Повелитель моря

Агния Миллерова

Повелитель моря

Книга первая

Посвящение

Моей доченьке Светлане, моему первому слушателю, читателю и критику, убедившей меня писать, посвящаю этот роман.

Хочу так же выразить свою огромную благодарность тем, кто меня поддерживал, вдохновлял и помогал. Прежде всего это Елена и Анатолий Спесивцевы, Марина Калмыкова, Александр Евтушкин, Игорь Черепнев, и конечно же, мой муж, без поддержки которого вряд ли я смогла бы писать, ни о чём не заботясь и ни на что не отвлекаясь.

Часть I

Знаки судьбы

«И не введи нас во искушение…»

Пролог

— Ты куда?

— Спи, любимый. Я немного помедитирую и вернусь, — Агата поцеловала сонного мужа и заботливо подоткнула одеяло.

— Что, опять сложный пациент спать не даёт? — перевернувшись на другой бок, спросил Ярослав, зевая.

— Не даёт, — вздохнула жена, сев на постели и шаря рукой в темноте по прикроватному столику в поисках заколки.

Муж не ответил, и Агата обернулась. Ярослав, положив голову на сложенные ладошки, сладко спал. Заколов волосы, она тихо выскользнула из спальни и осторожно закрыла за собой дверь.

Ночь была безлунной, но бледный свет уличного фонаря, через окно проникавший глубоко в гостиную, позволял пройти через коридор, не включая свет. Не понадобилось включать его и в гостиной — старинный ореховый сервант был хорошо различим. Взяв из него недогоревшую восковую свечу, женщина привычным движением руки нащупала на небольшом карнизе серванта зажигалку, и маленькое оранжевое пламя весело затрепетало, заливая комнату мягким светом. Поставив подсвечник на журнальный столик, Агата зажгла ароматическую палочку и зашторила окно. «Сакра[1]! А телефон-то я в спальне забыла! — укорила она себя. — Ладно, обойдусь без музыки», — села на ковёр в сукхасану[2] и закрыла глаза.

В «лихие девяностые» в гибнущем Советском Союзе гораздо востребованней, чем врачи, стали всякого рода экстрасенсы, целители и колдуны. Не минуло это увлечение и поликлинику, где тогда работала Агата участковым терапевтом. Вспомнив своё увлечение гипнозом, она провела несколько успешных сеансов с коллегой, страдавшей неврозом, и, попав под сокращение и оставшись без работы, решила попробовать себя на целительском поприще. Продав заботливо запасённые мамой «в приданное» модные бельгийские покрывала, Агата отправилась в Москву на курсы экстрасенсов, и вместе с дипломом «специалиста по бесконтактному массажу» привезла домой твёрдое убеждение, что почти все эти экстрасенсы — жулики и шарлатаны. Однако вручённый там красный диплом с круглой печатью Министерства здравоохранения позволили получить патент целителя, и, арендовав медицинский кабинет, Агата стала помогать страждущим.

Врачебный опыт и потомственная любовь к фитотерапии довольно быстро сделали её известной городской целительницей. Людская молва однажды привела к ней Наташу, предложившую устроить небольшое целительское турне по Чехии. В Праге довольно быстро нашлись предприимчивые люди, предложившие делить доходы пополам в обмен на оформление вида на жительство и официальную «крышу». Поскольку СССР распался и возвращаться уже было некуда, Агата согласилась.

Желающих полечиться у русской целительницы было немало, но ещё больше оказалось тех, кто желал учиться у неё. И на первом же семинаре Агата встретила Ярослава. После свадьбы стало окончательно ясно, что теперь её дом здесь, и возникло желание вернуться к любимой работе, тем более что чешские власти, наконец-то проснувшись, стали «затягивать гайки» доморощенным экстрасенсам, но процесс признания диплома врача оказался слишком долгим.

За это время родилась дочь — Луция, а многие бывшие пациенты и их знакомые донимали мольбами о помощи. Вот и пришлось Агате, чтобы не возникло проблем с властями, переквалифицироваться в психолога, закончив полугодовые курсы, а родственник одного пациента, будучи главврачом и не задавая лишних вопросов, взял «русскую чешку» на работу в поликлинику. Так к частным пациентам добавились и официальные. Один из таких — молодой парень, просаживавший не только свои, но и чужие кроны в игровые автоматы — и лишил Агату сна.

