Страница 20 из 23
Путь монаха резко отграничен от пути человека мирского, в том числе и воина. «Яко же бо нелепо мертвец на конь всажен, тако же и мних власть в мире прием: но овому свое есть, еже во гробе вложится, овому же, еже в келии затворився плакати грех своих и всячески нудитися, еже удалитися всего честнаго в мире сем. Аще ли мертвый на коне, инок же власть держа, то обое кроме естества. Мирскому бо мирская подобает строити, а иноку иноческий путь правити»296, – поучал иноков Кирилло-Белозерского монастыря Иван Грозный.
Чернецу запрещено одевать воинскую одежду (как и любую другую, кроме монашеской297) и брать в руки оружие298. Он не должен иметь «ни тула, ни меча, ни шлема, ни копия <…> (понеже ему не дано то, ни повелено от сотворшаго вся того держати)»299. «И не достоит иноку храбро вооруженных полкех ездити съ вершники, аки воину на брань»300. В «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков» монахи, бывшие воины, сражаются в проломе городской стены, но в руках у них не ратное оружие, а иконы301.
Как мы видим, разведение образов воина и монаха может выступать в средневековом мировосприятии и средневековых текстах резко и отчетливо. Насколько это разведение абсолютно? Следует ли видеть в нем и разность путей данных персонажей?
Как бы ни были различны эти герои, объединяет их обоих судьба. В ту минуту, когда воин выступил навстречу врагу, его путь становится схожим с путем постриженника.
2.4. Церемониал подготовки к битве
Выход на врага – начало пути воина. Мировоззренческие представления эпохи Средневековья породили целый церемониал подготовки русского войска к битве302. Он регламентирует поведение не только воинов, но и тех, кто остается дома и не будет участвовать в сражении. Церемониал исполнен мольбы, страха и решимости, красоты и горечи одновременно. Всё характеризует высшее напряжение духовных сил в Русской земле перед предстоящей битвой.
Функция церемониала – вымолить помощь у небесных сил, призвать Господа, Богородицу, святых на бой против врага, всем (соборно) укрепиться в духе, очиститься от грехов и приготовиться к предстоящему смертному испытанию.
Один из смыслов обращения Руси в христианство заключался в идее прибежища под покровительство небесных сил, помощи небесного «Христова воинства» в борьбе с внешними врагами. Первая молитва князя Владимира Киевского, согласно проложным житиям, содержала следующие слова: «Господи, Царю небесныи, и призри, Господи, на новокрещение люди сия и даи же им, Господи, увидети Тебе, истиннаго Бога <…> и мне помози, Господи, на противныя врагы, да надеюся на твою силу и помощь и попру вся козни их»303. По словам летописца, «не от помощи человекомъ победа, нъ отъ Бога»304. И «то есть мужество, еже уповати на Бога; а человеческаа помощь ничтоже есть»305. Великий князь Дмитрий Иванович перед выходом из Москвы навстречу татарам молится в Успенском соборе: «…Приими, Господи, оружие и щит и стани в помощь мне <…> И ты, Госпоже Пресвятаа Богородице, пошли нам свою помощь и нетленною своею ризою покрый нас. <…> Вем бо, Госпоже, аще хощеши, и можеши нам помощи на противныа сиа врагы <…> на тебя надеемся и на твою помощь» и т. д.306 На татар воины бросаются с криком: «С нами Бог!», «Боже христианскый, помози нам!»307 (Соответственно татары молятся своим богам: «Перуну и Салавату, и Раклиу и Гурсу, и великому своему пособнику Махмету»308. Славянские Перун и Хорс попали в этот ряд, потому что это боги языческие.) А потому – безумие приписывать победу только себе. «Да не похвалятся своим безумием несмыслении, глаголюще: “Мы своим оружием избавихом Русскую землю”, но дадят славу Богу и Пречистей Его Матери Богородицы, Той бо спасе, и престанут от таковаго безумия»309. В этом безумии, несомненно, скрыта гордыня, за которую Бог предаст врагу.
Элементы церемониала можно зафиксировать прежде всего в воинских повестях. Наиболее ярко, что вполне естественно, церемониал выражен в относительно поздних произведениях (московского периода) данного жанра, которые повествуют о значительных сражениях и победах русских. Мы выбрали для анализа наиболее показательные: «Сказание о Мамаевом побоище»310 (далее – «Сказание»), «Казанскую историю»311, «Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков»312 (далее – «Повесть»).
Безоговорочно к жанру воинской повести следует отнести «Сказание» и «Повесть». С «Казанской историей» дело обстоит несколько сложнее. Г. Н. Моисеева дает следующую характеристику данному памятнику: «“Казанская история” представляет собой новый в древнерусской литературе тип связного исторического повествования, объединяющего большое количество отдельных, законченных глав, пронизанных единой и цельной историко-публицистической концепцией»313. Т. Ф. Волкова приходит к выводу, что написание «Казанской истории» потребовало «решительной ломки устоявшихся жанровых рамок и создания произведений, не имеющих аналогий в предшествующей литературе»314. Автор этой, по определению исследовательницы, «своеобразной художественной “энциклопедии” ХVI в.»315 использовал «достижения едва ли не всех известных на Руси к ХVI в. литературных жанров»316. С точки зрения Н. Ф. Трофимовой, указанное сочинение является «монументальной историко-беллетристической повестью»317.
