ИНХАМАНУМ. Книга Черная

- Ха! Время! Что оно для меня? Я бессмертен, я вечен! И говорить могу до конца твоих дней. Я терпелив, я дождусь кончины… – Короткое замедление в его речи отразилось едва уловимым фырканьем и хмыканьем, дополняющимися усмешкой. – Прошедший Орттус. Уникальный случай. Еще при своей жизни я предсказывал появление таких миров и даже их имена. Я говорил об их причинах! И кто же ко мне прислушался? Никто! Глупцы и идиоты! Темный Орден сам вверг в пучину краха наш хрупкий и такой прекрасный мир!

Костлявые руки старика будто подняли из ничего что-то очень эфемерное и беззащитное, подняли и подставили под луч несуществующего света. Страж рвано хватал губами ненужный воздух, а взгляд его предстал безумным и отчаянным.

- Предсказывал… Так долго я убеждал в своей правоте всех. Я доказал! Я извлек из самых недр мира чистую, первейшую кровь. И был за это изгнан. И теперь, после стольких лет, ко мне явился мальчишка и заявил, что прошел по миру проклятому самим… Сколько тебе лет, мальчик? Двадцать или чуть больше? Не такой награды я ждал. Не такой! Я умер в бесславии, сгинул на этой каменной, безжизненной, проклятой глыбе! Я видел смерть своих учеников и братьев. И что теперь? Мальчишка!

- Меня не интересуют твои страдания, страж. Не хочу видеть эту игру. Твой оригинал давно истлел и разложился. Он мертв, а ты всего лишь отражение. Маленькая картинка из тонкой проволоки. Не тяни время. Ты уже проиграл. Отвечай на мои вопросы! Что во флаконе и как его открыть?!

Старик рассмеялся, и столько тоски было в этой истерике. Всего лишь изображение, кусочек старой памяти, безжизненная форма, но чувствующая и хранящая в себе теплую частичку некогда живого существа. Складывалось ощущение, что я говорил вовсе не с си’иатом. Не было в его поведении ужимок приверженцев культа, не было этой всеобъемлющей жажды власти и самоличного величия. Это все померкло под разочарованием, а под ним было убивающее знание той самой важной крохи, которая может как вознести существующий мир на божественную высоту прекрасного, так и разбить последние стеклянные нити, удерживающие способность жить.

- Что во флаконе? Ответил я, да ты и без того должен знать. Ты отравлен, ты проклят. И ты уже имеешь ключ. Открывай, даже не задумывайся. Забудь все, что тебе так старательно и с превеликим удовольствием вкладывали в голову. Ты же ищешь Его!

- Что именно? О чем ты говоришь, страж?

- Бессмертия! Бессмертия ты ищешь! У меня так много секретов, а ты жаждешь лишь одного. Странное и дикое сочетание, обладать вечной жизнью, чтобы достигнуть власти. Наивность младенца, тщательно влитая в состав крови любого. Власть и вечность. Зачем? Ты хочешь год за годом пить лучшие вина, купаться в золоте и казнить мелких гадов? Не забывай, в руках вечность. Хочешь устраивать войны, свергать в пучину огня неправедных и изменников? Окружить себя красивыми женщинами, а может и мужчинами? Может быть, хочешь выцеживать из юных красавиц теплую кровь по капле? Пить ее? Вкусная, сладкая, до той секунды, пока не остынет. Почему же нет? Есть в этом какая-то эстетика. Привлекает. Скажешь, что извращение? Так почему бы и нет? У тебя же вечность! Хочешь?!

- А ты бы не хотел? Не все ли мы к этому стремимся? Исполнение желаний и достаточное количество времени. Все мы живые, люди или нет. Живые, благодаря исполнению своих желаний. Слабые в меру, наивные и глупые. Мы живые. Так зачем нам менять себя? Мы не исказим свою природу.

- Люди? Ты хочешь назвать вечное существо человеком? А заслуживает ли оно этого имени?

- Достойные или не достойные. Страж, ты обвинял меня в слепом следовании традициям и взглядом сиитшетов, а сам еще более погряз в липком песке устоев ордена. Тогда вопрос: в праве ли ты держать секреты от подобных тебе?

