Страница 99 из 125
—И чтобы доказать вашу исключительность, — прогромыхал его голос, — среди вас я буду зваться по-другому. Вы, самые достойные из всех, первые, кто узнает имя, которое я буду считать единственным истинным. Отныне я буду зваться Инсанель!
Все взревели в порыве неистовства, скандируя: «Инсанель! Инсанель! Инсанель!» Рон тоже хотел начать скандировать, но злость и упрямство взяли над ним верх. Поттер! Какой подлец! Сейчас все узнают твою истинную сущность и навсегда проклянут твое имя и старое и новое! Он чувствовал, что ему достаточно сделать шаг и все его поддержат. Выйдя перед Гарри, Рон посмотрел ему в глаза и сказал усиленным голосом, чтобы его слышали все:
—Ты лжец, Поттер! Ты обманывал всех нас! Ты знаешь, где моя сестра! Отвечай, что ты делал в ту ночь, когда пропала Джинни! Отвечай при всех и не смей снова лгать!
От напряжения Рон немного охрип, но чувствовал небывалую ярость толпы, и это придавало ему сил.
—Ты и Грейнджер убили ее в ходе темного ритуала! У меня есть неопровержимые доказательства! Ты ведешь Легион во тьму! Ты — темный маг, мы покараем тебя! Но у тебя есть возможность покаяться в своей ереси! Отвечай! Почему ты молчишь?!
Гарри ничего не отвечал, а только вежливо улыбался. Рон краем глаза увидел, что Луна вышла из зала собраний и повернулся, чтобы увидеть своих сторонников. Вот только ни Макмиллан, ни Томас, ни Берч, ни Уоллер не стояли за ним, выхватив палочки и сгорая в праведном гневе. С ужасом, он увидел больше десятка тел, вздернутые под потолок на тонких темных веревках. Ближайшее к нему тело слегка повернулось, и Рон увидел остекленевшие глаза Ромильды, посиневшие губы, вздувшуюся от напряжения шею и безвольно опущенные руки.
Опустив глаза, Рон увидел разъяренную толпу. Не помнящие себя от ярости люди взирали на него затуманенными глазами. В одно мгновение полная злости толпа накинулась на него, словно волна, снеся с ног. Его мир, состоящий из горячего хриплого дыхания, смрада потных тел, скалящихся почти животных лиц, оглушающего треска ломающихся костей, соленой влаги на потрескавшихся губах и сводящей с ума боли, растянувшейся на вечность, милосердно погас, забрав его сознание в спасительное небытие.
—Они все еретики!.. Тот кто посмел усомниться… — Рон с трудом мог слушать, даже не пытаясь двигаться, чувствуя, как пылает в агонии каждая клеточка его тела.
—Даже лучшие из нас слабы перед искушением! — мучительно громкий голос отдавал волнами агонии. — Они — те, кто нагло предал нас, собрание всей вашей грязи, совокупность всех ваших грехов и неверия!
Кто-то подхватил его и поднял.
—Но посмотрите на него! Он уже давно не достоин называться человеком! Мерзкое и жадное существо! Но вы своим гневом очистили от него наш Легион! Вы не поддались на его искушение тщеславием и славой! Вы достойны!
Неимоверным усилием Рон открыл заплывшие глаза, громко втянул воздух через рот и посмотрел в маячившее перед ним лицо Гарри. Ему показалось, что на знаком лице он видит удовлетворение.
—Он — предатель! И за предательство Великих и Вечных идеалов Легиона наказанием может быть только одно — смерть!
Рона развернуло и он, как сквозь туман, увидел толпу, похожую на единый бушующий организм. Сознание покидало его тело на этот раз навсегда, а по залу раскатывался оглушительный рев:
—Инсанель! Инсанель! Инсанель!
========== Часть 4. Идеальный хищник. Глава 62. Ошибки учителей ==========
БУДАХ: Тогда, господи, сотри нас с лица Земли и создай заново более совершенными…
или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.
РУМАТА(медленно): Сердце мое полно жалости. Я не могу этого сделать.
А.Н. и Б.Н. Стругацкие. Без оружия
Экзамены в Хогвартсе закончились, даже самые нерадивые ученики сдали последние зачеты и получили последние оценки. Хогвартс-экспресс увозил и весело галдящую детвору и серьезных молодых людей кого домой, в заботливые руки родителей, а кого в неизведанную взрослую жизнь. Профессора, заполнив необходимые бумаги и закончив с неотложными делами, почти в полном составе разъехались кто куда. Старый замок у озера почти опустел до начала следующего учебного года.
