Власть любопытства

Драко распалялся все больше, он уже хотел, чтобы его просто оставили в покое в его комнате, поскольку очевидно, что он здесь нужен только в качестве заложника. Несмотря на отсутствие верхней одежды Драко всегда держал палочку при себе и уже хотел кинуть в ненавистного Поттера какое-нибудь семейное проклятье посильнее. Гарри, не обращая на него особого внимания, протянул руку, и палочка Драко полетела к нему, легко выскользнув из пальцев.

—В этом нет никакой необходимости, Драко. Просто садись, — рассеянно проговорил Поттер, убирая палочку в один из многочисленных ящиков стола, и указал на жесткий стул.

Кипя от злости, Драко попробовал взять себя в руки и сел, наблюдая за лицом Поттера. Гарри, дочитав газету, тяжело вздохнул и стал ритмично постукивать пальцами по столу, переведя взгляд куда-то к потолку.

—Тебе никогда не казалось, что человек не способен понять, что такое счастье? — неожиданно спросил он, а Драко замер, не зная, что ответить на неожиданный вопрос.

—Но как они могут просить бога о счастье? Как можно желать того, что нельзя получить и даже невозможно осознать? — между тем продолжил Поттер, видимо, прошлый вопрос был риторическим.

—Люди вообще часто надеются на лучшее, даже если оно невозможно, — огрызнулся Драко. — Я вот, например, хотел бы сейчас что-нибудь надеть.

Гарри, наконец, перевел безразличный взгляд на него и щелкнул почти незаметной кнопкой на столе.

—Почему ты в таком виде? У тебя же есть все необходимое, — Гарри действительно выглядел немного удивленным. На соседнем стуле появилась стопка одежды, и Драко стал со злостью натягивать брюки.

—Почему я должен ухаживать за вещами, как какой-то магл!

Гарри иронично улыбнулся и негромко рассмеялся, от этого звука у Драко перехватило дыхание. Казалось, что вся Вселенная смеется над ним. Малфой выругался себе под нос и отругал себя за мнительность.

—Так ты не умеешь стирать и гладить? — Гарри, кажется, искренне веселился.

—Теперь уже умею, — буркнул Драко, с удовольствием закутываясь в свежую мантию. — Или тебя это так удивляет?

—Ты что правда думаешь, что у меня нет других дел, кроме как следить за тобой? — иронично спросил Гарри.

Драко проигнорировал вопрос и твердо сказал:

—Зачем я тебе понадобился на этот раз?

—Ты мой летописец, Гермиона же сказала тебе в тот раз.

—И что это должно значить?

—То что ты опишешь меня для будущих поколений таким, каким увидишь.

—Но почему именно я? — безнадежно простонал Драко.

—Ты этого действительно не хочешь, ты один из немногих, кто осмеливается пререкаться со мной. К тому же почему нет? Что еще важного ты можешь сделать за свою жизнь?

—А так я опишу жизнь и деяния Инсанеля, Великого и Благочестивого, — саркастично протянул Драко.

—Вот и договорились, — слегка улыбнулся Гарри. — Ты будешь возле меня и сможешь задать любой вопрос. Увидишь, тебе самому понравится.

—Да у тебя мания величия, Поттер, — скривился лицо Драко, но было ясно, что его голос в лучшем случае совещательный в этом вопросе. Немного подумав, Малфой понял, что роль летописца практически идеальна для него. В случае чего он сможет продать полученную информацию Темному Лорду или Дамблдору, да вообще любому, лишь бы закончилось это сумасшествие. Сидящий перед ним Гарри никак не реагировал на его изменившееся настроение. Он даже не пытался применить к Драко легиллименцию, это настораживало. Малфой даже почти испугался, что его легко читают по лицу, но быстро себя успокоил. Контролировать себя его учили с детства.

—Хорошо, если я летописец, то могу задавать вопросы, — Драко решил получить максимум информации из своего положения. Гарри мягко улыбнулся и кивнул, приглашая к разговору.

—Что это было за представление с танцами в прошлый раз?

—Это было не представление, а важное таинство Легиона. В каждой религии должны быть обряды, это один из них. Или ты думал, что все эти люди собрались ради тебя? Такие особые собрания проводятся примерно раз в полгода и поддерживают сплоченность Легиона и веру в Инсанеля.

