Страница 7 из 12
Г.В. Иойлева в диссертационном исследовании на соискание ученой степени доктора философских наук «Динамика функционирования сознания» отмечает следующее. Во-первых, «сознание отличается многоаспектностью анализа в его онтологическом, гносеологическом, естественно-научном, социологическом, психологическом, аксиологическом контекстах. Все аспекты сознания диалектически взаимосвязаны и взаимополагаемы, но их нельзя редуцировать друг к другу. Их взаимополагаемость выражается в том, что основательное исследование в одном из аспектов предполагает рефлексию всех остальных. Вместе они отражают динамику сознания» [61, с. 14-15]. Так, диссертант выделяет «широкие определения сознания и зауженные дефиниции» [Там же, с. 35]. В наши дни при анализе сознания в литературных источниках по философии и науке просматриваются следующее типы перспективных программ: 1) инструменталистские (Дж. Дьюи), 2) интенционалистские (Э. Гуссерль), 3) кондиционалистские программы («conditio» означает «условие»). Эти программы акцентируют зависимости сознания от телесной организации, от строения и функций психики, бессознательного, факторов общения, социального окружения, культуры и истории человека. «Влияние столь многообразных факторов на сознание опосредовано, чаще всего глубоко скрыто» [Там же, с. 36-37]. В структуре сознания она выделяет «проблему становления социального, динамику неординарных следствий: неравновесных личностных состояний, психологических особенностей взаимодействия индивида и группы, проблему индивидуальных различий и мировоззренческий блок, который составляют убеждения, вера, нравственность» [Там же, с. 38-39]. Обращаясь к сознанию как ведущему идеальному компоненту общества и личности в условиях глобализации, диссертант утверждает: «Проблемы реального функционирования сознания в условиях перехода к рыночным отношениям серьезно осложнились. Система старается сохранить свои приоритеты, неравновесные психологические состояния. Происходит деградация нравственности» [Там же, с. 39].
Профессор В.И. Кудашов, сравнивая мировоззрение в его временны̍х рамках, отмечает следующее: «Механическое будущее, по сути дела, это улучшенное сегодня, воспринимаемое через стереотипный набор грядущих катастроф и кризисов (войны, перенаселённость). И футурологический, и эсхатологический подходы вводят в заблуждение, поскольку описывают живой и даже одушевлённый объект, каким являются ноосфера, в терминах «мёртвого времени». Конструирование будущего можно рассматривать как последовательное осуществление ряда проектов − от региональных до национальных и международных, каждый из которых привносит ту или иную инновацию, но ни в коем случае ничего не зачёркивает в «мире существующем» [79, с. 96-97]. Исследуя мировоззрение и его ядро – сознание, В.И. Кудашов полагает, что сознание зависит и определяется материальным бытием общества. Но «сознание как таковое отделено от реальности и представляет самостоятельный объект, изменяющийся по своим законам. В частности, общественное сознание на каком-то этапе может носить иррациональный характер, подобно тому, как человек может жить в иллюзорном мире» [78, с. 7]. Сравнивая и различая сознание и бытие, профессор в общественном сознании выделяет три структурных уровня: верхний, основной и глубинный. К верхнему уровню он относит общественное мнение, которое имеет изменчивый характер, несколько неустойчиво и имеет сравнительно малое время жизни. Основной уровень является аналогом картины мира у отдельного человека. О нем говорят как о парадигме. Этот термин характеризует стабильную систему понятий, взглядов, мировоззрения общества в целом. Парадигма обладает большой устойчивостью. «Эволюцию общественного сознания можно представить как последовательный процесс скачкообразных переходов от одной парадигмы к другой» [Там же, с. 7]. Глубинный уровень (или подоснову общественного сознания) можно грубо сравнить со слоями индивидуального сознания, формируемыми в раннем детстве и накладывающими отпечаток на всю жизнь.
