ИНХАМАНУМ. Книга Черная

Стены делились на две части – нижнюю и верхнюю. Та, что выше, была украшена затейливыми и мрачными фресками, написанными в тусклых и приглушенных тонах, а нижняя представляла из себя пестрящее рябью сплетение повторяющихся между собой абстрактных орнаментов и узоров. Разделительную полосу между ними занимала темно-коричневая лента с неровными рядами символов.

Главный жрец первым ступил в чертоги склепа, на ходу зажигая фитили в чашах с маслами и растворами. Они мгновенно вспыхнули и залили комнату ярким светом. После приятного и благотворного сумрака это было слишком ослепительно, даже раздражало.

Смутными, расплывчатыми силуэтами я видел, как жрецы прошли по наклонным спускам вниз, осыпая пол и углубление плотным слоем блестящего золотого порошка, который горстями зачерпывали с овальных подносов, поддерживаемых молчаливыми помощниками культистов. Порошок имел резкий и едкий запах химии, который за пару секунд наполнил пространство, заставляя глаза слезиться.

- Повелитель Сенэкс.

Голос предводителя жрецов был грубым и низким, отточенным на долговременное и сложное пение. Поведение же вызывало ощущение схожести этого человека с манекеном или куклой, урихшем, который изо дня в день выполнял одни и те же действия, говорил одни и те же слова, но не видел в этом что-то ненавистное.

Он подал наставнику копию меча покойного Высшего, завернутую в бархатную темно-синюю ткань. Обычно присутствующего при этом ритуале свитка не было. Вестрартос его не имел.

- Прошу Вас возложить этот меч, дабы исполнить наши традиции и отдать последнюю честь павшему в пучины безвременья Высшего. Пусть тьма примет его.

Небрежно взяв оружие, владыка медленно, слегка прихрамывая, поднялся по крутой, маленькой и даже неприметной лестнице к статуе, окинул всех собравшихся взглядом, но задержал его на мне дольше. Я все это время держался отстраненно и молчаливо, сложив руки вместе и аккуратно держа маленькую чашу со свечой. Стражник Лу находился поблизости, но расположился в паре шагов от меня. И в тот момент, когда Сенэкс отвернулся и отвлекся для того, чтобы вложить в правую каменную ладонь изваяния поддельную рукоять оружия, приблизился вплотную и тихо настолько, что мог расслышать только я, заговорил:

- Осторожнее. После погребения, на выходе, в тех коридорах, где множество ответвлений. Я буду ждать. У меня приказ убить Вас. Но мне не удалось узнать, кому еще повелитель поручил это задание. Знайте же, что Сенэкс начал действовать.

Я безмолвно выслушал все, что передал мне страж, после чего медленно кивнул. Воин снова незаметно и бесшумно отошел прочь, слившись с общим фоном присутствующих. Разумеется, его движение не осталось не замеченным среди других сиитшетов и их прислужников.

Смирение все же было не для моего старого и усталого учителя.

Свершилось то, чего я так долго ждал, чего боялся, но желал страстно и нетерпеливо. Открытая война, противоборство двух выживших сторон, которое могло вылиться в великую бойню. Сенэкс вполне был способен выслать против меня целую армию, которая просто бы задавила числом. Я много раз об этом думал, но все равно продолжал надеяться на веру и следование законам. Любой Высший по принципам ордена обязан доказывать свою силу каждый день, а мое восстание – рядовое происшествие, подобные которому обязаны были быть. Если наставник ценил сиитшетов и их существование, которое являлось сдерживающей силой, путами для всего мира, то действия его должны были оказаться предсказуемыми.

Но я мог ошибаться.

И слабая, но уже разрастающаяся в цунами тревога нахлынула на меня. Учитель уже начал действовать иными методами. Да, послать стражей расправиться с врагом в бесчестном и заведомо проигрышном бою, было не нарушением, но отступлением от канонов. Это стало уже почти приемлемо в мире, но что последует после? Общественная казнь?

Я снова и снова мучился от одних и тех же мыслей, как дни и месяцы до этого. Хотя и понимал, что подобные рассуждения ни к чему не приведут, и время строить козни и плести коварные сети уже ушло навсегда, оставалось только поспешно бить, срываться с острого края с маленькой надеждой на победу.

Прогремел величественный и неожиданно наполненный силой голос Сенэкса.