—Почему… почему я чувствовал себя счастливым и знал все обо всех в зале?

—Ты знал далеко не все и не обо всех, — усмехнулся Гарри, — иначе твой мозг просто не справился бы с таким объемом информации. На таких собраниях распыляются особые психотропные и расслабляющие вещества, а также специальное зелье, способствующее более глубокому раскрытию психического потенциала человека. Грубо говоря, люди начинают чувствовать отголоски эмоций тех, кто находится неподалеку.

—Но зачем вы… танцевали? — Драко не смог подобрать более подходящее слово.

—Это же религиозная церемония, Инсанель должен быть в ее центре. Таким образом мы выражаем собственные эмоции на понятном языке, при этом значительно возбуждаем общий психический фон и запускаем нечто вроде цепной реакции, ведущей к повышению наслаждения и ощущения счастья у всех, кто присутствует в зале.

—А зачем вам нужны эти кровавые руны?

—Положим, «кровавые» они больше для антуража и из сложившейся традиции, а нужны они для защиты.

—То есть вы боитесь собственных людей? — усмехнулся Драко. — Зачем тогда доводите их до такого полубезумного состояния?

—Я не говорил, что руны защищают нас с Гермионой, — Гарри внимательно разглядывал удивленное лицо Драко. — Скажем так, люди еще не готовы принять Инсанеля во всем его величии, по крайней мере, не все. Да и в Боге должна быть сакральная тайна, о которой все знают, но не могут сказать.

—Почему не могут сказать?

—Не все в этом мире можно выразить словами, Драко. Язык очень несовершенный механизм для описания чувств и эмоций. Ты ведь тоже почувствовал это?

Малфой знал, что это правда. Записанные его собственной рукой воспоминания того вечера не отражали и сотой доли его тогдашнего состояния.

—Но там были маглы…

—Люди, Драко, люди, — со вздохом произнес Гарри и его взгляд стал каким-то совсем печальным.

—Да что это за Легион Справедливости такой? — вспылил Драко. — Сколько же сейчас человек в Легионе?

—Сейчас около семисот сорока трех тысяч человек. Магов из них примерно тридцать пять тысяч, — спокойно сказал Гарри, будто сообщал о количестве котлов, произведенных за последний квартал. — Но это, конечно, только активные члены, а так данные меняются каждый час.

Драко изумленно уставился на него и чуть слышно прошептал:

—А как же величие магической Британии? Ты нас всех обманул! Ты же говорил о превосходстве магов и все верили! А как же жизнь моего отца? Ты сломал его и подчинил фикции!

Драко вскочил, не сдерживая себя, его бледное лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. Он бессвязно кричал, не помня себя, выплескивая всю желчь, накопившуюся за семь лет, а Гарри становился печальнее с каждым словом.

—Да, я лгал, — тихо произнес Поттер, когда Драко выдохся и умолк. — Вот только моя ложь стала теперь правдой, как я тебе и говорил. А вот та ложь, которую вы придумали себе сами, так и осталась ложью. Я никогда не говорил только о магах или маглах, всегда только о людях.

Драко опустошенно посмотрел на него, теперь он даже не представлял, кого ему нужно ненавидеть.

—Зачем? Зачем ты это все сделал?

Гарри сочувственно улыбнулся, посмотрел на часы и подошел к нему.

—Пойдем, Драко, я тебе кое-что покажу.

Малфой, ничего не говоря, встал, почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука и его куда-то потянуло. Они с Гарри оказались в широкой и длинной галерее, освещенной через прозрачный куполообразный потолок лучами заходящего солнца, отчего все вокруг казалось желтым или оранжевым. Гарри тащил его куда-то по казавшимся бесконечными лестницам и переходам. Драко следовал за ним безвольной куклой, ни на что не обращая внимания.

—Ты когда-нибудь был в музее, Драко? — наконец остановившись, спросил Гарри. Малфой ничего не ответил, только покачав головой, ему всегда хватало картин и статуй в мэноре.

—Посмотри на эту картину, — тихо произнес Гарри. — Ее написал один безумный художник в конце позапрошлого века. Иногда мне нравится приходить сюда, чтобы подумать.