ИНХАМАНУМ. Книга Черная

Инхаманум.

Вечность впереди и вечность за спиной. Мне не к чему спешить здесь, мне нечего ждать, но можно снова забыться и вернуться, чтобы играть роль Многоликого Императора, чей мир станет являться доказательством моего существования. И однажды это знание приведет к концу, после которого, мне не будет смысла творить новое, ибо и оно встанет на прежний путь повторения. Но я оставляю все быть, это необходимо. Это рисует для меня декорации, а большего и не нужно. Большего для меня не может быть. Я почти не буду вмешиваться, только наблюдать. Этого хватит.

Имя мое говорит за меня, но сейчас всюду властвует гниль. Я должен от нее избавиться.

Я давно этого хотел, а потому Творец придет не милостью, а неся в худых ладонях Жатву. Это будет признание, это станет подлинным Ди’ираиш. Боль отдаст мне то, что я потратил на создание, но не насытит. Я будут сходить с ума от яда голода, но создам желаемое.

Небытие в обличье подобно живому.

Я никогда не смогу жить.

Кап! Дзынь дон!

Дзынь!

Шаг, шаг, шаг… И миры под ногами. Выжили или нет – все равно.

Шаг, шаг, шаг… Сплетая судьбы. Мне это дается слишком легко.

Шаг, шаг, шаг… Я вечен. Я всюду. Мне не стоит все объяснять. Понимание невозможно.

Есть лишь Я.

И Я никогда не смогу умереть.

Смертоносный выстрел озарил космическую тьму огненным отсветом, мгновенно перешедшим в зеленые оттенки. Защитное поле другого звездного корабля полыхнуло блоками, зарябило и погасло, пропуская значительную часть заряда. Какой-то миг ничего не происходило, даже могло возникнуть ощущение, что в последнее мгновение защита все же сработала, и странник остался неповрежденным. Но затем по обшивке расползлась трещина, и сразу же вырвалось рыжее, извивающееся пламя. Впрочем, оно лишь самоуверенно лизнуло бездушную и холодную пустоту, потом же быстро погасло, а корабль раскололся на части. Обломки, крошево, металлические конструкции оказались в открытом космосе, но страшнее и одновременно забавнее было наблюдать за человеческими фигурками, разлетающимися под воздействием взрывов. Они стремительно и едва ли уловимо замерзали, но их лица навсегда застывали в ужасе и отчаянии.

Еще одна вспышка провозгласила новый выстрел.

Удар.

Еще один корабль превратился в космический склеп. Но в ответ все же успел сделать залп.

«Рэнтефэк’сшторум» покрылся светящейся пленкой, полностью отражающей мощность очереди. Только разноцветные волны прошлись по преграде, отталкивая от себя энергетические пучки и перенаправляя их обратно. Впрочем, это оказалось совсем не нужным – корабль противника был повержен и уничтожен почти бесследно. Но система защиты покорно исполняла предписанную ей программу. Мелкие истребители, ранее кружившие близ врага и в определенном ритме устремляющиеся к огромному флагману, теперь же были потеряны, и растерянность ярко скользила в их движении. Возвращаться им было некуда, до ближайшей системы не долететь, так как эти корабли не предназначались для путешествий, а разрабатывались специально для коротких, непродолжительных перелетов в открытом космосе при сражениях крейсеров. Уничтожение главного транспортника означало медленную смерть под неверным сиянием звезд. Спасать их, одаряя милостью, никто не собирался. Наверное, понимая это, многие истребители самовольно ринулись обратно к флагману, чтобы испытать судьбу и погибнуть от ласкового выстрела малых орудий. У некоторых это получилось весьма удачно. А «Рэнтефэк’сшторум» горделиво и даже несколько высокомерно развернулся, меняя курс и готовясь к отбытию.

Мне было приятно смотреть на творение техники и исключительного ума смертных, сочетание которых при моем приказе смогли породить столь прекрасное в своей красоте и опасности творение. Но огорчало лишь то, что и само действие корабля, манера управления отличалась от той, к которой я привык. Поэтому не стоило прибегать к своим силам, чтобы понять простую истину – никого из моих верных слуг на «Рэнтефэк’сшторуме» не было.

