Страница 58 из 265
Приглушенный шепот донесся издали:
- Что это? Что оно делает?!
Но никто охотнику не ответил.
Создание же обошло статую и уставилось испуганными глазами на меня, снова прижалось к полу и протяжно заскулило, затрясло головой, поджимая хвост, не разворачиваясь, поползло прочь от меня. А затем взвыло и сорвалось с места, преодолевая одним прыжком расстояние до лестницы ведущей вниз, скрылось в темноте. Только протяжный вой раздался где-то уже очень далеко.
- Ларто… Ларто?! Что за дрянь здесь творится?! Что это?! Ларто!
- Там… – Наемник громко закашлялся, захрипел. – Всем быть начеку. Там кто-то есть… К проклятым Аросы все, уходим!
Я почувствовал, как их страх тянет к себе, как разливается волнами. Я буквально ощущал рост мрака из паники, дрожь в руках и неудержимое желание бежать. Наемники и воры, люди, которые видели смерть и убивали сами без малейшего сожаления, инстинктивно понимали, что слабы и беспомощны. Они испытывали тот же необъяснимый ужас, что и тварь Медросса.
Жалкие, жалкие, жалкие!
Ничтожные насекомые, какая глупость – их жизнь! Зачем подобным странствовать по мирам и жить вообще?! Бесполезные, беззащитные, бездушные. Их существование не оправдывается тягой к тайнам, они совершенно не нужны. Они бросили меня на Орттусе…
Я шагнул прочь из своего укрытия, осязая на себе все взгляды банды наемников, что устремились на меня в один момент. В воздухе повис испуганным эхом вздох и трепет, но я слышал лишь то, как быстро и больно колотились горячие сердца в хрупких телах предателей. Гладкие волосы потянулись из липкой черной субстанции тонкими прядями, сливались, сплетались пеленой и мороком. Они не падали, их не тянуло на себя притяжение спутника, они поднимались силуэтами вверх, длились острыми, черными кистями с такими же острыми когтями и даже лицами. Черные призраки рвались на свободу, они желали вкусить боли, насытиться, залечить мои раны, которые уже не кровоточили, но нещадно ныли.
Темная, необъятная сила влилась в меня потоком. Мелким и очень скудным, но таким необъятным для человека. Неподъемным, но опьяняющим и окрыляющим. Я грелся в этой темноте, забывая все, самого себя, только беззвучно шептал выбранное мною же имя и еще что-то, понятное и значимое лишь в этот конкретный момент, но идущее из небывалой древности, времени, когда не было… чего?
Глаза пронзились болью и загорелись во тьме двумя осколками голодного пожара, невольно и неосознанно губы растянулись, обнажая зубы, безумная улыбка разрезалась на лице. Не оскал, не ухмылка, а улыбка. Почти живая, но нечеловеческая. Нет у живущих слов, способных описать и верно передать эмоции, что я испытывал в основе, а поверхностно лишь жажда боли. Чужой и очень яркой, очищающей. Месть и ответ за страдания, за потерю себя и своего детства. Я искренне и самозабвенно ненавидел. Я желал их гибели. Гибели и своей власти, чтобы больше не оправдывать себя.
Я развел в стороны руки, мои ногти блеснули искрами в свете фонарей, а вокруг меня послышался тихий, словно бы далекий треск. И пространство озарилось десятками мелких и витиеватых молний цвета свежей крови. С моих губ вырвался безумный смех. Ощущение струящейся вокруг энергии обжигало холодом, я скользнул в эти потоки и оторвался от пола, взлетел. Моя сила, родная мне чернота лишь больше наращивала свою мощь или нет, вернее призывала ее откуда-то извне, пропускала узким лучом тьмы и окончательно сводила меня с ума.
Ряды наемников дрогнули, и несколько охотников бежали в ужасе. А по моим венам протекли иглы, вырвались, прокатились ледяным огнем по пальцам и сорвались с ногтей вспышками, пиками некой силы. Я не целился и вряд ли мог предположить, что способен на такое, но каждая вспышка разрезала собой пространство и ежесекундно находила цель.
Истошные крики, треск молний и тонкий, едва мною различимый звук капели. Черные, испепеленные остовы валились на каменные плиты и рассыпались горстками пепла и пыли.
