Страница 74 из 265
Очень редко использовались некие особые и оригинальные изменения в виде технических иллюминаций или сооружений. Потому храмы и святилища были наибольшим воплощением и олицетворением сиитшетской культуры. Строгое следование канонам и установкам в последних ритуалах было возведено практически до болезненного, лихорадочного, фанатичного исполнения нюансов и пунктов, хотя в каждом случае и опиралось на индивидуализацию, что подчеркивало особую роль сиитшета.
Долина Вознесшихся представляла собой несколько соединенных каменными мостами островов, что находились ближе к северным морям на центральной планете. Ее вначале именовали Чертогами Вечности, но с момента смерти первого Высшего название изменили на более подходящее, а местность стали использовать по своему главному назначению.
Острова представляли собой четыре участка, соединяющихся нитями переходов в неправильный полумесяц. На этих каменных, почти гладких равнинах были выстроены архитектурные композиции с храмами, алтарями и святилищами, в которых никогда не угасал огонь, смешанный с лучами бурого и синего цвета. Возводили этот ансамбль во славу Высших и в надежде на ее нерушимость. Никто не мог и представить, что настанет время, когда монолитные стены примут в свое нутро тела убитых богов. И потому склепы на островах были только из-за веского слова традиций, но первенство отдавалось возвышению и прославлению правителей.
Острова не были часто посещаемыми, порядок и чистоту на них поддерживали самые низшие си’иаты, которые и проживали там же. Эти культисты не покидали место каменного покоя, проводя там десятилетия, а порой и всю свою жизнь. Наказанием и отщеплением от мира это не считалось, а приравнивалось к высокой миссии и награде, но при этом желающих на такие уникальные должности находились очень редко.
Так было до того момента, пока в один ветреный день, когда и без того никогда не утихающие бури столицы свирепствовали с удвоенной и грозной силой, на острова не спустился маленький челнок, привезший на своем борту посланника с ужасающей вестью. В тот миг тишина и безмолвие Чертогов Вечности нарушилась, заклубился из золотых чаш густой, черный дым, и прозвучал грозный вой скорбных песен. Острова из места славы и гордости превратились в мрачные и наводящие на панические мысли границы, где уже не было прежней яркости и безмятежности. Они сменились на темнеющие и пропитанные смогом тучи, которые принимали на свои тяжелые ладони всполохи прощальных костров.
Ранним утром, когда воздух был необычайно свежим и промозглым, а ветры оказались тихими и почти неощутимыми, Третьи двери гробницы в Долине Вознесшихся со скрежетом распахнулись.
Первые песни взвились к небесам робко и тихо, в полголоса, еще до того, как у храма начали собираться первые почтившие своим присутствием упокоившегося Высшего. Вся процессия только начинала прибывать на острова. Жрецы и юные культисты исполняли свой долг, отпевая утренней хвалящей мольбой Вестрартоса, но не было в их голосах силы, они не могли передавать интонациями величие и могущество умершего. Им было страшно, как и всем. Действо, в которое следовало вкладывать душу, превратилось в монотонное исполнение обязанностей. Речи становились шепотом, а огонь все никак не мог устремиться искрами вверх, ветра его не раздували, а словно обходили стороной, или это так казалось одиноким жителям молчаливого края, которые столкнулись с настоящей смертной тишиной.
На этом отличия от обычных церемоний не кончались.
Спущенные флаги были привычны, хотя и подогревали страх и тревогу, но в отличие от предыдущих церемоний погребения двух Высших, все было оцеплено стражей и войсками. Воины с суровыми лицами оказывались всюду, пусть они и нарушали священные устои, никто не высказался об этом. Присутствие охраны делало нахождение близ склепа хотя бы немного спокойным и безопасным.
И все же кощунство.
