Страница 100 из 125
Альбус, по-доброму улыбаясь и взглядом успокаивая сторонников, вышел из зала. В коридоре его уже ждали двое Легионеров, которых он не смог вспомнить. Они проводили его в одну из комнат для приватных совещаний. Дамблдор был, конечно, поражен случившимся, но расценивал тогда ситуацию, как условно положительную. Фадж совершенно отбился от рук и вел свою какую-то совершенно невразумительную игру, настраивая против себя население и основные магические расы. Полная некомпетентность министра подогревалась новомодным законом, по сути узаконивающим взятки.
С этим законом вообще вышла темная история, он неожиданно всплыл во время обсуждения очередного акта, ущемляющего права маглорожденных, и все его поддержали. Даже сам Альбус не стал возражать, посчитав весьма полезным для более открытого политического торга. Только спустя пару месяцев, увидев, что работа и так не очень эффективного Визенгамота оказалась почти парализована, Дамблдор понял глубину своих заблуждений. Альбус надеялся, что Гарри, наконец понявший, что от своего политического веса в стране ему никуда не уйти, сможет внести свежую струю в жизнь магической Британии, естественно, под его мудрым руководством.
После того, как Гарри окончил Хогвартс, Дамблдор старался не очень навязывать свое мнение, но был уверен в своем авторитете в газах бывшего студента. Одно то, что дом на площади Гриммо всегда был открыт для него, говорило о многом.
Пока Альбус продумывал свои действия, в комнату вошли возбужденные Гарри и Гермиона. Они задорно переговаривались и улыбались. Альбус почувствовал характерные азарт, ярость и вседозволенность в их мыслях и понял, что поступает правильно.
—Добрый день, молодые люди, — Дамблдор уже хотел по привычке с помощью ментальной магии погасить ненужные эмоции у двух подростков, но передумал. Он напомнил себе, что эти, в сущности, еще дети уже значительно продвинулись в ментальной магии. До его уровня им, конечно, еще далеко, но любое, даже самое незначительное, воздействие может быть воспринято, как недружественный жест и разрушить всю картину.
—Здравствуйте, профессор, — сказали они хором. Гермиона села в одно из кресел у стены, а Гарри оперся о край стола.
—Думаю, нам пора поговорить, Гарри, — Альбус покосился на девушку, но ничего не стал говорить. Если она здесь, значит, Поттер ей вполне доверяет, и с ее мнением тоже придется считаться. В конце концов, напомнил себе Альбус, за спиной каждого успешного мужчины всегда стоит сильная женщина, а исключения только подтверждают правило.
—Чего ты хотел добиться этим выступлением, мальчик мой? Это все очень опасно, людям нужно верить в незыблемость власти.
Гарри скривился на обращение и ответил:
—Мне надоело, что Министерство ничего не делает, только ущемляет права обычных людей и принимает вредительские законы. Я и мой Легион являемся гарантами Справедливости в стране, нас поддерживает абсолютное большинство населения. Мы не могли терпеть бесконечно и взяли все в свои руки.
Альбус улыбнулся в бороду таким наивным представлениям о действительности. Эмоции и легко читаемые поверхностные мысли обоих подтверждали их состояние.
—Вы взбудоражили наше общество, сейчас вам нужно немного ослабить хватку, прийти к компромиссу. Иначе может пролиться много крови.
Гарри побледнел, и Дамблдору ответила Гермиона:
—Мы, безусловно, готовы к переговорам и договоренностям, но на наших условиях. Мы не намерены брататься с террористами.
—К сожалению, их идеи крайне популярны в нашем обществе и что гораздо важнее у потомственных аристократов, имеющих политическое влияние. С ней придется считаться, чтобы избежать полноценной гражданской войны.
Альбус тяжело вздохнул, печалясь о судьбе этих двоих, история не знает жалости. Дамблдор посмотрел в глаза Гермионе, и ему на мгновение показалось, что он заглянул в бездну. Альбус моргнул и иллюзия рассеялась, перед ним была все та же добрая гриффиндорка.
