Хватка

       — Сидите, — с порога сказал он, — я не генерал, вернее, не совсем военный, чтобы передо мной вскакивать.

       Он протянул Винклеру тонкую кисть руки, кожа которой, похоже, совершенно не видела солнечного света:

       — Меня зовут Вальтер Грайте, — представился он, и сел в кресло напротив, — я биолог, руководитель исследовательского отдела Аненербе. Здесь я курирую один из проектов, в рамках которого находитесь вы и ваши люди. Непосредственно на месте проектом руководит небезызвестный вам гауптштурмфюрер Бауэр. — Биолог сделал короткую паузу и сразу же перешел к делу. — Скажите, вам уже известно что-либо о ваших задачах?

       Винклер старался выглядеть спокойным, но его мозг судорожно пережевывал ключевые слова: «я руководитель исследовательского отдела Аненербе».

       Похоже, эти люди обосновались здесь очень плотно, раз даже перед приездом самого фюрера продолжают спокойно работать над какими-то проектами, и, более того, не замораживают их на это время, а напротив, вводят в активную фазу. «Ну да, — с ехидцей заметил про себя офицер, — такой я тебе простак. Сейчас же возьму и расскажу тебе все, что знаю», однако вслух Винклер лишь сдержанно произнес:

       — К сожалению нас пока держат в полном неведении в отношении этого, господин Грайте.

       — Ну, что вы, — услышав это, устало улыбнулся биолог, — не поверю, что ничего не знаете. Не нужно меня опасаться, это лишнее. В вашей команде собраны первоклассные разведчики, спортсмены, стрелки, можно сказать элита войск СС. Я осведомлен о том, сколько опасных миссий им удалось завершить удачно, и все только по причине того, что вы лично формировали этот отряд.

       — У меня нет отряда, — сухо заметил Винклер, — были две группы, которые сейчас преобразованы в одну. Замечу, что они созданы по распоряжению рейхсфюрера и не являются чем-то исключительным. Подобных мне командиров специальных групп в СС десятки, если не сотни.

       — Вы себя недооцениваете, — хитро заметил Грайте, — сотни командиров подобных групп вы говорите? Скажите, а многие из них имеют звание оберштурмбанфюрер? А еще, у кого из них, позвольте спросить, ходят в помощниках майор и штурмбанфюрер? Причем, один просто гений разведки, а другой великолепный атлет, спортсмен, мастер стрельбы и рукопашного боя. Понятно, некоторые завистники смеют говорить о том, что подобное достигнуто вами исключительно из-за родства с Георгом фон Шницлером, но ваш послужной список, награды и выполненные задания говорят о другом.

       Вы, Винклер, очень жесткий, волевой и надежный исполнитель с прекрасно выученной, штучно подобранной командой, впрочем, как раз в подборе кадров, насколько мне известно, вы и воспользовались влиянием дяди вашей супруги. Я читал запросы в войска на то, что бы вырвать с фронта и записать в ваши ряды отдельных солдат и офицеров. Но, опять же, это ведь вы, имея вес, настояли на том, чтобы Гиммлер разрешил создать вам постоянный отряд, а не действовать каждый раз с разными людьми? Вы, — выделил это слово интонационно Грайте, — обнаружили всех своих специалистов там, на фронте, оценили их качества и поняли то, что они могут принести Германии гораздо больше пользы не в качестве бойцов специального отряда, а не пушечного мяса…

       — У меня не отряд, а две группы, — снова поправил биолога, Фридрих.

       — Давайте все же считать их специальным отрядом, — по-кошачьи промурлыкал Грайте, — скажем, с сегодняшнего дня. Кстати, я должен вам сказать — раз за вас поручился Бауэр, мы, если все будет складываться удачно, можем перевести всех вас в прямое ведение Аненербе.

       — Давайте не будем спешить, — вспомнив о «Крестьянине» и событиях 1941-го года в Легедзино, осторожно ответил Фридрих, — я пока ничего не знаю о том, что нам предстоит делать, а вы, …только не сочтите за грубость, слишком уж издалека начинаете и подозрительно мягко стелете.

