Плата

Словом, было неуютно. Дэн начал замечать, что и капитан, и врач относятся к нему не так, как к остальным младшим членам команды. Точнее, не так, как к Полине и Теду. Это было всегда, а резать по нервам начало только после возвращения. Они как будто ждали от него чисто киборговской исполнительности и послушания — а Дэн, кроме того что был киборгом, был еще и человеком, и немного фейри. Стадию беспрекословного послушания он давно прошел, и даже стадию изображания такого послушания, и скрывать, что он слушается только по делу, Дэн тоже больше не собирался.

Волна поднялась перед ним, встала прозрачной стеной. Дэн коснулся ее, вытянул длинное водяное щупальце. Этого тоже не хватало. Укрощенная, сотни раз пропущенная через систему очистки вода на корабле не шла на контакт.

Ничего, решил Дэн. Это просто кризис. Его просто надо пережить. Никто не остается неизменным — ни люди, ни он сам. Все меняются, и все меняется, и это естественно. Никто не обещал, что перемены обязательно будут приятными. Это эволюция, а отказываться от неё глупо и безответственно. Если бы самая первая рыбка, рискнувшая выбраться на берег в поисках лучшего места, повернула назад… Дэн усмехнулся. Вот как раз рыбки назад и не возвращаются.

Сидевшая на соседнем камне ящерицемышь давно сбежала по своим делам, волна с многочисленными щупальцами незаметно втянулась обратно в озеро, а Дэн всё смотрел, как яркое, почти земное, солнце медленно тонет за горизонтом. На Патриции не было птиц, это немного смущало, ведь планета была очень похожа на Землю. Но вместо птиц тут были очень крупные насекомые, яркие и громкие.

Температура воздуха падала. Брызги от бьющей в валун воды жалили холодом. Пора было возвращаться, идти пару часов до отеля вдоль берега, но Дэн всё тянул, не желая уходить от воды. Он с огромным удовольствием провёл бы тут всю ночь, но не взял с собой ничего и никого не предупредил. Второе было более веским аргументом, чем первое: хоть Дэн и ненавидел холод, никакого вреда ночь на берегу ему бы не причинила. Не было никакого желания возвращаться к людям. Тем более что капитан из экономии взял всего три номера, и свой Дэн делил с Лансом, Тедом и Михалычем. Дэн прекрасно понимал логику капитана, но после собственной, только ему принадлежащей каюты, это было непривычно и неудобно. Особенно действовала на нервы утренняя очередь в ванную.

Солнце окончательно провалилось за кромку воды. Дэн поднялся, потянулся и не спеша двинулся к городу. Часам к одиннадцати по местному времени он как раз дойдет до гостиницы.

========== 23 ==========

Последние три рейса были довольно напряженными. Сначала «Мозгоед», выйдя к станции гашения, попал в плотный поток мусора и обломков. О нем ничего не было в сводках, не предупреждали форумы пилотов и навигаторов, но мусор был, и противометеоритная защита едва справлялась. Пришлось «вальсировать», Тед после напряженного пилотирования почти неделю хвастался своим мастерством, а Станислав Федотович ругался зло и — когда, как ему казалось, никто не слышит — нецензурно. Потом кораблю пришлось две недели болтаться над Силаной. На планету-курорт садиться было запрещено, экипаж жадно облизывался на описания курортов и экскурсий, стоивших как оплата за три рейса с полным трюмом. Заказчик, как оказалось, ударился в бега, груз конфисковали, а команду корабля чуть не привлекли за соучастие. Бесконечные визиты следователя, обыски, допросы членов команды… Хорошо еще, что везли всего лишь ткани для крупной сети ателье, а не запрещенные веселящие смеси, на которых и погорел их заказчик. Станислав ругался еще сильнее, готовясь обращаться за помощью к Сакаи, Полина с Тедом изображали не очень умную молодежь, Дэн с Лансом — правильных киборгов, Вениамин с Михалычем отсиживались в недрах корабля и лишний раз не выходили. Дэн так не уставал с истории с Вадимом: очень тяжело было возвращаться в прежнюю модель поведения, ожидаемую от киборга. «Стой там, иди сюда» — Дэн отвык от этого и надеялся, что полицейским не придет в голову использовать свою возможность управлять киборгами. На программном уровне не сработает, но сделать вид пришлось бы.

