную науку, и которые склады писать будут, и обучаются петь, и арифметике, и музыке, и слесарному мастерству, и писарской должности», жалованье увеличивалось до 1 рубля 59 копеек; наконец, «которые по окончании арифметики будут обучаться геометрии и фортификации», те получали 2 рубля 7 копеек. Кроме того, на каждого школьника отпускали ежемесячно муки по 2 четверика, круп – по 1/8 доли четверика и соли по 2 фунта. Одежда и обувь тоже были казенные: раз в три года был положен мундир в виде кафтана из сермяжного сукна с красными обшлагами и роговыми пуговицами, крытая суровым полотном овчинная шуба, штаны толстого парусного сурового полотна, круглая красная суконная шапка с черным околышем и овчинным низом с нашитыми соответственно классу цветными кистями. Ежегодно на галстуки отпускались материя и деньги (3 копейки), две холстинные рубахи и двое портов, а также две пары башмаков с пряжками и две пары чулок. Обучающимся в третьем классе «в прибавок» отпускалось красное сукно на воротник к кафтану.
Обучение детей солдат, как, впрочем, и других чинов, было обязательным. Так, именным указом от 3 сентября 1736 года под угрозой уплаты 100 рублей штрафа было объявлено, чтобы «офицерские, дворянские, солдатские и прочих чинов людей дети от семи лет и выше… явились (до 1 января 1737 г, – Г.Б.), и годные – в службу, а малолетние – в школы поступали».
По указу Петра I в 1721 году в каждом гарнизонном полку устанавливалось 50 вакансий для солдатских детей, которых зачисляли в цифирные школы. Полковые школы, согласно указу от 2 сентября 1732 года, наполнялись уже из расчета 8 учеников на роту и 64 – на полк С июля 1735 года разрешили принимать сверхкомплектных учеников, отпуская на каждого по четверику муки в месяц и 30 копеек денег, а в 1744 году цифирные школы слили с гарнизонными, разрешив обучаться в них всем желающим на своем содержании.
По новым штатам 1764 года каждая гарнизонная школа полка имела по-прежнему 50 вакансий, но из них 14 резервировались для офицерских, а остальные – для солдатских детей. Дети солдат, а со второй половины XVIII века – и казаков Приенисейского края, обучались в Тобольской и Томской гарнизонных школах.
Эта система ведомственного обучения детей личного состава вооруженных сил страны со второй половины XVIII века обеспечивала российскую регулярную армию хорошо подготовленным унтер-офицерским составом[9].
Новшества сильно задели приенисейское казачество, тем более что мирная жизнь навсегда пришла на берега Енисея.
Всех заштатных вместе с отставными и казачатами внесли под названием «разночинцы» в налоговые списки. Так Петр I «отблагодарил» «государеву служилую рать», как именовали себя сибирские казаки, за приобретение богатейшей зауральской страны. Оставляли на службе, в первую очередь по физической пригодности, старинных, служивших в трех и более поколениях. Прочих, особенно недавно поверстанных из посадских и крестьян, исключали первыми, записывая в прежнее сословие. Это основательно задело енисейских и красноярских казаков, в ряды которых включили более 300 человек в связи со строительством двух острогов на юге края. Недавние казаки, особенно из командной верхушки, долго не могли смириться с утратой своего престижного статуса и упорно именовали себя по-старому. Так, отвечавший за почтовое сообщение в сторону Томска Лев Суриков в 1740 году именовал себя в рапорте в Красноярскую воеводскую канцелярию: «неверстанный казачий сын красноярский разночинец». Интересно, что он еще в 1764 году считался казачьим сыном.
Стать на «убылое место» разночинцу – бывшему казаку официально было почти невозможно. Исключать из «тягла», то есть освободить от денежных платежей и натуральных повинностей, могла лишь верховная власть. Так, 26 июля 1734 года «красноярский неверстанный сын боярский Иван Суриков младший» (внук Григория) просил о приверстании его в пешие казаки «на место Бориса Трошина, понеже он скорбен… в канцелярию подавал прошение об отставке, и желает он, Трошин, вместо онаго Сурикова платить подушные деньги». Помета на прошении не оставляла надежд: в службу не определять «понеже ис подушного платежа в службу писать не велено»[10].
Ситуация в этом плане, казалось, возникала тупиковая: на законных основаниях верстать некого – дважды в одну реку нельзя войти,
а службу исполнять необходимо. Артельная казачья организация «войсковой крут» выход нашла простой. На деньги с освободившихся мест нанимали в службужелающих разночинцев. Последние, продолжая платить прежнее тягло, функционально были казаками. Такой разрыв между общим сословным статусом и функциональным был не редкостью, в том числе и у духовенства, когда приходская община платила миром раскладкой за тяглеца, выбранного от нее в члены клира. Аналогичная ситуация возникала с низшими канцелярскими служащими (пищиками, подповытчиками, повытчиками, копиистами, подканцеляристами) с петровского времени. Из-за острой нехватки грамотных людей местные власти брали на службу лиц из налогоплательщиков, не имея права снять их с тягла. Платили же им из штатных сумм, положенных на так называемые затабельные должности. При этом охотнее брали, да и шли, на канцелярские работы те, кто родился между переписями и поэтому нигде не был записан. Интервалы между переписями были в среднем 20 лет, в XVIII веке провели пять переписей. В этом случае у грамотного толкового молодого человека был шанс попасть в сословие «приказных людей», то есть в штат «затабельных чинов», которые не были тяглецами и обязаны потомственно нести канцелярскую службу, из которой можно было попасть, заслужив 14-й класс Табели о рангах, в личное, а с получением 8-го класса – потомственное дворянство. Такая местная практика делала грамотность очень привлекательной для честолюбивых сибиряков и их креативных детей.
9
Быконя Г. Ф., Федорова В. И., Бердников Л. П. Красноярск в дореволюционном прошлом: XVII–XIX века. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1990. С. 60–70.
10
РГАДА. Ф. 1019. Оп. 1. Д. 65. Л. 66 об.