Страница 23 из 265
- Всем держаться вместе. От меня ни на шаг. Не отставать, не крутить головой по сторонам. Медлительность здесь непростительна. Замешкаетесь, тут же погибните. Опасность здесь есть во всем. Все поняли?
Нестройный хор голосов ответил ей тихо и сдавленно. Желание прославиться у самоуверенных приспешников без сомнений поубавилось, если не сошло на нет.
- Повторю еще раз. Наша цель находится на юго-востоке. Храм. Нам необходимо проникнуть в него, желательно, в полном составе. Собираем любую информацию. На поверхности следим друг за другом, по возможности помогаем, но как спустимся вниз, каждый будет сам за себя. Ясно? –Короткая пауза, в которой не прозвучало возражений. – Отлично. А теперь идем.
Она нажала на панель, и широкие, покрытые плесенью двери с треском разошлись в стороны. Я ожидал чего угодно. Темные руины, усыпанные костями, безжизненную пустыню, где ветер одним касанием сжигает плоть, наполненный изуродованной жизнью мир, в котором даже самый нежный цветок питается человеческим мясом. Реальность же оказалась гораздо проще, но от этого же невообразимей. И первые мгновения, я, как и все, не мог поверить в возможность существования подобного. Это больше походило на лихорадочный сон, но никак не действительность. В крайнем случае, я бы назвал увиденное картиной безумного художника, который пытался избавиться от убивающих его болезней красками на холсте. Орттус. Безграничные, простирающиеся до горизонта и за ним просторы мутного, белого стекла, сливающегося с небом, которое было лишь на пару тонов темнее. И в нем не находилось ни единого облака, солнце нещадно прижигало кожу излучением, но не грело. Холодно, при дыхании образовывался пар, а ресницы тут же слипались. Белое-белое вокруг. И чем дольше каждый вглядывался в одноцветные дали, тем сильнее все сливалось в глазах, а моргать становилось больно и колко. На светлом фоне тени казались самим воплощением мрака. Но лишь до того момента, пока обезумевший взгляд не натыкался на симметричные россыпи темных провалов. Они огромными ромбами и треугольниками расщелин врезались в стеклянную тушу планеты. Черные до пресыщения разломы являлись бездонными озерами, морями и океанами. Не может живой мир обратиться в больную игру правильных линий и углов. Какой бы не была катастрофа, какой бы ни была ее причина и последствия, такого быть не могло. Не было и нет в природе столь верной прямоты и однотипности. Она всюду витиевата, многогранна и тепла. Здесь же был виден удар непредставимого разума, который своей мыслью или же рукой воздвиг на граните тлеющей жизни нечто существующее своими законами, не подвластными пониманию и фантазии. Четкость, резкость, надрывность и всеобъемлемость, строгое подчинение воли и цели. И чем сильнее гость лицезрел и осознавал открывшийся пейзаж, тем он увереннее подтверждал правоту мыслей, вычерчивая в себе монолиты стен, что ограждали одни бездны от других, сливались в узоры, которые, несомненно, должны были быть видны со станции. Но я же различал лишь буро-серую сферу планеты, которая не желала подпустить к себе даже взгляда. И где же эта непроницаемая пелена, закрывающая своим телом белое стекло… Стриктиос двинулась в двуцветную долину, за ней на дрожащих ногах последовали ученики. Я чувствовал, как сильно билось мое сердце, хватал жадно холодный воздух, льдом прокатывающийся внутри. Тишина стояла непроницаемая, даже наши шаги казались далеким шумом, который проникал из-за потусторонней преграды. Дыхания не было слышно, а испуганный возглас ученика показался единым хлопком крыльев, и шипение леди сиитшет звуком дробящегося хрусталя. А на небосводе повис диск ослепительного светила. Его свет отражался от поверхности, многократно усиливаясь и дробясь в выступах и плоскостях. Спасительная дверь к пути наверх, осталась позади, уже заблокировалась, а система начала перезагрузку механизмов. Назад дороги не осталось, а я не побоялся оглянуться. И задохнулся от увиденного. Абсолютно ничем не отличимый круг солнца светил за спиной. От него также струились лучи, а редкие пики ничего не поддерживающих колонн отбрасывали такие же длинные, изгибающиеся на неровной поверхности тени. Липкий страх