Однако сильнее всего вымотал третий рейс: мало того что лететь надо было довольно далеко, а трасса, как назло, пролегала через нестабильные станции гашения, так еще пришлось уплотняться: везли пассажиров. К Дэну подселили Ланса, Вениамин перебрался к капитану… Плюсов в ситуации никаких, кроме того, что пассажиры были ксеносы — корсы, худенькие и невысокие, похожие на вставших на задние лапы очень мохнатых бесхвостых собачек. Изображать перед ними послушную технику было глупо и не нужно. А еще они очень хорошо платили. Но их было целых четырнадцать, а не брать их было нельзя: корсы были беженцами, они стремились улететь с планеты на чем угодно, и грузовые корабли их вполне устраивали. Они предлагали любые деньги, у них почти не было багажа, и эти четырнадцать корс были одной-единственной семьей — от черного с изрядной проседью патриарха с надломленным ухом до смешных пронырливых каштановых малышей. Пассажиры скулили и плакали в своих каютах по ночам, а звукоизоляция была так себе, и никто из тех, кто обитал по соседству с корсами, не высыпался. Кроме киборгов и Михалыча, который вообще перестал вылезать из машинного. Дэн и Ланс спали на единственной койке по очереди, добровольно взяли на себя все хозяйственные дежурства, а в свободное время, скрываясь от липнущих ко всем и на всех виснувших деток, просто отсиживались в каюте и разговаривали или смотрели привезенные Дэном фильмы.

— Ты бы хотел снова побывать в том лагере для киборгов? — спросил как-то Ланс.

— Да, — ответил Дэн. — Там хорошо.

— Лучше, чем здесь?

— Там не приходится так тесниться. Дом больше, чем корабль вместе с трюмом. Два этажа, два подвала, чердак с игрушками. Сад с бассейном. Склон холма с соснами. Море. И целый город.

— Здорово! — Ланс улыбнулся. — А летать там можно?

— Нет. Не на чем и негде. Так, как тут, тебя никто за штурвал не пустит.

— Жаль, — огорчился Ланс. — А люди там есть? Или только разумные киборги?

— Есть. И не только люди. Очень понимающие.

— Я хочу подстричься, — внезапно заявил Ланс. — Мне не нравится, когда волосы в глаза и за шиворот.

— Скажи Полине, сходите с ней в салон.

— Не хочу в салон, — нахмурился Ланс. — Я видел, у доктора машинка есть, он по субботам бреет голову.

— Хочешь сразу наголо? — удивился Дэн.

— Нет. Капитан тоже машинкой стрижется. Хочу как он.

— Вот закончится этот бедлам с пассажирами — и скажи ему. Думаю, он против не будет.

— Что такое «бедлам»? — немедленно заинтересовался Ланс.

Дэн улыбнулся.

— В девятнадцатом веке на Земле в городе Лондон был сумасшедший дом, который назывался «Вифлеем». В британском произношении это название превратилось в Бедлам. Там держали психически больных людей и водили туда экскурсии. С тех пор обстановку сумасшедшего дома принято называть бедламом.

— А-а-а, — протянул Ланс. — Но у нас все здоровы.

— Просто иногда ведут себя как безумные, — кивнул Дэн. — Санблок освободился. Пойду вымоюсь.

Стоя под горячими струями, Дэн пообещал себе, что когда пассажиры прибудут на место, он закроется в душе не меньше чем на час. Очень хотелось принять ванну, но такой возможности не вырисовывалось даже на горизонте. А еще возникали вопросы к проектировщикам «Космического мозгоеда», которые на десять кают оборудовали всего один санузел, и тот совмещенный. В ситтине на каждые две спальни была ванная комната, и еще одна — на первом этаже, правда, пользовались ею в первую очередь Баста и Тимур. А Денис говорил, что при хозяйских спальнях тоже есть свои ванные комнаты. Но ситтин — дом, построенный для комфорта его обитателей, а не малый коммерческий транспортник, выпущенный двадцать лет назад.

У душевой кабинки подала голос Котька, которая пряталась в санблоке от корсов. Большую часть времени она сидела, забившись за унитаз. Даже котькина самоуверенность и наглость спасовала перед всепроникающими и все хватающими детенышами.