Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 100 из 116

Глава 36

Во внутреннем дворике гостей ждали дворецкий и выстроившиеся шеренгой слуги. Один из них подскочил к Хавьеру и забрал дары. Отправив солдата на кухню, дворецкий повёл Анри в большую залу для приёмов, а позади пристроился слуга с гостинцами.

В самом её конце, под картиной с изображением величественного замка рода Альменара, стоял сам граф. По правую руку от него стояла графиня, а ещё правее — контессы Исабель, Луиса и Лаура.

Во время представления дворецким торговец, согласно правилам, опустил голову и, отвесив церемониальный низкий поклон, приблизился к губернатору.

— Рад вновь лицезреть вас, сеньор Анри! — губернатор радушно раскинул руки, словно желал обнять гостя.

Анри взял у слуги шкатулку с сигарами и, не поднимая головы, протянул её графу Альменара:

— Прошу ваше превосходительство принять от меня этот скромный дар!

— О-о-о, сеньор Анри, вы знаете, как меня потешить! — с искренним удовольствием принял шкатулку губернатор. Передав её стоящему рядом слуге, обратился к жене:

— Графиня, именно сеньору Анри наш город обязан своим спасением! — и, когда гость сделал шаг в сторону, чтобы предстать перед сеньорой Каталиной, переключился на входившего дона Себастьяна.

Всё так же глядя на носки своих туфель, Анри отвесил графине изящный поклон, за что был милостиво удостоен сухого:

— Приветствую вас в нашем доме, сеньор, — однако руки для поцелуя ему не подали и торговцу пришлось целовать край подола шёлкового платья, став на колени.

Когда Анри поднялся, сеньора Каталина проявила ещё одну милость, снизойдя до беседы с ним:

— Говорят, вы применили некую хитрость, так испугавшую глупых пиратов, что повергла их в бегство, — в надменно-холодном голосе графини промелькнуло едва заметное любопытство.

«Говорят, в Риме кур доят» — вдруг прилетела дерзкая мысль, на краткий миг повергшая Анри в недоумение. К счастью, сеньора Каталина ничего не заметила, поскольку торговец глядел в пол, а графиня — на приближавшегося к её мужу аристократа. Не имея времени поразмыслить, где он мог получить такие познания о Риме, Анри лишь отогнал эту невежливую фразу на самый краешек сознания. После короткого замешательства ему удалось упорядочить мысли, подавить внезапно нахлынувшие раздражение и неприязнь, и с должным почтением ответить:

— Господь надоумил нас обмазать лица глиной и направил врагам в тыл. Неожиданность и стремительность нашей атаки испугала их, ваша светлость. И лишь потом, увидев наши лица, они решили, что это слуги Преисподней пришли по их грешные души.

— Святая Дева! Кто бы мог подумать, что город спасёт грязь, нанесённая на лица солдат! — зашуршала шёлком графиня и Анри догадался, что она крестится.

Понимая, что разговор окончен, он обернулся к стоявшему за спиной слуге и взял из его рук сладости.

— Ваша светлость позволит преподнести ей небольшой гостинец?

— Вы весьма любезны, сеньор, — нарочито снисходительно произнесла графиня и дала знак стоящему за ней слуге принять из рук гостя вазочку.

Поклонившись контессам, торговец получил в ответ реверанс от сеньориты Исабель и руку для поцелуя. Встав на колени, мужчина слегка коснулся губами кончиков её пальцев.

— Вы настоящий герой, сеньор Анри! Я уверена, что именно поэтому Господь возложил на вас спасение города, — восторженно и с неподдельным уважением произнесла старшая графская дочь и уступила место младшей.

— Как это должно быть отвратительно — обмазывать лицо грязью! — протягивая, по примеру сестры, руку для поцелуя, высказалась контесса Луиса.

— Ничто не может быть отвратительней смерти, дорогая, — назидательно сказала ей немолодая дуэнья, и также положила свои пальцы на облачённую в перчатку ладонь всё ещё стоявшему на коленях Анри.

На этом церемония приветствия был окончена, и молодой человек отошёл в сторону дожидаться дона Себастьяна. Попивая поданный слугой в качестве густатио белый херес, он наблюдал, как представленный графине аристократ был ею благосклонно принят. Одарив гранда небольшим реверансом, графиня мило улыбнулась, протягивая руку.

