Страница 50 из 265
- Нет, Ратхич. Ты на поверхность не идешь. Будешь держать корабль наготове. Я не хочу здесь задерживаться, этот мир пропитан безнадежностью и желанием сделать хоть что-то, только бы остаться в живых. Я сам найду то, что мне нужно, а потом вернусь. И мы тут же покинем столь неприятно место.
- А Вы уверены, что это что-то именно здесь? Я не могу отпустить Вас одного, я клялся защищать Вас ценою своей жизни, а теперь Вы говорите, что я должен смирно сидеть здесь, в безопасности.
- Довольно. Защита мне не нужна. Это приказ. А то, что я ищу… – Я помедлил. – К сожалению, все их достижения, этих алхимиков, в большом мире утеряны, и, возможно, все, что осталось, погребено под этими камнями или уже растворено дождем. Но согласно карте и некоторым другим источникам здесь, именно в этой уцелевшей башне, которая даже на вид пострадала меньше всего, еще находятся записи и какие-то сводки. И есть шанс, что до них еще никто не добрался и не разворошил. Шанс маленький, но есть, и не важно, что эти сведения уже устарели полтора века назад.
- И не один си’иат…
- Ни один. Им нет смысла искать это, если они так тщательно все скрывают и стирают из всех баз данных. Ратхич, мы уже обсуждали подобное. Не забывайся.
Корабль завис над поверхностью и медленно опустился, немного задрожав при посадке.
Отстегнув прочные ремни безопасности, я направился к выходу, по пути облачаясь в плащ и надевая на лицо маску с фильтрами. Меч был пристегнут к поясу.
Уже у самого выхода на левом запястье мигнул алой точкой браслет и послышался встревоженный голос киборга, который сбивчиво говорил:
– Планета не пригодна для нормальной жизни. Я проверил состав воздуха и жидкость, направив дронов, и результаты не радуют. Состав воздуха таков, что дышать без очистки им можно без серьезных угроз не более двенадцати часов. Дальше начнется отравление. А с дождями хуже. Это практически чистая кислота. Она будет губительной почти для всех изученных видов рас, поэтому под него лучше не попадать. Ткани с ерседиусом не помогут.
- Я понял. Что-то еще?
-Да. Хозяин, сканеры засекли множество форм жизни. Не могу понять, почему с высоты этого не удалось. Но что-то мне подсказывает, что эти местные обитатели – хищники, и расценят Вас как пищу. Может быть, возьмете с собой что-то, кроме меча? Это было бы разумно.
- Я понял. И нет, Ратхич. Ты остаешься на корабле.
- Да, хозяин. – Скорбно произнес тот, затихнув.
Рвение слуги в бой и опасности иногда раздражало, но таким образом он выказывал благодарность за спасение своей жизни и возможность остаться на службе у сиитшетов, пусть и только лично для меня.
Я активировал фильтры на маске и спустился по опустившемуся прямо передо мной трапу. Как только я ступил на каменистую поверхность, люк закрылся, а корабль окутало слабо мерцающее на свету поле защиты.
- Как слышите? – Слегка хрипло прозвучало из динамика.
- Все в порядке. Следи за ситуацией.
- Вас понял, хозяин. С запада стремительно надвигается буря, постарайтесь добраться до башни до начала дождя.
- Вижу...
Медросс V встретил меня затхлостью душного воздуха и завыванием ветра, который нещадно мчался над землей, врезаясь в скалы, руины и тела. Где-то неприятно близко раздавались гаркающие, граничащие с надрывными хрипами вопли местных хищников. Они явно заинтересовались неожиданным гостем, но выйти из своих укрытий боялись, слыша далекие, но все быстрее приближающиеся раскаты грома, которые были для них привычны, но от этого нисколько не милостивее.
Внимательно скользя взглядом по сторонам, я быстро двинулся к башне. На горизонте уже показались первые багрово-черные грозовые тучи. Они заволакивали собой небо, вспыхивая разрезами молний и пучками грохота. С той стороны упрямо потянуло холодом, но вперед летел гордый ветер, гоня с собой вихри пыли, которая на проверку оказалась сухим, желтовато-серым налетом, покрывающим камни и скалы. Похоже, именно он заменял здесь собой растительность, поддерживая каким-то образом атмосферу.