Обращают на себя внимание новые интерпретации понятий «сознание» и «мировоззрение». Так, О.Г. Леонова вводит понятие «тренд», используя аналогии бизнеса и экономики: «В современной России всё более отчётливо проявляются в повседневной социальной реальности определённые тренды общественного сознания, которые выступают как отдельные актуализированные аспекты общественного сознания, которые можно условно обозначить как утопическое сознание, национально-ориентированное, имперское, государственническое, патриотическое, мессианское, интегративное сознание» [93, с. 8-9]. В структуре мировоззрения, по ее мнению, «утопическое сознание выступает формой превращённого сознания и представляет собой некий синтез убеждений, ориентаций и установок, слабо или совсем не коррелирующих с реальной жизнью» [Там же, с. 9]. В условиях трансформирующегося общества сознание обычно имеет два вида: один из них направлен на идеализацию прошлого, другой – на идеализацию неких провозглашённых эталонов, которые ещё предстоит испытывать, апробировать. О.Г. Леонова полагает, что «интеграция России в глобальный мир может означать её развитие вперёд, если это будет происходить на устойчивых национальных и духовных основаниях. Глобальные вызовы диктуют необходимость сохранения и укрепления собственной цивилизационной идентичности и сохранения цивилизационного ядра самобытного государства» [Там же, с. 17].
В коллективной монографии В.А. Лось, А.Д. Урсул и Ф.Д. Демидов отмечают, что «в грядущей сфере разума ноосферный интеллект в существенной своей части будет опережать общественное бытие, направлять его по оптимальной планетарной траектории поступательного движения, сохраняющего человеческую цивилизацию. В этом – одно из отличий грядущей ноосферы от современной социосферы, где отставшее от бытия сознание с опозданием на много десятилетий констатирует факт стремительного движения к планетарной экокатастрофе» [94, с. 7-8]. Согласно логике философов, сегодня, как и в Древней Греции, нас ожидает «активное разложение «единой» картины мира, свойственной античному мировоззрению, и формирование метафизического стиля мышления, разрывающего связи вещей, явлений и процессов, не учитывающего в должной мере реальность их изменения и развития» [Там же, с. 62]. Так, с одной стороны, общество эпохи глобализации стремится к формированию единого мировоззрения, способного регулировать социальные процессы на Земле; с другой – мировоззрение неизбежно распадается стремительно, не оставляя шансов на единую ноосферную (планетарную) универсальную идеальную научную (метафизическую) картину мира.
Г.В. Номеровская в диссертационном исследовании «Становление глобального сознания (философский анализ)» пишет, что «мир, в котором мы живем сегодня, познал две диаметральные крайности: глобальность человеческих отношений в сфере коммуникационных технологий, объединяющих разрозненные социумы в единый, зачастую бессвязный конгломерат, и активное сопротивление процессу слома барьеров, поскольку культуры все равно сохраняют значительную степень автономии» [119, с. 130]. Поэтому зрелая идентичность может возникнуть только на основе осмысления отношений субъекта с историей, природой, другими явлениями и событиями действительности – такое осмысление только затрудняется нарциссическими проекциями играющего постмодернистского субъекта и технократическим целеполаганием. Она считает, что «задача глобалистики – построить «генетику» культуры, которая бы не только объясняла историко-культурный процесс (в мировом и национальном масштабах), но и могла в перспективе прогнозировать его» [Там же]. Таким образом, необходимость глобалистики как интегративного знания о многомерных процессах глобализации в его идеальном измерении велика.
А.В. Перцев полагает, что «у человека существует витальная потребность в устойчивом мировоззрении. Человек просто не способен жить, если не найдет возможности удовлетворить ее [124, с. 65]. Он убежден, что «витальная потребность в мировоззрении и заставляет человека строить картину мира в целом, определяя свое место и возможности в нем» [Там же, с. 76]. Сегодня наиболее настойчиво проявила себя «человеческая потребность в мировоззрении, потому что она витальна. Говоря проще, без представления о целостном мире и своем месте в нем человек просто не сможет жить» [Там же, с. 116]. Человек не может жить только в мире товаров и вещей, пусть даже очень необходимых для жизни, исключительно потребительского толка, хотя бы потому, что родился существом мыслящим, ищущим смысл своего бытия.