Ряды и отряды вооруженных до предела людей и нелюдей шествовали между статуй и колонн, окружали по периметру храмы, монументы и арочные проходы. Они строго и зорко осматривали всех прибывающих и молчали. Их легкое принятие происходящего вынуждало чувствовать собственную слабость и беспомощность в происходящем. Вскоре единообразную серость войск разбавили герба и знамена на плащах и броне личной стражи. Ни один уважающий и боящийся за свою жизнь си’иат не рискнул явиться на церемонию без надежных телохранителей. Никто не был озабочен традициями, которые преписывали являться на ритуалы без охраны и без защитных одеяний. Легкие, традиционные ткани, расписанные узорами, скрывали под собой тонкую, но прочную броню. Ни один приверженец темного ордена не стеснялся показывать, что он защищается. Ни один не снял с пояса оружия.
Аллея, ведущая к гробнице, была сокрыта под защитным полем, которое поднимали в треугольной арке с одной стороны, чтобы пропустить гостей. Медленно и долго, но никто не смел упрекнуть в этом последнего оставшегося в живых правителя. Готовность принять любые меры защиты поражала, ни один не видел, что загоняя себя в рамки и барьеры, они следовали немому и слепому приказу и тем самым еще больше открывались для удара.
Охрана, войска, защитное поле, душные одеяния, вооруженные корабли, и все собрано в одном месте. Глупая наивность, стоило лишь немного озадачиться и решить, что таким образом наиболее удобно избавиться от гнили и грязи, то можно было бы с легкостью уничтожить все острова разом. Сотни и тысячи смертей, а взрыв мог и не разрушать четыре глыбы. Нет, огонь, отравляющий газ и давка. Автоматикой можно было бы запечатать поле, отрезать все пути отступления, уничтожить корабли. Медленная, мучительная и безжалостная смерть, растянувшаяся ни на один день. И никто бы не смог выбраться. Никто. Это бы убило не только империю, но и весь орден в целом.
Такой защиты и такого покоя они хотели? Сенекс боялся моего присутствия в Долине Вознесшихся, хотя все еще не мог поверить, что одно существо имело возможность создать такую панику, хаос и уничтожить трех его союзников, а, казалось бы, все было написано четким шрифтом в открытой книге. Смешно и нереально.
И все же он, несомненно, должен был предпринять попытку избавиться от меня в столь подходящем месте. Символично и красиво. Я ждал этого удара, потому как сам не мог представить, что учитель продолжит бездействовать дальше. Ситуация доводилась до абсурда и забавной легкости, но мир научил меня, что он жесток и беспощаден. Через шаг или секунду вся удача обязана была обернуться ко мне спиной и подставить так, что я едва бы смог устоять на коленях. Я готовился к битве, чувствуя, как нервы дрожат на пределе. Сенэкс мог вывести меня на прилюдную дуэль близ храма Вестрартоса, что было бы приемлемо, но сложно. Соединенный дар сиитшетов, который оказался бы обращен против меня и на поддержу наставника, резал бы безумно сильно, и я никогда не рискнул бы предположить смог ли бы я его вынести. Но такой вариант оставался самым логичным, он нес в себе истину ордена и его принципы.
К сожалению, Высший мог решить, что не стоило ему марать собственные руки в крови и проверять иссушенное старостью тело на прочность. Его ладонь помнила холод рукояти меча, но все равно давно его не держала. Шансы на победу у него представлялись совсем не высокими, чтобы так безрассудно рисковать. И потому самым правдоподобным вариантом было то, что ему пришлось бы приказать личным воинам или, все может быть, наемникам убить меня в запутанных коридорах гробницы. Это бы решило вопрос с верностью стража Лу. Без его помощи владыка обойтись не мог никак, а доверял он главе стражи без всяких сомнений и недомолвок. Но менять своих планов я не собирался, даже если бы меня на этой церемонии ждала ловушка, я бы все равно ступил в нее. Я верил в свою черноту, а она все еще оставалась безмолвной и спокойной. Голоса переговаривались тихо, пили окружающий страх лениво и, будто бы, снисходя до этого со своей величавой высоты. Но при всей картине событий я чувствовал громаду мощи, что они готовы были дать мне по самому малейшему зову.