- Как символ власти и силы для будущего этот меч. Пусть он разрежет оковы и отпустит твой дух, о дорогой мой Вестрартос. Ты многое совершил в своей жизни, благодаря тебе наш мир стоит и процветает. Даю тебе обещание, что не позволю всем нашим стараниям рухнуть в бездну прошлого и истлевшего. Враг и предатель будет наказан, и ему не сохранят жизнь. Он отдаст ее с позором и муками.

- Не следует давать таких обещаний у могилы вечно живущих духов. Они могут потребовать исполнения клятвы. – Жрец низко и почтительно поклонился, продолжая. – Я всего лишь ваш верный слуга. И в моих силах только наблюдать и следить за исполнением законов и обычаев нашего великого ордена. Мы обязаны сохранить их в первую очередь.

- Я знаю, уважаемый жрец. И понимаю твою обеспокоенность происходящим. Мне также тревожно, как и тебе, но у нас одни цели. Наша империя и орден не должны пасть от руки труса и изменника.

Последние слова прозвенели и повисли в воздухе. Они сдавили грубыми тисками, пытаясь вызвать страх и панику. Они кричали: «Оступись. Сделай ошибку. Тебе не спастись».

Сенэкс не боялся прерывать церемонию и нарушать ее порядок. Он словно стряхнул с себя пелену наваждения, и та старость, что заставляла его сгибаться и слабеть все больше, улетучилась. Я не видел в нем той былой немощности и робости, не осталось в нем непонимания и растерянности от происходящего. Я слышал и чувствовал, как, срываясь на визг, кричали голоса в черноте. Их звон все нарастал, он перемежался с тихими и монотонными гимнами жрецов. Мне казалось, что в этом хаосе я различаю уже несколько забытый шум падающих черных капель Орттуса.

- Слава Сенэксу!

Проголосил жрец, эту хвалу мгновенно подхватили все, а затем продолжился ритуал.

Саркофаг пронесли над выемкой, но управление не отключали, потому он завис в парящем положении. Его облик уже был немного изменен. Пламя, что обнимало ранее, оставило после себя темные следы. Они мелкими, сливающимися воедино разводами распространились по всем узорам и плитам гроба. Культисты замерли вокруг, только вознесли руки вверх.

С тихим щелчком меч был закреплен в тяжелой хватке камня, вытащить его можно было, лишь разломав искусную глыбу.

- И как символ знания и мудрости для вечности я, последний Высший Сенэкс, преподношу тебе этот дар, о, брат мой.

Высший вынул из объемных складок плаща совершенно новый свиток. Бумага в нем оказалась подлинно белоснежной, а крепления золотыми, витиеватыми, но без каких-либо инкрустаций. Он также вложил предмет, но в другую ладонь изваяния. Еще один механизм сомкнулся с характерным звуком и замер навечно.

Этот свиток был чистым, его не касалась рука, не было в нем вырисовано ни одного символа и даже точки. Красивый и осмысленный подарок. Он виделся символом написания новой истории Высших, которая должна была держаться уже на совершенном и произрастать из него. Но в большей степени этот жест был обращен ко мне.

Сенэкс считал, что я расчистил для него дорогу, избавил от отягощающих пут в виде союзников, и потому наступила эра его правления, а мне следовало погибнуть в этом храме. Позорно и глупо, ибо как немного удачливый юнец смог бы выстоять против монстра и зверя, что склонил и бросил мир к собственным ногам, а затем растоптал и вывел из него свои новые декорации. Этот трюк можно было повторить еще раз, но уже для себя. И первый шаг уже был сделан наставником.

Не знаю, казалось ли мне или с владыки и в правду спадали странные темные клочья чего-то легкого и полупрозрачно. Они не успевали долетать до пола, а рассыпались в воздухе на мелкую труху или пепел. Легкий, он разлетался вокруг.

Что это было? Сумеречная, липкая пелена, которая неожиданно потеряла свою силу. Не она ли являлась тем сдерживающим средством, которое одурманивало и сводило с ума Высшего? Возможно, именно это нечто было моим помощником, высасывающим силы. Тогда я не мог ответить на этот вопрос, но по мере опадания этого налета повелитель преображался. Уже не старик, а гордый и статный правитель был перед нами, который напитался могуществом за свою жизнь и обладал великими навыками и умениями. Он сиял и почти лучился воочию.