Страница 91 из 265
Ратхич обреченного проговорил.
- Щитов больше нет! Мы падаем, хозяин.
- Убирайся из кабины! Нужно скорее…
Поверхность планеты цветными лоскутами и росчерками неудержимо и угрожающе приближалась. Я помню, как цвета сливались в непередаваемую мешанину, в которой нельзя было различить что-то конкретное и понятное. Страха не было, а разум оставался на удивление чист и ясен. Я четко осознавал происходящее и улавливал малейшее изменение, но не мог ничего сделать. Наивная попытка подхватить чернотой весь корабль и замедлить падение почти ничего не изменила, только немного развернула груду стали. Злые и голодные языки пламени охватили внутренности корабля и вырвались прочь, намереваясь обглодать обшивку, но из-за быстрого движения таяли и исчезали.
Обреченное желание киборга вернуть двигатели к работе не увенчались успехом, на мой крик о том, чтобы он активировал защитное поле на своей броне, слуга не отреагировал. Кажется, он этого даже не услышал за общим воем.
За несколько метров до вершин деревьев, в которые мы должны были врезаться, я мысленно, с помощью черноты, выдавил крошащееся лобовое стекло. Его осколки россыпью обрушились частью на нас, а частью вылетели и унеслись прочь, орошая искусственным блеском и кружась во всполохах огня. Многие впились в кожу.
Я хотел рискнуть и выпрыгнуть из стальной, убийственной глыбы, но прежде ухватил за руку своего слугу и потянул за собой. В этот миг корабль столкнулся с огромными столпами деревьев.
Раскаленный металл смялся под прессом слепой и безжалостной силы. От столкновения меня выбросило из кабины наружу. Ударившись о раскидистые ветви и скатившись по ним вниз, на каменистую поверхность, покрытую скудным слоем наростов и мхов, я слышал, как грохот стали и камня проносились прочь, уходя дальше в заросли вековых лесов.
Корабль врезался в гряду на крутом склоне. После того, как меня выкинуло из корабля при ударе, я скатился по осыпающейся каменной поверхности в мелкую, заболоченную жижу и, кажется, на время отключился. Забытье мое длилось недолго, возможно, что всего несколько секунд.
И когда я снова открыл глаза и вгляделся в смутную картинку, вокруг еще стоял гул и скрежет, но уже намного тише, он угасал.
Крушение свершилось со всей своей ужасающей силой. Лес вокруг горел и искрился, заполняясь удушливым, темным дымом. Оцарапанные, изорванные, обожженные деревья покрывались черным налетом сажи, одно, переломанное надвое, с треском обрушилось вниз, но задержалось в выступах скал. Осколки камней еще осыпались вместе с истерзанными клочьями металла, который разорвался при падении словно бумага.
Громада моего корабля темнела где-то вдали и искрилась выстрелами из замкнувшей аппаратуры. Дышать было тяжело, воздух оцарапывал горло, мелкие раны кровоточили, а вода болота казалось нестерпимо ледяной. Я попытался подняться, но в этот момент полыхнул еще один взрыв, раскатившийся огненной сферой.
Корабль взорвался.
Щепки и крошево разлетелись во все стороны, а меня накрыло волной жара. Воздух вскипел и окрасился раскаленным паром. Шипение резало слух, после раздались более мелкие хлопки, но все сошлось в один жестокий звук горящего вещества. Чернота взвыла.
Ассты кружили над местом крушения, заходя в низкие виражи, дважды. На третий раз общим клином открыли огонь из всех орудий, сжигая местность практически дотла. Только то, что мой корабль скатился в сторону, а меня выбросило из него ранее, позволило мне не попасть под обстрел. Пожар испепелял своей мощью все, его рыжеватые отсветы слились в одно алое сияние, которое вынуждало закрывать глаза от яркого, ослепляющего света. Жар иссушал кожу, раскалял воду. А среди этого хаоса белыми полосами ввинчивались в поверхность смертоносные разряды выстрелов.
После смертельного захода, истребители зависли в небе, и несколько сиитшетов спустились вниз, чтобы убедиться в гибели изменника и зафиксировать чистое исполнение приказа. Все они были в защитных, темных костюмах, а головы их покрывали даже не маски, а непроницаемые черные шлемы, с мелкой золотой окантовкой у шеи. Спустились, чтобы в случае чуда, при котором предатель выжил, добить его, выжать из израненного тела все теплящиеся крохи жизни.