До укрытия мне осталось пройти еще полпути, но мои волосы темными нитями резко заколыхались, переплетаясь меж собой и чутко отзываясь на опасность. А буря неожиданно быстро зубастой пастью затянула маленький диск солнца в свое нутро, проглотив навязчивый источник света. Наступили вязкие сумерки странного, непривычного для глаза оттенка жженого. И все затихло, замерло, затаилось, готовясь к обрушению смертоносной стихии.
- Ратхич, береги корабль. – Сухо проговорил я.
- Я понял, хозяин.
Слишком быстрое движение.
Оно почти что было необъяснимо. Нескончаемый цикл жизни Медросса существовал по своим законам, каждый день поминутно исполняя заведенное кем-то движение, наталкивая на обреченную мысль о том, что этот спутник на самом деле был каким-то жутким и неестественным механизмом. Эта луна словно была овеществленным олицетворением нескончаемой борьбы за жизнь в безжалостных тисках обстоятельств.
И я рисковал не успеть.
Небо уже потемнело, гася мельчайшие искры света. Все замерло, онемело, накапливало силы, чтобы обрушиться ударами буйства и изгнать лишних свидетелей. Башня нависла надо мной высокой, темной чертой, ее тяжелые черные врата, покосившиеся, покрытые глубокими рисунками, оплавленными дождем, были распахнуты настежь, что наводило на мельтешащее ощущение того, что и эти чертоги были потревожены кем-то и после их смерти.
Резко и до слепоты ярко все озарилось чистым белым светом, задрожало, но не темнело, не отпускало. И грянул оглушительный, сотрясающий землю раскат грома. В последние секунды я успел добраться до укрытия, а бурные, прямые потоки ливня обрушились на омертвелую поверхность спутника. Камни зашипели, мгновенно образовавшиеся лужи заструились по трещинам и разломам, заползая под скалы, руины и внутрь башни. Они пузырились и дрожали от капель. Совсем не прозрачные, а будто слившиеся из всей гаммы цветов, подобно ртути, собирались воедино и разбивались мелкими бусинами.
– Хозяин, слышите?
- Да, Ратхич. Все в порядке, постарайся не беспокоить меня. Я вернусь к окончанию этого дождя.
- Вас понял, хозяин.
Смертельная влага неизбежно и угрожающе заливала тонким слоем парадную залу входа башни, она словно шептала и гнала прочь. Из этого помещения вели вверх две спиралевидные лестницы, скрученные меж собой и прикрепленные к стенам тонкими, каменными перекладинами с вырезанными в них небольшими выемками, в которых виднелись чаши в виде маленьких полусфер. Когда-то в прошлом каждая из них содержала внутри свечу или аккуратную лампу. Это непременно было красиво, но во время моего путешествия всюду властвовала тьма и разруха.
Вытащив из-за пояса плоский и тонкий светильник-круг, я встряхнул его в руке и невысоко подбросил. Издав тихую трель, он активировался и плавно полетел около меня, освещая все вокруг пастельно-голубым светом.
- Ярче… ярче.
Отрегулировав яркость, я медленно двинулся вверх по лестнице, внимательно вглядываясь в тусклые, потемневшие, растрескивавшиеся и местами уже осыпавшиеся фрески. Абстрактные, они были не приятны для глаза, слишком резкие, состоящие всего из двух цветов – черного и белого, в некоторых местах с алой обводкой. Под ними были подписи, но прочесть их не предоставлялось возможности, они стерлись практически полностью.
Странное и неестественное порождение больного представления о красоте изгнанников вызывало чувство холода.
Гулким эхом раздавались мои шаги в забытой обители, в которой когда-то так давно в прошлом цвела жизнь. Дикая, искаженная, но живая и разнообразная, благоухающая и жестокая. Но полуразрушенный корабль изгнанных, отлученных от ордена сиитшетов потерпел здесь крушение, выпустив на волю самых беспощадных хищников мира – людей, окрыленных больной жаждой познания.
Учителя, их ученики, неодарованные последователи и юные приспешники искали бессмертия, совершенства тел и душ, создавали новые, невообразимые виды оружия, выращивали чудовищных, легко контролируемых монстров, вырабатывали новые составы ядов и токсинов. Они меняли самих себя. Издевались над своей психикой, стараясь сделать ее пластичнее и менее чувствительной. Резали, сшивали и переделывали собственные тела, подвергали мутациям. Они гибли и добровольно отдавали жизни во имя высшей цели, во имя Империи Сиитшетов, которая их отвергла и выбросила, но веру их не сломило ничто.