Страница 21 из 23
Структура церемониала подготовки к битве (выхода на врага) включает в себя:
– молитвы и молебны;
– отпущение грехов, благословение князя (царя) и воинов митрополитом (другим авторитетным духовным лицом);
– прощание и наказ остающимся.
Подготовка к битве невозможна без воинского совета, смотра войск и т. п. Это тоже составляющие церемониала, что весьма наглядно выражено в «Казанской истории» – в наименовании глав 49–51: «Совещание царя и великого князя со своими боярами о Казани», «Ответ ко царю и великому князю от всех велмож его и воевод», «О собрании руских вой и о расмотрении их». Однако совет, смотр и пр. – вполне рациональные моменты в подготовке к сражению, они присутствуют в военном деле всех времен и народов, нас же интересуют средневековые христианские, духовные представления, связанные с нашествием и битвой.
Молитвы и молебны начинаются сразу после того, как гонец приносит весть о приближении врага или принимается решение выступить самому великому князю (царю) против неприятеля. Князь Дмитрий Иванович в «Сказании» начинает молиться «пред святою иконою Господня образа»327, только услышав, «яко грядеть на него безбожный царь Мамай и съ многыми ордами и съ всеми силами»328. Узнав об «измене казанцев», Иван IV молится со слезами: «Суди, Господи, обидящия ми и возбрани борющия ми, и приими оружие свое и щит, и востани в помощь мою»329 и пр. Одно из первых его приготовительных дел после принятия решения выступить на Казань – молебен в Благовещенской церкви. Затем он велит совершить молебен митрополиту Макарию со всем церковным чином, о чем рассказывается в главе 53 «О молитве и о молении царя и великаго князя»330. (Заметим также, что название и содержание глав 52–54 «Казанской истории» в полной мере раскрывают семантику описываемого церемониала.) В Коломне Грозный молится в храме Успения перед иконой Богородицы, «иже была на Дону с преславным и великим князем Дмитреем»331.
Молитвословия охватывают всех и продолжаются «безпрестанно», «день и нощь». В «Повести» описывается начало молебнов за царя и за все православное христианство перед приходом противника. Устраивается крестный ход вокруг города. «И вкупе вси братолюбне, священнический чин и воинские, и весь мужеский пол и женский, от мала и до велика, смиреномудрием и братолюбием непрестанно в сердцих своих Богу моляше»332. В ночь перед сражением Дмитрий Донской велит русским полкам: «…в сию нощь бдите и молитеся, мужайтеся и крепитеся, Господь с нами, силен въ бранех»333. Последнее же богослужение (до сражения) в войске происходит 8 сентября утром, перед началом битвы334 (в день Рождества Богородицы). «Беспрестани» звучит молебен и у стен Казани перед решающим штурмом. Вместе с царем «вся земля Руская изпусти вопль безгласный ко всесилному Богу, исполняема неповинными кровми»335.
Молитвенная, духовная напряженность еще более возрастает в решающие, критические моменты (как в приведенном выше примере: перед последним штурмом Казани) или в случаях свидетельства Божьей помощи. Яркий пример тому – приход в русское войско в тайне от отца Андрея и Дмитрия – сыновей противника Москвы литовского князя Ольгерда. (Автор допустил ошибку, так как не знал, что они состояли на службе у московского князя, а их отец умер еще в 1377 году336.) «Господь Бог посла нас к тебе на твою помощь», – говорят они великому князю (и, конечно, эти слова нужно понимать буквально). Получив известие о приходе Ольгердовичей, митрополит «посла въ вся съборныа церкви и въ обители, повеле сугубо молитву творити день и нощь». Великая княгиня Евдокия, «слышав то великое Божие милосердие и нача сугубы милостыни творити и непрестанно нача ходити въ святую церковь молити-ся день и нощь къ Вседръжителю Богу»337. В переломный момент битвы Дмитрий Волынец советует воинам засадного полка «Богу молитися прилежно и призывати святых на помощъ»338. Также в «Повести», когда псковичи видят, что «уже литовская сила на стенах и в башнех, и со знаменами ходят, и во граде стреляют», они не просто молятся, но «кри-чаше и гласы ревуще, и в перси своя бьюще, и Богу и Пречистой Богородицы молящуся»339.
После победы обращение к силам небесным из молитвы-покаяния и просьбы о помощи превращается в молитву-благодарение и поминовение погибших340. Имена убиенных на брани на вечное поминание заносятся в поминальные книги, Синодики341.
Отпущение грехов и благословение . Дмитрий Иванович со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем Серпуховским и другими князьями получает благословение у своего духовного отца Сергия Радонежского342, затем митрополит Киприан отпускает грехи великому князю и дает ему свое благословение343. Он же «посла богосвященный съборъ свой съ кресты и съ святыми иконами и съ священною водою въ Фроловъскыа врата и въ Никольскые и в Констяньтино-Еленскыа, да всякъ въинъ благословенъ изыдеть и священною водою кропленъ»344. В Коломне обряд благословения повторяется345.
«О благословении митрополитом царя и великаго князя и все воинство его…» – так называется глава 54 «Казанской истории». Ивана IV благословляет на поход митрополит Макарий со священниками. «Епископи же и попове во дверех церковных стояху и благословляху все христолюбивое воинство, и святою водою кропляху. И благословени быша от святителей вся воя от мала и до велика»346. Перед решающим боем царь «взем благословение и прощение от духовнаго отца своего» Андрея347.