Но Ларто оставался жить до последнего. Он смотрел на творящийся вокруг хаос, на смерть своих людей молча, закусив губу до крови и с остервенением сжимая в руке бесполезный, короткий клинок. Он не сдвинулся с места, только поднялся с пола, выпрямился, терпя боль от ран. Гордо и уверенно, он все принял и лишь вызывающе поднял голову.
Опустившись на пол, я сжал кулаки, сдерживая в них рвущуюся на свободу черную силу, снова усмехнулся и тихо обратился к запуганному до смерти, но продолжающему изображать из себя гордеца, ученику Стриктиос.
- Ах, Ларто, Ларто. Помнишь меня? Не узнаешь? Да… Я так изменился…
Нависнув над ним, я заглянул в огромные глаза и легко, не встречая преград и препятствий, проникнул в распаленный страхом разум, разжигая еще сильнее полыхающий пожар паники. Он смотрел на меня, крепился из последних сил, но уже дрожал, почти скулил. И желал лишь одного – избавления. Сбежать ли, умереть ли, все равно, только бы быстрее освободится от боли, стряхнуть с себя ужас и отчаяние, не видеть желто-серого мира и его призрака. Никогда-никогда. Избавиться от кошмарного наваждения как можно быстрее. А я засмеялся ему в лицо, видя, как чернота пеленой покрывает его глаза.
– Не узнаешь? Нет?!
Он вздрогнул и пошатнулся от крика, покачал головой, дрожа и сдерживая самообладание из последних сил, раскрывал рот в безмолвных звуках. А вокруг снова полыхнули молнии, но уже не алые, не багровые, а черные, густые и плотные, будто стальные. Они прокололи воздух, пространство и разорвали его мелкими трещинами, замерли, искрясь и переливаясь, а затем ударились о стены, вырвав из них осколки, что градом посыпались вниз.
- Помнишь Орттус? Ты видел меня на Орттусе. Я был в свите леди Стриктиос, твоего учителя. Помнишь? Помнишь?!
- Не-ет…. – Не услышал, а всего лишь прочитал по его губам.
Этот ли человек без страха летел с планеты на планету в поисках древних ценностей? Он ли выжил в стеклянном мире кошмаров? Он ли смог отринуть учения сиитшетов и освободится от их гнета? Он? Такой ничтожный.
- Какая жалость. Смерть в неведении. Ларто… ты загнан, ты обречен. Больше нет твоей свободы. –И шепотом, практически не слышно, на выдохе. – Умри.
Я провел острым ногтем по его щеке, оставляя глубокую полосу и предвкушая новую порцию предсмертной агонии страха этого лжеси’иата. И оттолкнул от себя находящегося в ступоре мужчину. Он пал на ступени, скатился по ним, оставляя багровые следы. Я медленно прошел следом, вслушиваясь в хриплое, рваное дыхание.
- В этом все вы. Беспомощные, слабые твари, возомнившие себя вершителями судеб. Сиитшеты – всего лишь скулящие ничтожества, яростно пытающиеся доказать свою значимость. Но ваше фиаско совсем близко. Осталось чуть-чуть, я верну все на свои места.
- Но я не сиитш… – Ларто громко, отхаркивая кровь, закашлял.
- Ты их раб. Потому один из них. Мир прогнил, утерял свое первозданное величие и смирение. Нужно очистить. Очистить болью...
Слова сами рождались и вырывались в мир, я помню только густую черноту и колкость пронзивших ее молний. Я злобно оскалился, вкушая сладостный, дурманящий страх, и вытянул вперед руки, раскрывая и поворачивая их ладонями вверх. С криком отпустил мощнейший поток пламенных всполохов, сорвавшийся извне, но облачившийся в энергетическую плоть лишь на моих пальцах.
Наемник завизжал и забился под моими разрядами, тщетно ища спасения и, обезумев от боли, прося пощады. Кожа и плоть на его теле мгновенно чернела, но не от жара, сгорая, она словно истлевала изнутри, обращаясь в черный, зыбкий пепел, и осыпалась, усеивая пол органической пылью. Отчаяние мужчины разлилось гремящей, предсмертной вспышкой, эхом отскочило от камней башни и разлилось приторной сладостью насыщения во мне.
Я ликовал, не помня себя и цели нахождения в башни. Я ощущал верность и правильность своих действий, не сомневался, неосознанно зная, что именно подобный итог мне желанен более всего. Мои раны исцелялись, затягивались, не оставляя после себя шрамов и рубцов, но порча расползалась по коже все сильнее, оставляя черные, змеящиеся отметины.