Глубоко вдыхая наполнивший комнату аромат сандала, женщина постепенно успокоила бег мыслей. Почти двадцатилетняя практика подсказывала, что все доступные ей методы этому парню не помогут. Человек, запустивший в себе программу деструкции и упорно отказывающийся что-либо изменить в своей жизни — безнадёжен. Такой вывод был поражением, и это болело. Но ведь есть ещё и другие, которым она может помочь!

«Ладно, завтра попробую в последний раз достучаться до Алеша. Не получится — всё, скажу в регистратуре, чтобы его ко мне больше не записывали, а ещё раз попробовали уговорить обратиться в психдиспансер».

Сделав глубокий выдох, Агата окончательно расслабилась. Последняя мысль «Нельзя спасти всех!» растаяла вместе с облаком в голубом небе. Агата заставила воображаемое небо потемнеть и усеяла его звёздами. Наслаждаясь внутренним покоем, любуясь воссозданными памятью созвездиями, она вдруг почувствовала мимолётное сильное головокружение. Открыв глаза, женщина не сразу поняла, где она.

Глаза больно резанул яркий свет. От неожиданности Агата зажмурилась и тут же поймала себя на мысли, что это странно. Причём странным показалось не то, что ночью, в комнате, освещённой лишь пламенем свечи, она увидела ослепительный свет, а то, что он сделал больно. В недоумении Агата вновь открыла глаза, но уже осторожно, прикрыв их рукой, и осмотрелась.

«Господи, я же на корабле!» — вдруг осознала она.

«Не просто на корабле, а на „Победоносце!“» — прилетела вдруг откуда-то мысль, словно в её голове кто-то был удивлён тем, что можно не знать такие очевидные вещи.

И Агата уже просто откуда-то знала, что «Победоносец» — это настоящий боевой парусный корабль, флагманский. Вопрос «что значит флагманский?» даже не успел полностью сформулироваться — ответ пришёл сам собой.

Агата понимала, что это не сон.

«Странная галлюцинация».

Опустив руки, она ощутила под пальцами ковёр и вдруг осознала, что одновременно сидит дома на полу и…

…стоит, балансируя, на палубе.

Понимание, что её тело всё-таки находится дома и лишь сознание преподнесло сюрприз, не давало испугаться по-настоящему. Ощущение было двояким и очень удивительным — лёгкая тревога смешалась с уверенностью, что всё будет хорошо. Агате было комфортно и потому она принялась осматриваться.

Всё пространство впереди неё занимал надутый ветром голубой парус, под ногами — некрашеная дощатая палуба, а над высоким деревянным бортом… «фальшборт» — вдруг поправилась мысль… простиралось безбрежная необыкновенно синяя гладь, у далёкой линии горизонта слившаяся с ярко-голубым небом. Едва мелькнул вопрос «море это или океан?», тут же появилась уверенность — это Карибское море. И тут же порыв ветра толкнул в спину, заскрипели мачты, а глубокий вдох наполнил рот солёным привкусом моря.

Понимание, что она оказалась в чужом теле, пришло не сразу — на это понадобилось несколько мгновений, а может быть, и минут. Женщина разглядывала себя с интересом и удивлением — ведь всё на самом-то деле было знакомо и привычно: мягкие, очень высокие облегающие белые сапоги с манжетами, короткие тёмно-синие штаны и такого же цвета атласный камзол, подпоясанный широким жёлтым шарфом. Из рукавов выглядывали пышные кружевные манжеты белой шёлковой рубашки и… красивые мужские руки с перстнями на длинных пальцах. С левого бока сначала нащупала, а потом и увидела длинные ножны с саблей, а за спиной — уже знала — засунуты за пояс короткие — с дагой.

1

Сакра (на чешском «sakra») — восклицание, аналогичное русскому «чёрт!». Вероятнее всего происходит от лат. Sacer, Sacred — «святость». Верующие люди не произносили раньше вслух названия «нечистых сил», боясь призвать их. Поэтому, например, в Чехии до сих пор, споткнувшись, призывают святых или всеобъемлющим «сакра» или же не менее частыми Proboha (ради бога), Kriste Pane (Господи Иисусе) и Panenko Marie (Дева Мария).

2

Сукхасана (в переводе с санскрита — «удобная поза», в просторечье — «сидеть по-турецки») — одна из основных релаксирующих асан в йоге. Поза используется при выполнении дыхательных упражнений, концентрации внимания и медитации.