- Подобных? – Старик замолчал и усмехнулся. – Подобные. Ищущий, тебя ведет любопытство, потому ты себя и причисляешь к широкому понятию «человек». Так приятно себя к этому приписывать, не так ли? А смог бы человечек, маленький, такой, сухой, с тонкими ручками и ножками, маленькой головой и писклявым, трусливым голоском, пройти… как ты ее назвал… ах, да. Орттус. Смог бы? Человечек, умирающий от мелкой раны. Человечек, боящийся каждой тени. Человечек, который слабее любой песчинки на любой планете. Человечек. Всего лишь человечек. Человечек и Орттус. Несочетаемо, правда?

- Рожденный от человека человек по определению. Прошел, значит, достоин. И способен. Не принижай нашу суть, ты сам человек.

- Я? Да, я человек. Настоящий и подлинный, сующий свой любопытный нос во все запретное и такое интригующее. Человек. Но я не проходил извращенные миры. Я не убивал сотнями полумертвых тварей, я не дышал отравой и не испепелял подобных себе. У меня нет таких сил. И я умер от старости, как и положено. А до этого болел, харкал кровью и белой пеной, тянулся к людям, потому что я человек. Мне жизненно необходимо общество. А ты?

- Ах, страж, к чему эти громкие и витиеватые слова? Ты мастер запутывать и лгать, но я прекрасно осведомлен обо всех этих уловках. У тебя не получится заговорить меня.

- Отрицаешь? Понимаю, тебе страшно. Но разве я первый, кто говорил с тобой о таком? Не верю. Не верю, ищущий! Ты одинок. Тебя избегают, пытаются избавиться или же боятся. Может быть, уже преклоняются? Чувствуют, что ты иной. Фальшь, фальшь, фальшь. Ничего не видно в этой мгле. Фальшь. И я… хе… предсказывал.

- Тебя послушать, так ты сам провидец. – Я устало вздохнул. – Не возвышай свои заслуги. Даром обладают многие, но почему-то власти добились лишь Высшие, а ты изгнан, ты оказался лишним. Или же попросту слабым? Алхимик, ты всего лишь один их ученых ордена. Ты зазнался, не надейся, что своими философскими сказками сможешь укрыться.

- Надежды? О чем ты, путник? Их нет уже очень давно. И это страшно. Очень страшно и опасно. Эти эфемерные состояния веры во что-то лучшее и грядущее из века в век помогают выживать. Но если ты говоришь обратное, тебя ненавидят.

- Всем известная истина. Что во флаконе?

- Бессмертие.

- Так просто? Это смешно.

- Да. Смешно и грустно. Оно убивает, это бессмертие. Оно не может быть общим. Есть только один хозяин. И смешнее от того, что я смог извлечь пару глотков у Него. Обратил на нас высшее внимание. Поплатился. И не изгнанием. Мстить и наказывать одного индивида глупо. Тем более по взгляду…

- Его? Хочешь увильнуть в теологию? Мне известно об увлечениях религией у алхимиков. Не буду спорить о правоте, но мне нужно нечто настоящее. Реальное и воплощенное. Слова и мысли – это сугубо индивидуальное. Делиться ими бессмысленно.

- Религия. – Страж махнул рукой. – Красивое слово для понятия мироощущения. За ним привычно прятать свои сомнения и страхи, ибо так никто и не ответил на вечные вопросы. Что мы такое? Зачем мы? Что было в начале? – Старик грустно, но воодушевленно поманил меня. – Тебе интересно это?

- Разумеется. Мы все хотим найти ответы на эти вопросы. Это же, как бы ты не упрекал, власть. Притом абсолютная.

- И не буду упрекать. Ты совершенно прав. Власть. Власть – это всегда знания и недомолвки. А в данном случае речь идет об основах. Очень желанные, о да! Практически с самых первых шагов мы хотим разобраться в этом. И до самой смерти. Только эти ответы могут быть лишь у одного. И никто ими с нами не поделится. Да и не нужно, если подумать. Зачем они нам? А все равно так хочется узнать. И мне очень хотелось. Когда-то я, также как и ты, упивался научными книгами, свято веря в их правоту. Читал, искал и не находил. А потом просто принял за главное, что в начале было Нечто. Такое необъяснимое, да и было оно так, что не было. Похоже на твои доводы?

Я сдержанно кивнул, а старый алхимик торжествующе улыбнулся, возвел руки вверх, как бы дополнительно демонстрируя свою правоту.

- Допустил возможность этого. Такая мелочь, а из-за нее меня и всех моих алхимиков отправили в изгнание. Это же так страшно признать, что есть в мире что-то гораздо могущественнее и сильнее тебя. И чем больше в твоих руках власти, чем тяжелее корона на голове, тем страшнее.