Действительно, «Казанская история» – очень сложный и в жанровом, и в сюжетном отношении текст. Ее автор создал историческую концепцию, охватывающую более чем трехсотлетний период взаимоотношений русских и татар. Основная тематика произведения – воинская. На этом основании «Казанскую историю» принято рассматривать как «воинскую повесть»318.
Согласно датировке Л. А. Дмитриева, «Сказание», повествующее о событиях лета и осени 1380 года, написано предположительно в первой четверти – не позже конца ХV века319. М. Б. Клосс называет «точно» год создания произведения – 1521320, «около 1521 г.»321… Началом ХVI века датирует памятник М. А. Салмина322. Самый ранний список «Сказания» (Основной редакции – он будет интересовать нас в первую очередь) датируется второй четвертью ХVI века. Время написания «Казанской истории» (в центре которой изображение взятия русскими Казани в 1552 году) – 1564–1565 годы323. «Есть основания датировать КИ началом 60-х гг. ХVI в.»324. Произведение опубликовано по списку 60-х годов ХVII века, который характеризуется издателями как «наиболее полный список первоначальной редакции»325. В «Повести» иконописец Василий рассказывает о пятимесячной осаде города Пскова войсками Стефана Батория в 1581 году. Автор сам был среди осажденных и написал свое произведение по следам событий326. Таким образом, рассматриваемые нами тексты создавались в период ХV–ХVI веков.
296
Послания Ивана Грозного. М.–Л., 1951. С. 184–185.
297
В свою очередь, «необходимо иметь в виду, что ношение монашеского платья не монахами считалось на Руси совершенно недопустимым. Тот, кто надел это платье даже случайно, обязан был принять постриг» (Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: концепции первого монарха // ТОДРЛ. Л., 1983. Т. 37. С. 57).
298
Запрет распространялся и на занятия охотой. «Попам и епископам митрополит Георгий (ок. 1065 – ок. 1076. – В. В.) строжайше запрещал охоту: “аще поп ловит звери или птици, да извержется сана”, а епископ подвергался той же каре даже если только “носил ястреб на руце [охотничья птица. – Б. Р.], а не молитвенник”» (Цит. по кн.: Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. 2-е изд. М.–Л., 1966. С. 93). В связи с этим интересно, что бывшего патриарха Никона, сосланного в Ферапонтов монастырь в звании простого чернеца, в частности, обвиняли в следующем неподобающем его званию проступке: «Он же Никон из пищали стреляет, и из кельи застрелил птицу баклана» (Дело о патриархе Никоне. СПб., 1897. С. 344; ср.: С. 345).
299
Новая повесть о преславном Российском царстве // ПЛДР. Конец ХVI – начало ХVII века. М., 1987. С. 44.
300
Беседа преподобных Сергия и Германа валаамских чудотворцев // ЛЗАК. СПб., 1895. С. 13.
301
См.: Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков // ПЛДР. Вторая половина ХVI века. М., 1986. С. 448. (Едва ли ни единственный известный в древнерусской литературе пример, когда монахи получают благословение выйти на поле битвы как обычные воины, связан с событиями Куликовской битвы. Два инока Троицкого монастыря, в прошлом искусные ратники, Пересвет и Ослябя, с благословения Сергия Радонежского отправляются с великим князем Дмитрием Ивановичем сразиться против татар. (См.: Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла // Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 349). «То, что в войске Дмитрия появились ратники монахи, означало, что война с чужеземными завоевателями – священное дело, общий долг всех русских людей» (Лихачев Д. С. Мировое значение Куликовской победы // Сказания и повести о Куликовской битве. С. 257).
302
Понятие «церемониала» синонимично понятию «этикета». Данное явление в древнерусской культуре подробно рассмотрено Д. С. Лихачевым. (См.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 3 44–370; Лихачев Д. С. Литературный этикет Древней Руси (к проблеме изучения) // ТОДРЛ. М.–Л., 1961. Т. 17. С. 5–16.) Автор отмечает, что «сборы на врагов – этикетный момент» (Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. С. 355). Ср.: «В жизни средневекового общества большую роль играли торжественные публичные церемонии <…> Как правило, церемонии имели строго зафиксированную протоколом процедуру, зависящую от их характера: коронация, рождение или смерть, бракосочетание, выход в военный поход или на охоту и др.». «По русским источникам мы знаем, что основным торжеством, когда великий князь, позднее – царь, появлялся перед народом, бывали такие события: коронация, выход на войну и возвращение с нее, поездки на богомолье, свадебные выезды членов правящей семьи» (Бычкова М. Е. Святость символов власти московских государей // Проблема святых и святости в истории России. М., 2006. С. 174).