После исповеди и причащения воины «приготовишася чисти к подвигу смертному приступити»348. (Ср.: обычай надевать перед смертным боем чистую рубаху и т. п.349)
Прощание и наказ остающимся. Жены, дети, близкие прощаются с мужчинами, уходящими на поле брани. «Княгини же великая Еовдокея (так!), и княгини Владимерова Мариа и иных православных князей княгини, и многыа жены воеводскыа, и боярыни московьскыа, и служниа жены ту стояще, проводы деюще, въ слезах и въ склицании сердечнем не могуще ни слова изрещи, отдавающе последнее целование»350. Можно предположить, что смысл обряда целования перед воинским походом заключался в пожелании оставаться здоровым, целым и невредимым, прощении прошлых обид и грехов и одновременно прощанием перед лицом смерти. (См., например, в «Казанской истории» описание последних минут жизни великого князя Василия III: «…тихо возлег на одре и конечное целование и прощение дав великой княгине своей Елене и всем князем и боляром приказным своим и ус-пе вечным сном»351. Д. С. Лихачев пишет об изображении обряда целования в миниатюрах: «Можно по знакам представить себе, что означало, например, в древнерусском “целование”; это не поцелуи в нашем смысле: две фигуры приветствуют друг друга, обнимая за плечи»352.) В «Повести» псковичи, прежде чем выйти на бой в пролом стены, перед лицом смерти, прощаются с женами и детьми, освобождая друг друга от земных грехов.
327
«Нерукотворный Спас – изображение лика Христа на убрусе (плате) – особо почитаемый тип иконы Христа; по преданию, он сам “запечатлел” свой образ на полотне для царя Авгаря. Не случайно в данном эпизоде называется эта икона: 16 августа (то есть во время подготовки к Куликовской битве) – празднование в честь Спаса Нерукотворного. Кроме того, Нерукотворный Спас выступал как боевое знамя, он был изображен на главном знамени великого князя и, может быть, на знаменах полков» (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 393).
328
Там же. С. 28.
329
Казанская история. С. 442.
330
Там же. С. 452, 454.
331
Там же. С. 460.
332
Повесть о прихожении Стефана Батория… С. 426.
333
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 39.
334
Авторы комментария к «Сказанию», опираясь на цитату в тексте из воскресной службы 7-го гласа, отмечают: «Высчитав с помощью пасхалии день пасхи в 1380 г. (25 марта) – а от этой точки идет счет времени церковного года, можно удостовериться, что на 8 сентября приходилась суббота 7-го гласа. Из этого следует такой вывод: участники битвы, несомненно, совершили богослужение перед битвой» (Там же. С. 402).
335
Казанская история. С. 508.
336
См.: Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла. С. 348.
337
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 37.
338
Там же. С. 44.
339
Повесть о прихожении Стефана Батория… С. 442.
340
См.: Сказания и повести о Куликовской битве. С. 48.
341
«Синодик был церковным документом, имеющим государственное значение: во всех епархиях по этому памятнику осуществлялся чин православия. Поэтому архиереям возбранялось “чинить перемены и прибавки в синодике”» (Моисеева Г. Н. Пергаменный Синодик Государственного Исторического музея в издании Н. И. Новикова // ТОДРЛ. Л., 1971. Т. 26. С. 104).
342
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 31. (В советской историографии обосновывалась легендарность эпизода благословения Дмитрия Сергием Радонежским, см.: Тихомиров М. Н. Куликовская битва 1380 г. // Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 346, 347; Егоров В. П. Пересвет и Ослябя // Вопр. истории. 1985. № 9. С. 177–183; Кучкин В. Свидание перед уходом на Дон или на Вожу? // Наука и религия. 1987. № 7. С. 50–53; Кучкин В. А. О роли Сергия Радонежского в подготовке Куликовской битвы // Вопросы научного атеизма. 1988. Вып. 37. С. 100–116.)
343
В действительности митрополита в это время не было в Москве. (См.: Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла. С. 338–340.) Л. А. Дмитриев отмечает, что «автор “Сказания” рисует эту этикетную ситуацию в своем произведении вопреки историческим фактам» (Там же. С. 340). Важно, что, как в этом, так и в предыдущем случае, требование этикетности сыграло решающую роль в описании церемониала благословения воинов на битву.
344
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 32.
345
Там же. С. 34. («В месте сбора русских войск в Коломне на пути их против Мамая предварительно воздвигается самый крупный из всех русских храмов того времени – Успенский. Тем самым походу русских войск придавался религиозный характер», – пишет Д. С. Лихачев (Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. С. 97). «Религиозный характер» – сказано очень мягко, хотя понятно почему.)
346
Казанская история. С. 456, 458.
347
Там же. С. 514.
348
Там же. С. 508.
349
См., например, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» Борис Друбецкой обращается к Пьеру (эпизод накануне Бородинской битвы): «– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф! Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему: – Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису. – Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи. – А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом» (Толстой Л. Н. Война и мир // Толстой Л. Н. Собр. соч. : в 22 т. М., 1980. Т. 6. С. 207). Ср.: «Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку пить: не такой день, говорят. – Все помолчали» (Там же. С. 216).
350
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 33.
351
Казанская история. С. 358.
352
Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 301.