пробежался по венам, бросая в пропасть всю напускную уверенность, а взгляд заметался по сторонам. Но куда бы я ни смотрел, всюду лучилось яркое пятно. Не было даже возможности подсчитать, сколько их было. На миг мне показалось, что они слились в один, литой обод, зависший над головами и играющийся с нами. Стриктиос почти бежала впереди, изредка оглядываясь на своих подопечных, которые, как и я, были растеряны и подавлены. Они путались в ногах, устремляя бешеные глаза в белесые стены. Как в тумане до меня донесся ее голос: «Не смотреть на солнце!». В дурмане, от которого кружилась голова, а все впереди плыло, сливаясь в однообразную массу, я сосредоточился на темных фигурах сиитшетов, которые чужеродными мошками летели по приказу своей госпожи вперед и вперед. Я еще видел тени, которые вопреки всему тянулись во все возможные и невозможные стороны, утемняя белизну, взращивая в ней настоящую или же мнимую сетку полос и крестов, когда просторы Орттуса стали вздыматься грандиозными по своей красоте и величию древнейшими храмами. Их скошенные стены поднимались из самой поверхности, словно росли, и стремились вверх, к молочно-серому небу. И были они покрыты трещинами и царапинами, будто кто-то в давние времена вел прицельный обстрел сооружений… или же грыз неподатливый материал, кусая и терзая когтями. Обелиски и статуи, что располагались рядом, были разрушены или лишены отличительных черт. Им стерли лица. И все, абсолютно все было пропитано необъяснимой, ужасающей силой, всюду были голодные твари, которые жили, не существуя. Белый – основа этого безжалостного мира, он страшнее темноты и крови. Он убивал. Он въедался кислотой в кожу и травил изнутри. Стекло нерушимо, и чем дальше мы углублялись в сектор, тем опаснее становилось идти. Ноги скользили по обманчивой, невидимой тропе, и не было неровностей, за которые можно было бы зацепиться, только вездесущая гладь, кажущаяся издали шершавой и даже острой. Сильный ветер срывался со своих высот, врезаясь мощными потоками, не давая нормально дышать. А я гадал, где же все те воплощенные ужасы, которых страшатся все. Я слышал множество историй про тварей и монстров, что появлялись из ниоткуда, стоило лишь ступить на поверхность Орттуса. Но мы прошли уже большое расстояние, провели здесь ни один час. Или же планета забавлялась с нами, извращая пространство и время. И может быть, мы шли всего лишь несколько жалких минут, а силы уже покидали обреченное тело. Я не решался больше оглянуться, чтобы найти взглядом острую Иглу, что высилась к небесам. Не могло быть, что все это вокруг было лишь мифом, созданным для проверки преданных ордену. Я не верил в это, а полупрозрачные скалы смеялись, слабо отражая перекошенные усталостью и страхом лица, они, как миражи, доводили до безумия и резали, резали, резали. А впереди Стриктиос обнажила светящийся тусклым бордовым светом осколочный меч. Ее подопечные насторожились, тоже выхватили из-за пояса оружие. Я видел, что они прислушивались и вглядывались в белое марево. Но все оставалось недвижимым. Мы миновали гряду храмов и странных, будто сплетенных из подобий рук, стен, отделяющих их друг от друга. Они тоже были оплывшими, словно расплавленными под холодным солнцем. Тонкие и витиеватые грани, наверное, чудом уцелели здесь. И уже в месте, где от строений остались лишь глыбы и хаотичные осколки, искрившиеся на свету, прозвучал пронзительный, леденящий кровь визг. Он лился со всех сторон, переливаясь на высоких нотах нечеловеческого голоса, поднимаясь и утончаясь все больше и больше, пока не разломился на множество отдельных кусков. Истеричные, приглушенные расстоянием возгласы местных царей разлились смертельными красками в картине отчаяния. И был он настолько страшным, придавливающим к земле, что мысль о том, что нужно бежать прочь, спасать свою жизнь, не приходила в голову. Все замерли, даже леди си’иат как-то сжалась, согнулась под тяжестью опасности. Ученики начали пятиться, а мечи в их руках предательски затряслись, угрожая выпасть из обессиленных ладоней. Стриктиос же обвела пристальным взглядом местность вокруг и громогласно прокричала. Ее голос был неожиданно уверен, наполнен силой и целеустремленностью.