Страница 256 из 265
Кислота.
И-и-и…
Она наполнила мои сосуды, сжимаясь и искажаясь, опустошая. Все внутри в один миг исчезло, а потом налилось отравой, выворачивая и издеваясь над остатками тела. Я оказался спутан, раздавлен, а затем расщеплен на мелкие осколки исполинскими руками, обрекшими меня на последний неравный бой.
Чернота.
Кап! Дзынь дон!
Кап!
====== Глава 4. Ди.ираиш. Часть 12. ======
Дзын-н-нь!
Я пошевелил пальцами, удивляясь тому, что в этом движении что-то изменилось, будто когти удлинились и потому стали тяжелее. Само же движение не принесло дискомфорта, даже никак не откликнулось болью, но мне почему-то показалось, что я лечу. Меня поднимали в черные толщи мглы. И только от резкого осознания все тело сводило жуткой судорогой, которая проявлялась возникающей сеткой черных узоров на коже, а плечи стали холодить уже мои длинные волосы.
Все сон?
В безумии я сделал вдох, прокатывающийся комом сцепившихся между собой осколков стали, и вновь прошептал свое имя, словно принимая кошмарную участь. Меня сразу же отпустили, позволяя снова скользнуть в черноту, а может быть, и остаться на месте. Вернулось прежнее чувство неизмеримости и неизменности пространства, на которое не влияло и время.
Меня отпустили, но не покинули. А я сильно закашлялся, сплевывая черную слизь и вытирая с лица полосы от алых, кровавых слез. Прищурился, осматривая багровыми глазами непроницаемый туман, что клубился вокруг с новой силой и желанием смыть малейшие отличия всего ото вся. Он пульсировал, бился в такт еще возникающим молниям. Впрочем, они стали совсем редкими и тихими, как будто возникающими за окном.
И-и-и-и…
Безмо-олвие.
Я попытался приподняться, но руки заскользили по черной глади, а по телу разлилась от слабости дрожь. В приступе ярости я процарапал в черной поверхности глубокие полосы, с равнодушием и молчанием замечая то, как медленно и постепенно уплотняется сизая завеса. Очертания вырисовывались все ярче и изящнее, становясь древними, уже почти раскрошившимися руинами. Они полнились сгустками дыма и смога, через завесы и пелену которых все же изредка проявлялись яркие золотые блики символов, мерцающих на остатках стен.
Я лежал на холодном, каменном полу, покрытом тонким слоем льда и мелкими зубьями инея, что врезались в трещины между блоков. Холодный ливень нещадно низвергался из однообразных тонн черноты и никак не хотел прекращать свой неизбежный полет вниз. Но при этом он все же оставался самой обычной водой, слегка солоноватой, но почти привычной. Ледяной.
Больно и холодно.
Не стоило и задумываться о том, сколько времени я провел на скользких плитах камня. Не имело это смысла, тем более в отношении моего жуткого… конца? Время… Можно ли его было отмерять иглами боли, не покидающими мое изуродованное тело, разрывающимися в нем то нарастающим, то угасающим пламенем.
Ти-ихо-о…
Очень тихо и холодно. Безумно холодно.
Но я был в порядке. Ни одной раны не алело на белой коже, только змеилась ажурными линиями порча. А ногти действительно оказались длиннее.
Медленно, стараясь не усугубить свое состояние, при котором ужасная боль была готова возникнуть с большей силой, я снова попытался подняться. И теперь это удалось, хотя и вызвало пульсирующую боль в голове. Сил практически не было, и мне с трудом приходилось глотать обжигающе-ледяной воздух. Сделав пару шагов, я оступился, но успел схватиться за давно сломанную колонну, и лишь потому не упал. От холода начало ощутимо трясти, а жар, что тлел во мне раньше, исчез без следа.
Я отчаянно вглядывался в белесую туманную муть, что застилала собой все, не давая и малой возможности осмотреться, чтобы хотя бы попытаться понять, где я оказался.
Белесость и изредка темные силуэты каменных основ разрушенных строений, что нарушали ее целостность. Больше ничего. Отдаленно картина напоминала просторы Орттуса, но все же не несла в себе его лживость и двуличие, не отражалась лабиринтом зеркал. А может быть, причиной этого различия оставался непрекращающийся дождь, из-за которого мои волосы стали липкими черными плетями, шипящими от прикосновения с камнем или льдом, который вопреки обилию влаги не собирался растворяться в ней.
