Страница 6 из 12
В свою очередь, характеризуя проблематику XXIII Всемирного философского конгресса, В.С. Степин отметил: «Быстрые изменения современной цивилизации, сопровождающиеся обострением глобальных кризисов, требуют радикального пересмотра сложившихся стратегий цивилизационного развития. А это, в свою очередь, предполагает критический анализ ценностей и жизненных смыслов, представленных мировоззренческими универсалиями современной техногенной культуры, выявление точек роста новых ценностей и формирование новых мировоззренческих идей» [Там же, с. 17]. По мысли академика, рефлексия над основаниями культуры своей эпохи и конструирование новых жизненных смыслов будущего – вот какие задачи философия выполняла всегда. Но философия как общественный институт не всегда эти задачи осмысливала, и не всегда общество было развернуто к философскому познанию как необходимому мировоззренческому компоненту духовности вообще. В.С. Степин полагает, что «такое осмысление связано с пониманием социальной природы и социальной обусловленности философского познания» [Там же]. Итак, философия выступает как самосознающее начало в культуре, что предполагает понимание оснований культуры. Такими основаниями, считает академик, «выступают мировоззренческие универсалии, которые образуют своего рода геном соответствующего типа общества» [Там же]. Познание и трансформация этого «генома» являются обязательными условиями кардинальных перемен общественной жизни, где философия выступает важнейшим компонентом качественных преобразований социальной жизни.
Наряду с выступлениями участников XXIII Всемирного конгресса в «Вестнике РФО» в рубрике «В порядке обсуждения» представил свое мнение В.Д. Жирнов. Он повторил известное выражение: «Философия не наука, а мировоззрение» [Там же, с. 86]. Мы разделяем полностью ставшую классической формулу, разделяющую философию и науку, а также объединяющую исследовательское и духовное начала жизни общества. Он отмечает, что «античная философия родилась вместе с термином «theoria» (в дословном переводе – «созерцание», «умозрение»). Первородная теория мировоззрения нацеливается доступным уму зрением объять макро- и микрокосмос в их взаимосвязях» [Там же, с. 87]. Таким образом, многообразие мира эмпирического фиксируется в единообразии мира идеального, где, «созерцаясь», мир становится реально «видимым». Теория, следовательно, оперируя взаимосвязанными понятиями, раскрывает сущность закономерности предметно-материального мира. Согласно рассуждениям В.Д. Жирнова, «научная философия есть теория мировоззрения или системно развернутое содержание понятия «мировоззрение». Она позволяет понять любое искреннее недомыслие или нарочитую заумь в «интеллектуальном представливании» (Гегель) макро- и микрокосмоса. Но «наше непростое время» благоприятствует вариациям на тему «хаосономного мировидения» с демонстративным отвращением к научной философии и научности вообще» [Там же, с. 89]. Однако мировоззрение, возведенное в ранг всеобще-универсального бытия идеального мира, не означает его примата в структуре общественного бытия вообще. Как показывает история человечества, до настоящего времени дожили не те общества, которые опирались на мировоззрение как таковое с его доминирующими мифологическими, религиозными или духовными ценностями, а общества, хорошо вооруженные орудиями технического свойства.
В этой связи обращает на себя внимание исследование А.П. Назаретяна. Он отмечает: «В истории фиксируются редкие случаи восстановления техно-гуманитарного баланса за счет отказа от новых технологий. Такой способ ухода от кризиса носил локальный и временный характер и делал социум беззащитным перед внешними угрозами. Стратегическую же перспективу составляет возвышение гуманитарного интеллекта (социокультурной регуляции) до уровня интеллекта инструментального, а не наоборот» (курсив автора. – Л.Р.) [114, с. 14]. Как и прежде, стратегическая перспектива видится в культурно-психологической практике во взаимодействии с развивающимися инструментальными возможностями и, соответственно, в кардинальном совершенствовании общественного сознания. Нынешняя задача – устранить насилие из политической жизни – не решается привычными средствами. А.П. Назаретян полагает, что «гуманитарное уравновешивание быстро развивающихся технологий настоятельно требует освобождения разума от религиозно-идеологических пут, ибо иначе его носитель обречен, но без таких пут человек чувствует себя неуютно. Приходится предположить, что в обозримом будущем либо человеческий (постчеловеческий? человеко-машинный?) разум перерастет инерцию идеологического мировосприятия, либо идеология уничтожит цивилизацию» [Там же, с. 16-17]. Отсюда оценка глобальных перспектив во многом определяется ответами на два вопроса:
Первый: возможны ли в принципе стратегические смыслообразующие мотивы в последовательно светском контексте?