Я чувствовал их приближение, слышал каждый шаг по опаленному камню и высохшему мху. Не было в них ярости и гнева, не было того необъятного, заставляющего идти вперед, в самую гущу сражения, яда. Они казались непроницаемыми куклами, лишенными малейших чувств. Совершенные машины для исполнения приказов, они шли выполнять свою работу, не задумываясь ни о каких мелочах. В руках их сверкали затейливые приклады оружия и у некоторых подлинные осколочные мечи. Еще одни сиитшеты отринувшие законы ордена и предавшие его.
Но среди этого огненного хаоса я не чувствовал маленькую искорку жизни своего слуги. Ратхич, что потратил на меня свои годы, был бескрайне верен и предан мне, не проявлялся в черноте никаким оттенком. Пустота. Словно не было его ни единой секунды во времени.
Погрузившись в мутную, гниющую воду, я замер, отринул все мысли, сконцентрировался на черноте, которая, казалось, слегка вибрировала и пульсировала. Ее голоса приглушились, растянулись на низкие, разливающие звуки. Среди них изредка резким и высоким выкриком вспыхивал визг, который пресекался молниеносно, оглушал меня полнейшей тишиной.
На миг мне показалось, что я снова оказался в бушующей стихии черноты, в бездне далекого и казавшегося в тот момент непереносимо родным Орттуса.
Кап! Дзынь! Дон! Кап!
Один си’иат приблизился к каменную выступу у самой кромки болотистого залива. Огонь отражался в его шлеме искаженными пальцами, которые ритмично дрожали и перемежались между собой. Он осмотрел недвижимую водную гладь пристальным и внимательным взором, постоял, ожидая хотя бы малейшего движения, но, не уличив ничего, развернулся и направился обратно. Отойдя на пару шагов, резко развернулся и отправил несколько разрядов из лучевого оружия в воду. Та вспенилась и зашипела, испуская густые клубы пара. Но ничего не шелохнулось. Спустившийся на проверку местности пилот спокойно удалился к своим.
Через некоторое время низкий гул двигателей оповестил о том, что ассты улетели с места крушения, оставив лес освобождаться от огня под монотонными, мелкими каплями дождя.
Кап! Дзынь!
Кап!
Я поднялся из темной мути, слегка пошатнувшись. Вода струями стекала с волос, слепляя их в черную массу. Из кожи мелкими точками торчали мерцающие осколки стекла. Раны немного кровоточили, но никаких серьезных повреждений при падении я не получил. С яростью, даже остервенением я вырывал эти осколки, пока выбирался из воды.
Дождь стелился белесой пеленой, заволакивая поврежденные деревья. Холодные капли с тяжестью падали на листву, дробясь и продолжая свой полет до самой земли. Черные, обуглившиеся пики остовов торчали из изуродованной почвы, где-то вдалеке еще дымились клочья металла, бывшие ранее моим кораблем.
Жуткая, страшная картина разрушения предстала предо мной. Выжжено, выдавлено, лишено сил и оставлено умирать. Убийство одного превратилось в полное уничтожение целого клочка мира.
Выбравшись по скользким уступам вверх, я дошел по разрушенным каменным покровам до корабля. Глубокий след, оставленный им при падении, вывел меня к обломкам. В неровных, обожженных, оплавившихся комьях нельзя даже было представить первоначальную форму. Она оказалась совсем утрачена. Смятое, скомканное, раздавленное нечто виделось каким-то олицетворенным кошмаром, замершим в приторном запахе гари. Оторванные части были разбросаны всюду, некоторые даже вонзились в толстые стволы деревьев. На все это сверху опадал пепел, преобразовываясь в плотную сероватую пленку.
Скатившись по разлому, я попытался отыскать в этих руинах киборга. Поиски не оказались долгими и полностью подтвердили все мои ощущения.
Ратхич не успел выбраться из корабля, и когда транспорт от удара стал разваливаться на части, слугу отбросило в сторону с одним из обломков. Но острые глыбы сплавов пронзили беспомощное тело насквозь, пригвоздив его к скале. Спастись у него не было ни малейшего шанса, но, похоже, он еще оставался жив, когда ассты, совершив предварительный осмотр, отправили весь свой запас ракет и зарядов на уничтожение возможных выживших.