       — Хм, — улыбнулся Грайте, — я стелю?

       — Ну как же, — шутливо пояснил Винклер, — я вошел сюда командиром специальной группы, а простым вашим решением выйду командиром специального отряда, и все это только за несколько минут разговора.

       — Шутите, — с пониманием кивнул биолог, — но боюсь, что у вас нет выбора, господин оберштурмбанфюрер. Если убрать заготовленное мной вступление и сразу посвятить вас в детали того, что предстоит делать вашему отряду, отказа с вашей стороны просто не может быть. Надеюсь, об этом вы тоже догадываетесь?

       Винклер откинулся назад, и медленно забросил ногу на ногу:

       — Ну, — заметил он, — вряд ли моих людей можно чем-то испугать. Вы же сами говорили, что знаете все об их боевых успехах. Впрочем, я воспользуюсь вашим советом и признаюсь откровенно: судя по тому, как аккуратно вы подходите к основной части разговора, я могу предположить только то, что нам предписывается убить Сталина?

       — Ну что вы, — со смешком вырвалось у Грайте. Он встал и подошел к окну. — Эти операции находятся вне ведения Аненербе. Наша основная задача — наука, господин оберштурмбанфюрер.

       Именно науке судьба, в лице фюрера, дала редкий шанс — шлепнув по рукам всяких нытиков и приверженцев морально-этических норм, сделать колоссальный шаг сразу во всех областях человеческой деятельности. В химии, в физике, в медицине! А механика, электромеханика, …электроника, наконец! Да если хотя бы каких-то десять лет все будет двигаться так же, как сейчас, я боюсь даже предположить, до каких высот может прыгнуть гений ума человека.

       Но, — вздохнул биолог, — разумеется, на этом интереснейшем пути познания есть и некие объективные помехи. Если отбросить в сторону то, в чем наука пока просто не разобралась и для этого всего лишь нужно время, то главная проблема всех устремлений Человечества это то, насколько оно ограничено в своих энергетических ресурсах.

       С научной точки зрения ситуация выглядит просто абсурдной — вокруг нас, находится просто колоссальное количество разного рода энергий, но в нашем пользовании находится лишь мизерная часть от всего этого.

       Винклер, можете вы себе представить то, что весь космос вокруг нас и сама Земля просто пропитаны энергиями? По сути все вокруг это и есть энергия: я, вы, этот стол, эта серебряная пепельница. Разница между всем перечисленным только в том, что пепельница — это энергия тяжелая, более простая, концентрированная, а мы с вами — сложный компот из разного рода энергий. Я вам больше скажу, и эти, только что произнесенные мной слова — это энергия. Мысли? — Энергия! Даже такая неопределенная вещь, как внимание любого из нас — это тоже энергия.

       Мы проводили массу исследований, — закинув руки за спину и шагая параллельно линии подоконника, с присущей всем ученым увлеченностью, повествовал Грайте, — и, поверьте на слово, одна радиопередача, внимание к которой в какой-то короткий промежуток времени приковано миллионами людей, способна вырабатывать энергии так же, как, скажем, небольшой автомобильный электрогенератор. Средства массовой информации, это вообще настоящий кладезь энергий! Газеты, журналы, …но, об этом позже.

       Конечно же, для упрощения понимания вами этой проблемы, я вынужден приводить достаточно грубые примеры и опускать детали. Допускаю, что вы, Винклер, можете резонно мне возразить: «Вальтер, это же совершенно разные виды энергии — внимание и электричество!» Но, господин оберштурмбанфюрер, если бы вы только знали, насколько мы сейчас близки к разгадке того, как, и посредством чего она из одного вида может преобразовываться в другой…

       Представьте, не нужно никакой нефти, газа, и того вида электричества, что течет по проводам. Уйдут в прошлое дымящиеся заводы, фабрики. Достаточно только некого количества преобразователей энергии и того человека, который способен удержать на себе внимание людей. Кстати, мы проверяли, это просто чудо! Аппаратура показала, что наш фюрер делает это блестяще, также прекрасно справляется и доктор Геббельс.