— Как приятно встретить такого блистательного кабальеро в нашем захолустье, — проворковала она, лично принимая вазочку со сладостями. — Вы непременно должны чаще посещать нас, дон Себастьян!

— Мои обязанности не оставляют мне времени для визитов, графиня, — откланялся аристократ и отправился целовать ручки дочерям и сестре графа Альменара.

Завершив церемонию поклонов и реверансов, Себастьян присоединился к другу.

— Похоже, вам удалось завоевать симпатии сеньоры Каталины, — встретил его Анри лёгким сарказмом, потягивая сухое ароматное вино.

— Вы добиваетесь расположения графини, друг мой? — невозмутимо спросил аристократ, беря с подноса слуги пузатый нидерландский рёмер с хересом.

— Бог с вами, капитан! Мне вполне достаточно внимания её старшей дочери. Просто, если Судьбе будет угодно сблизить меня с семейством Феррер, то было бы неплохо узнать, чем я так неугоден сеньоре Каталине. Неужели всему виной моё плебейское происхождение? — попивая вино и наблюдая за тем, как графская чета приветствует семейство Ревуэльта, ответил торговец.

— Неужели вы приняли близко к сердцу мои слова и решились присмотреться к контессе Исабель? — в голосе дона Себастьяна послышалось лёгкое удивление.

— Я всегда прислушиваюсь к мудрым советам, однако в этом случае мне почему-то кажется, что от моего решения мало что зависит, — допив вино, Анри поставил кубок на поднос. Тоже самое сделал и Себастьян — к ним приближалась чета Ревуэльта.

— Рад лицезреть вас, сеньоры! — добродушно пророкотал комендант форта. — Позвольте представить вам мою жену, — он полуобернулся к невысокой женщине, — Люсия де Кастельви-и-Молине.

На немолодом, но не утратившем миловидности лице сеньоры де Ревуэльта появилась приветливая улыбка. Она сделала лёгкий реверанс, изящно склонив черноволосую голову, покрытую полупрозрачной узорчатой мантильей над высокой украшенной перламутром пейнетой[147].

Идальго Ревуэльта представил супруге сперва дона Себастьяна, а затем Анри.

— Так это вам, сеньор Верн, мы обязаны своими жизнями? — сеньора Люсия протянула руку для поцелуя преклонившему колени мужчине.

— Я всего лишь орудие в руках божьих, ваша милость, — скромно ответил тот и едва коснулся губами кончиков пальцев сеньоры.

— А вы, оказывается, не только отважны и богаты, но ещё и скромны, сеньор Анри! — приятный мягкий голос сеньоры де Ревуэльта прозвучал одобрительно. — Надеюсь, вы всенепременно посетите нас завтра же, сеньоры, — женщина прикрыла нижнюю часть лица расписным шёлковым веером и обвела глазами дона Себастьяна и Анри, — дабы во всех подробностях рассказать нам о том, как вы спасли Белиз!

— Прошу простить мою неучтивость, сеньора Лусия, но неотложные дела не позволят мне посетить вас в ближайшие дни, — сделал огорчённое лицо аристократ.

— А вы, сеньор Анри? — повернулась к торговцу сеньора де Ревуэльта.

— К моему величайшему сожалению, я не смогу удовлетворить интерес вашей милости, так как на рассвете отбываю в новую экспедицию за сеньорой Паулой.

— Ах, как это благородно с вашей стороны! Сколько же всего ей пришлось пережить бедняжке?! — всплеснула руками сеньора де Ревуэльта. — Надеюсь, вы, с божьей помощью, вскоре вернёте её домой, сеньор Анри, — перекрестившись, она взяла мужа под руку, и семейная чета направилась приветствовать алькальда с супругой, только что завершившими принимательную церемонию.

Дон Себастьян, взяв с подноса вновь наполненный рёмер, проводил взглядом семейство Ревуэльта и повернулся к Анри:

— Нет ли случайно дочери на выданье у сеньора Франсиско? — Такие вопросы надо задавать коммодору, капитан. Если кто и знает в лицо и поимённо всех сеньор и сеньорит нашего города, так это точно он, — ответил Эль Альмиранте и потянулся к слуге за новым кубком золотистого хереса.

147

Пейнета — крупный гребень, как правило из резного черепахового панциря, высотой до 20 см, который носится под мантильей. Замужние женщины носили пейнеты чёрного или коричневого цвета, а незамужние белого или кремового. Такое же цветовое различие соблюдалось и для мантильи.