Второй вопрос: успеет ли земная цивилизация достигнуть интеллектуального совершеннолетия прежде, чем сползание к пропасти станет необратимым?
А.П. Назаретян так отвечает на поставленные им вопросы: «Прогресс, как всегда, принесет с собой нарастающий поток новых глобальных проблем, связанных с очередным крутым витком «удаления от естества», развитием генной инженерии, человеко-машинного интеллекта и т.д. Многомерный конфликт искусственного и естественного может стать стержнем глобальных проблем к середине XXI в., и ближайшие десятилетия ознаменуются необходимостью кардинального переосмысления таких мировоззренческих категорий, как жизнь, смерть и бессмертие, природа, человек и машина, сознание и разум» [Там же, с. 18]. На эти и подобные вопросы мы найдем ответы в исследовании Р.Г. Апресяна, посвященном творчеству академика А.А. Гусейнова.
В частности, среди цитат академика мы находим высказывание о месте и роли морали в структуре мировоззрения общества. «Место морали, откуда она произрастает и где властвует, – в зазоре между целями и средствами. Мораль ограничивает историческое пространство зазора между ними таким образом, чтобы свобода не была настолько большой, когда цели могут потерять всякую связь с реальностью, стать пустой фантазией или опасным, разрушительным для человеческой природы сумасбродством. Риск, в свою очередь, не был бы настолько малым, когда цели могут раствориться в реальности и потерять свое качество сил, возвышающих человека над ограниченностью природного существования» [6, с. 5]. Таким образом, мораль и мировоззрение связаны как идеальный мыслимый мир, представленный универсалиями (понятиями, категориями, законами), и идеальный операциональный мир, выраженный в понятиях творения (конструктами будущего мира, создаваемого человеком в своем сознании). Следовательно, согласно логике академика РАН А.А. Гусейнова, мораль и мировоззрение, равно как мораль и человеческая практика вообще, не могут идти порознь. Он отмечает, что «этика выступает как та форма, в которой философский разум обретает действенность, становится жизнеутверждающей силой, непосредственно переходит в практику» [Там же, с. 89]. А.А. Гусейнов в статье «Сегодня в мире нет общих моральных идей» пишет: «Все великие учения, составившие вехи истории этики, были одновременно прорывом к новым моральным горизонтам и находились в конфронтации с узостью, ограниченностью, заскорузлостью общественных нравов, их тупостью и самодовольством» [Там же, с. 619]. Таким образом, становится ясно, что идеальный и физический миры человека могут и должны быть взаимосвязаны и сбалансированы таким образом, чтобы «противоречия» между субъектом (человеком) и объектом (природой) не являли собой непримиримый антагонизм. Иными словами, мировоззрение и рукотворный мир человека эпохи глобализации должны представлять единое целое, находящееся в гармонии с природой, в которую они исторически и логически встроены.
Д.И. Дубровский в работе «Проблема сознания в философии и науке» поднимает вопросы философских подходов в изучении мировоззрения. По его убеждению, «метафизический постулат, лежащий в основе концепции объективного идеализма, носит мировоззренческий характер и не поддается четкому логическому опровержению. Опирающееся на него миропостроение для огромного числа людей, поскольку оно имеет монистический характер, помогает преодолевать вопиющую неопределенность смысложизненных ситуаций, неустроенности и «заброшенности» в мире, «легкое» приобщение к Абсолюту» [54, с. 8-9]. Однако он занимает материалистическую позицию, о которой пишет следующее: «Наиболее приемлемой мне представляется материалистическая мировоззренческая позиция (приверженцем которой я всегда был и остаюсь). Материалистическая позиция, несмотря на уязвимость ее метафизического постулата, имеет лучшие теоретические и эмпирические подтверждения, лучше согласуется с человеческим опытом, более эффективно противостоит химерам разума, субъективистскому своеволию, иррационализму и абсурду в человеческой жизни» [Там же, с. 14-15]. Согласно высказываниям Д.И. Дубровского, «мировоззрение материалистического характера обязывает к высокой ответственности, требует мужества духа, сохранения самостоятельности и достоинства личности, так как не существует никакого сверхличного разума и никакой сверхличной воли» [Там же, с. 15]. Так, общество предоставлено самому себе. Оно строит свою жизнь, отвоевывая у природы свое социальное пространство и свой идеальный мир с помощью сознания, которое, время от времени облекаясь в форму мировоззрения, руководит всей совокупной жизнью человечества – и идеальной, и материальной.