Яркое веселое солнце заливало сочную зеленую траву на берегу озера. Золотистые всполохи на поверхности озера будто играли с невидимыми зрителями, то исчезая в волнах, то появляясь вновь. Чуть сладковатый запах недавно выросших полевых цветов распространился везде, проникая в каждую щель, призывая выйти на улицу в объятья теплого летнего воздуха, наполненного лесной свежестью.
Не обращая на красочный пейзаж за окном, в одной из башен древнего замка за необъятным столом сидел уставший старик. Его узловатые морщинистые руки сжимались от неконтролируемых спазмов, как будто пытаясь ухватить утекающее, как песок сквозь пальцы, время. Взгляд остекленевших глаз блуждал по просторному кабинету, ни на чем не задерживаясь. Сухие старческие губы, покрытые многочисленными трещинками, постоянно двигались, беззвучно произнося неизвестные слова.
Песня феникса, наполнившая кабинет объемными звуками, уже давно не помогала Альбусу забыться. Он только уронил голову на руки, с силой зажав уши. Фоукс почувствовал, что своими стараниями приносит лишь больше страданий, и замолчал, получше устроившись на своем насесте. Дамблдор попробовал заставить себя взбодриться, только постоянное присутствие учеников вынуждало его поддерживать себя в форме. Знает ли он, насколько ему сейчас плохо? Альбус боялся ответа на этот вопрос, боялся окончательно признать свое наказание. В глубине души Дамблдор очень точно осознавал свой непосильный крест, плату за ошибки старого учителя, которые дорого обошлись слишком большому количеству людей.
Он шумно втянул в себя затхлый воздух и в который раз вспомнил момент, из-за которого ему приходится бессильно наблюдать крах того, чему он посвятил свою жизнь.
Перед глазами Дамблдора стоял тот теплый весенний день семь лет назад, когда очередное заседание Визенгамота было прервано неожиданно ворвавшимися в зал магами с алыми молниями на черных мантиях. Все настолько растерялись, что сначала даже не поняли, что произошло. Однако возникшие вопросы почти сразу разрешились, когда через тяжелые деревянные двери вошел Гарри Поттер и спокойно проговорил:
—Дамы и господа, прошу соблюдать спокойствие. Сегодня утром совершено зверское и вероломное нападение на штаб Легиона Справедливости, гарант безопасности нашего общества. Я считаю это объявлением полномасштабной войны народу магической Британии со стороны террористической группировки, именующей себя Пожирателями смерти. В связи с этим я временно прекращаю деятельность Визенгамота и беру на себя в полной мере ответственность за безопасность страны.
—Да, кто тебе дал такое право, мальчишка? — взвизгнула Амбридж, вскочив со своего места. — Министерство держит под контролем…
Договорить ей не дали, один из разошедшихся между рядами бойцов оглушил ее и утащил в неизвестном направлении. Дамблдор всегда знал, что она несколько обделена интеллектом, но все же. Под контролем Легиона сейчас находилось более трех четвертей населения, которое безоговорочно доверяло Гарри. Независимыми по факту могли считаться только аристократия со своими хорошо укрепленными мэнорами, Орден Феникса, который никогда не был многочисленным и аврорат.
—Гарри, мальчик мой — Альбус тогда был абсолютно уверен, что сможет найти компромисс, устраивающий всех. Вера в хорошее в людях снова подвела его, — Может стоит быть несколько мягче, не все готовы к таким изменениям.
Поттер, кажется, прощупывал с помощью легиллименции присутствующих, и не сразу обратил на него внимания.
—Профессор Дамблдор, — Гарри широко улыбнулся, подтверждая ужасные заблуждения Альбуса, — мы поговорим с Вами с глазу на глаз и все обсудим.
Поттер кивнул своим бойцам, сказал какую-то фразу на непонятном языке и вышел. Все зашумели, переговариваясь между собой, а Альбус заспешил к выходу, чтобы успеть перехватить Гарри. Задержался он только, чтобы переговорить со знакомыми Легионерами и быть в курсе того, что произошло утром. Оказалось, что в результате нападения погибло пятнадцать человек и Гарри был крайне зол. Особенно расстроило Альбуса, что среди погибших были Рон Уизли и Ромильда Вэйн. Придется искать нового человека около Поттера, а сейчас надо успокоить его и погасить юношеский запал.