—Война уже идет, — жестко сказал Гарри. — Каждый день происходят нападения, сегодня погибло пятнадцать наших товарищей.
Альбус отчетливо чувствовал горечь в голосе Гарри, но ему следовало быть жестоким.
—Ответственность, которую ты на себя только что взял, гораздо выше, тебе не следует обращать внимания на чувства. Неверное решение приведет к гораздо большим жертвам или нанесет обществу невосполнимые потери.
Гарри поджал губы и напряженно кивнул.
—Хорошо, мы поговорим с ними, но ничего не обещаю.
Альбус удовлетворенно улыбнулся и хотел перейти к более конкретным вопросам, но Гермиона, отчаянно покраснев, сказала:
—Профессор, дело в том… в общем… У нас к Вам есть просьба. Если бы Вы, конечно, только с полного Вашего согласия… Мы бы ни за что, но это крайне необходимо…
—Так в чем дело, девочка моя? — нахмурился Дамблдор.
—Для укрепления моего авторитета, — ответил Гарри дрожащим голосом, — будет лучше, если Вы побудете в изоляции.
—Только на несколько дней, максимум на неделю, — быстро затараторила Гермиона. — Будут созданы все возможные условия. Домовик принесет все, что Вы захотите. А мы будем советоваться с Вами по сквозному зеркалу. Да и для переговоров это будет полезно!
Альбус задумался, это действительно был хитрый и хороший ход. Гарри нужно показать свою самостоятельность, особенно в первое время.
—Пожалуйста, профессор, — почти жалобно произнес Гарри. Дамблдор и сам себе так и не смог объяснить почему, но он тогда поверил ему.
В тот раз они проговорили еще час, Альбус дал несколько дельных советов парочке, которую всегда считал чрезвычайно милой. Потом Дамблдора отвели в хорошо обставленный кабинет, в котором он провел следующие две недели.
Как и было обещано, он получал все, что захочет, а информация приходила от непосредственных участников. На время переходного периода газеты перестали выпускать, так что Альбус удовлетворял свое любопытство в разговорах с охранявшими его Легионерами, правда знали они не много. Гарри вызывал его иногда по десять раз в день и очень внимательно выслушивал его советы.
Спустя две недели напряженной работы и улаживания конфликтов Альбус чувствовал, как никогда молодым, все шло по давно продуманному плану с незначительными отклонениями и поправками. Дамблдор был весьма доволен, Гарри смог взять на себя ответственность за магическую Британию, понять важность человеческой жизни и необходимость милосердия и сопереживания. Он почти готов помочь Альбусу достигнуть важнейшей цели — создать достойного преемника, чтобы можно было с чистой совестью отправляться в следующее большое путешествие. Когда Дамблдор представлял, что ради этого пришлось пережить Гарри, на его глаза наворачивались слезы отчаяния и жалости. Но в такие моменты Альбус всегда был тверд в своих убеждениях, мальчик должен быть тверд и безжалостен, иметь железный характер, но оставаться сострадательным и добрым. Он должен быть достоин. Оставалось только избавиться от крестража в голове Гарри, но это уже были технические сложности.
Когда-то ошибка Альбуса уже очень дорого обошлась Британии, и он не имеет право позволить себе обращать внимание на сантименты. Том не смог выдержать давления и окунулся в крайности безумия силы и темной магии. Он в своем тщеславии боролся и шел к власти, которую Альбус готов был с радостью ему передать, как только тот поймет всю сложность управления обществом волшебников. Том всегда был прямолинеен, несмотря на то, что учился на Слизерине. Он не хотел и не мог вникнуть в необходимость маневрирования между двух противоположных идеологий, одна из которых не давала скатиться обществу в окончательно средневековье, а вторая подавляла желание на излишний контакт с маглами и давала людям национальное самоопределение. При мысли о маглах Альбус содрогнулся, конфликт с ними немыслим, а положение магического общества печально. Полная экономическая зависимость в товарах потребления была жестким поводком на шее магического общества, о существование которого знали лишь немногие. Дамблдор ни в коем случае не мог допустить полной победы одной из точек зрения и намеренно уравновешивал стороны конфликта.