За несколько лет моего отсутствия, что для меня оказались миллионами, великая Империя практически перестала существовать.

И смотря на одно из многих лживых мест, что я великодушно называл своим домом, приходилось сгорать от неистового желания, выражающегося в жажде уничтожения и испепеления. И я мог это сделать, щелкнув пальцами или же вообще никак не выдавая себя какими-либо движениями. Еще можно было поступить более кардинальным способом – вернуться в древность, в те века, когда на Китемраане только смогли докричаться до меня, и изменить все с того момента. Ни величия Аросы, ни рождения Высших, ни повторная гибель Йатароасши не стала бы реальностью. Но моя память не перестала бы нести в себе яркости воспоминаний и пережитого разочарования. Только я не хотел такого поворота. Отчего-то казалось, что исконный мир сиитшетов второй раз показался бы мне слишком душным и пыльным. Я бы уже не смог относиться к нему с тем трепетом, что отзывался во мне при мыслях об ушедших эпохах.

Нужно было сохранить Империю.

После моего исчезновения си’иаты вновь раскололись. Не смогла их сдержать в одной цепи и сила речей жрецов, которые оправились от отравы, сумели извлечь из себя остатки крови Йатароасши и привели в порядок свой мир. Да, Сакроас не повторил участь Орттуса и не обратился смертельной ловушкой для всех, кто находился под его мрачными и темными небесами. Культисты каким-то чудом усмирили черноту, может быть, поразительным образом у них получилось докричаться до меня, пока я сам вспоминал все. Но итог был один – у Ордена Сиитшет остался безопасный и верный мир, куда можно было вернуться. Как жаль, что и это не смогло заставить множество других приспешников и членов объединения прозреть. Желание власти и безнаказанность напрасно окрылила их, побудила к действиям, а после началась гражданская война. Мир рассыпался на сектора, многие из которых воевали против всех, другие объединялись в многочисленные, но малые по территориям группы и уже в виде нестабильных конфедераций также сражались со всеми остальными. Низшие касты гибли тысячами каждую секунду, но никто не обращал на это внимания. Не оставалось времени и сил.

Моя вселенная оказалась утоплена в крови, пропиталась ее запахом и окрасилась алым.

Больше всего пострадал, разумеется, Инеатум, но я со снисхождением считал, что превращение его в подобие Орттуса оказалось спасением. Это также отняло значительную часть тех, кто жаждал легкой наживы и простого пути достижения себе самого лакомого куска от павшего мира. Болезнь затронула еще не одну планету, лишив устрашающей части армии, флота, культистов и других слоев. Но для меня этого было мало так же, как и для выжившего, заходящегося в приступе больного, предсмертного извращения мира.

Радовало лишь одно, что в большей своей степени выражалось человеческой привязанностью, которую при определенной игре слов хотелось назвать привычкой и выгодой.

Когда всем секторам стало известно об исчезновении Императора, когда мелкие конфликты стали преобразовываться в восстания с последующим ростом до уровня войны, гвардия личной стражи властителя отказалась возглавлять армии. Сложно было объяснить ход мыслей Лу, но он вопреки всем убеждениям и доводам увел своих подчиненных на восстановленный Сакроас, забрав с собой различные ценности, те, которыми дорожил я. Это были различные реликвии, хроники, рукописи, научные и алхимические достижения с полученными экземплярами, культовые предметы и другое. Также по странному рвению души он приказал отправиться вместе с гвардией приближенных ко мне рабов, а главное, принудил покинуть войну Даора. Первый раб негодовал из-за этого и всячески пытался избежать подчинения стражу, так как полагал, что было необходимо сохранить Империю в целостности и сохранности к моему возвращению. Он не сомневался, что однажды я все же вернусь. Протест помощника Императора привел к тому, что в последний момент, когда корабль стражей был готов к отбытию, Лу силой увел раба, заимев в награду очередной шрам на своем обезображенном лице.