303
Карпов А. Владимир Святой. 2-е изд., испр. и доп. М., 2004. С. 436; ср.: С. 434. («Якоже речеся, бранныа победы и цесарское падение Божиим промыслом бывает», – говорит русский автор «Повести о взятии Царьграда турками в 1453 году» (ПЛДР. Вторая половина ХV века. М., 1982. С. 242). Ср.: заповедь А. В. Суворова: «Молись Богу! от него победа» (Суворов А. В. Походы и сражения в письмах и записках. М., 1990. С. 371).) Или русская пословица: «В поле две воли: кому Бог поможет» (Даль В. И. Пословицы и поговорки и прибаутки русского народа : в 2 т. СПб., 1997. Т. I. C. 213).
304
ПСРЛ . М., 1998. Т. 2. Стб. 801. (В «Артикуле воинском» Петра I читаем: «И понеже всякое благословение, победа и благополучие, от единаго Бога всемогущаго, яко от истиннаго начала всего блага, и праведнаго Победоносца происходит, и Оному токмо молитися и на Него надежду полагати надлежит» (Воинские артикулы Петра I : Материалы по изучению истории государства и права СССР. М., 1960. С. 9).
305
ПСРЛ. М., 2000. Т. 15. Стб. 433.
306
Сказания и повести о Куликовской битве. С. 32.
307
Там же. С. 43.
308
Там же. С. 45.
309
Повесть о стоянии на Угре // ПЛДР. Вторая половина ХV века. С. 518.
310
См.: Сказания и повести о Куликовской битве. С. 25–127.
311
См.: Казанская история // ПЛДР. Середина ХVI века. М., 1985. С. 300–565.
312
См.: Повесть о прихожении Стефана Батория… С. 400–477.
313
Моисеева Г. Н. Казанская история // Казанская история. М.–Л., 1954. С. 6.
314
Волкова Т. Ф. Два типа сюжета в историко-публицистическом повествовании второй половины ХVI века: (Рассказ о взятии Казани в «Казанской истории» и «Истории о великом князе Московском») // Проблемы литературных жанров : материалы четвертой межвуз. конф. (28 сентября – 1 октября 1982 г.). Томск, 1983. С. 17.
315
Волкова Т. Ф. Словесный портрет в «Казанской истории» // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. С. 47.
316
Волкова Т. Ф. Казанская история // СКИК. Вып. 2 (вторая половина ХIV–ХVI в.) Ч. 1. А–К. Л., 1988. С. 451.
317
Трофимова Н. В. Древнерусская литература. Воинская повесть… С. 156.
318
«Ближе всего она [«Казанская история»] стоит, очевидно, к традиции воинских повестей», – замечает Н. В. Трофимова (Трофимова Н. В. О жанре «Казанской истории» // Литература Древней Руси. М., 1986. С. 66).
319
См.: Дмитриев Л. А. О датировке «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. М.–Л., 1954. Т. 10. С. 185–199; Дмитриев Л. А. Литературная история памятников Куликовского цикла. С. 342; Дмитриев Л. А. Сказание о Мамаевом побоище // СКИК. Вып. 2 (вторая половина ХIVХVI в.) Ч. 2. Л–Я. Л., 1989. С. 376–377.
320
Клосс Б.М. Избр. труды. Т. II. Очерки по истории русской археографии. М., 2001. С. 345.
321
Там же. С. 10. (О трудах Б. М. Клосса см.: Бобров А. Г., Прохоров Г. М. Семячко С. А. (С.-Петербург). Имитация науки. О книге Б. М. Клосса «Избранные труды. Том 1. Жития Сергия Радонежского. Рукописная традиция. Жизнь и чудеса. Тексты» (М.: Языки русской культуры, 1998. 564 с.) // ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 53. С. 418–447.)
322
См.: Салмина М. А. К вопросу о времени и обстоятельствах создания «Сказания о Мамаевом побоище» // ТОДРЛ. СПб., 2004. Т. 56. С. 251–264. (См. также ст.: Бобров А. Г. По поводу статьи М. А. Салминой «К вопросу о времени и обстоятельствах создания “Сказания о Мамаевом побоище”» // ТОДРЛ. Т. 57. С. 963–967. Автор пишет, что датировка, предложенная М. А. Салминой, «в целом не противоречит ни датировке наиболее ранних списков произведения, ни истории летописания и представляется вполне вероятной» (Там же. С. 966.))
323
См.: Моисеева Г. Н. Казанская история. С. 20–21.
324
Солодкин Я. Г. О времени создания «Казанской истории» // ТОДРЛ. СПб., 2001. Т. 52. С. 623.
325
Казанская история. С. 603.
326
См. замечательную статью В. И. Малышева о данном памятнике в кн.: Повесть о прихожении Стефана Батория на град Псков / подготовка текста и ст. В. И. Малышева. М.–Л., 1952. С. 5–31.