Я шел вперед, временами хватаясь за какие-либо опоры, чтобы устоять на ногах и обрести каплю сил. Но это не помогало.
Тишь…
Нечто было здесь.
Я понимал и знал это, я Его чувствовал.
Все вокруг, все во мне – Оно.
Чернота…
Полосы дождя, извергаемые чуждым разумом, редели, обогащаясь легкими комками грязного снега, становившегося белым лишь у самой земли. Волосы отяжелели и слиплись, я путался в них, но не останавливался ни на мгновение. Шаг за шагом, время не имело значения. Я думал, что меня не отпустят, пока не сломят, пока не выкуют то, что нужно, что хотелось Черноте. Я почти смирился, но жаждал познать последнее, что мог. Я решил, что больше не было смысла уберегать себя от единственного знания, которое могло открыться мне в темных пучинах.
Я должен был понять, кто я. Путаться в сетях множественных вариантов стало неприемлемо и невыносимо. Я хотел узнать единственно верный ответ. Действительно хотел этого.
И потому шел, не обращая внимания на то, что изо рта, носа и глаз стекали тонкие струйки черной, ядовитой жидкости. Она не причиняла мне никакой боли, но любое вещество, на которое она попадала кроме меня, растворялось, превращаясь в пепел или просто исчезая.
Черная… моя кровь.
В памяти осталось лишь смутное воспоминание о том времени, когда она еще была ярко-алой, живой, но вполне возможно, что эта искра в памяти была всего лишь сном или одной из великого ряда иллюзий.
Чернота.
Больше ничего не было. Но…
Тишина.
А можно ли было ожидать чего-то от… Него?..
Сизый туман, полнящийся несуществующими, но различимыми силуэтами ликов, всполохи снежной россыпи, лживой и скрывающей в себе мрак, и мертвые руины. Не хотелось думать о том, что, возможно, мне уже было не суждено покинуть ледяных чертогов, но Ди’ираиш было во всем, в каждом движении и каждом блике.
Холодные плиты под босыми ступнями. Уже казалось, что я не чувствовал ног, но упрямо шел вперед, догадываясь, что лишь возникновение какой-либо определенной эмоции приведет меня к новому витку событий. Как жаль, что эмоции могло и не быть.
Я шел.
Я почти бежал, но оставался на одном месте, в одинаковых стенах. По коже и обрывкам одежд еще скатывались капли дождя, обернувшегося метелью. Совершенно прозрачные капли, без малейшего оттенка. Они совсем не напоминали воды океана близ моего дворца, который искрился в солнечных лучах подлинным изумрудным оттенком. Я любил этот цвет, допуская, что такой густой тон может быть и у стекла, но все же он никогда не возникнет в чертогах Орттуса. И это радовало, это давало повод думать, что я все таки могу жить.
Оказалось, ошибся.
Моя Империя пала.
Нет, не так.
Она перестала быть, как и все другое. Осталась лишь Чернота, что была такой же Пустотой. Но что я видел в самом начале. Я не боялся этой мглы и ее непредставимых возможностей, считал, что я являюсь ею. Как глупо…
Белое зарево раскатилось яркой волной по неровным пикам руин.
Я в нерешительности замер перед обрывом.
Ровный и гладкий до такой степени, что его можно было спутать с плоскостью зеркала, мост начинал виться упругой лентой у моих ног. Будто отсеченный колоссальным по размерам лезвием, он тянулся вдаль, демонстрируя неисчерпаемые глубины бездны, раскинувшейся на все обозримое впереди пространство. Сам мост был узок, и даже без намеков на бордюры, предательски блестел искрящейся коркой льда.
Я, не доверяя ни единой тени всего меня окружающего, с опаской и подозрением, ступил на тонкую гладь перехода…
И-и…
Сердце замерло в груди, а дыхание перехватило.
Одновременно за спиной раздался рвущий слух треск и визжащий скрежет. Но туманная серость не позволяла хотя бы смутно рассмотреть то, что происходило позади. Оставалось только вслушиваться в невообразимые звуки, которые не могли звучать на воплощенной плоти мира. Они казались искаженными, нереальными, невозможными, раздирающими только своим нахождением в этом пространстве все.