Страница 220 из 265
- Я уже не уверен, что хочу это слышать. Ты говоришь сумасшедшие и больные речи, Даор. – Мой взгляд переместился с девушки на смущенного до предела раба, который был бел, как снег, и алые полосы на его подбородке виделись мне ядовитыми, яркими до токсичности.
- Я объясню… – Обреченно проговорил он.
- Хорошо. Говори, но у тебя совсем немного времени. – Дозволил и смилостивился я. – Тебе еще нужно успеть приготовить корабль. Без опознавательных знаков и всяческих гербов, чем он будет проще, тем лучше. В нем также должно быть все, чтобы один человек смог прожить достаточно долго, совершая путешествия из сектора в сектор. И не забудь про маячок. Спрячь его надежнее, чтобы его нельзя было найти и обезвредить.
- Я успею! Спасибо, Император! Спасибо… – Он облизнул губы и чуть скривился, чувствуя солоноватый привкус во рту, а затем изящно опустился на колени, но головы не склонял и не припадал к полу. Только аккуратно положил руки на коленях. – Мне нравится осознавать то, что Вы величественны, сильны, могущественны настолько, что я в сравнении являюсь абсолютным ничтожеством. Это может показаться извращением и неудовлетворенностью, но все не так. Я действительно вижу в Вас… – Он вдруг сбился и осекся, тяжело вздохнул, сильно жмурясь. Затем выдохнул и продолжил снова. – Вы – Император. Владыка мира и всех, всего, что есть в нем. Вы выше всех. Вы являетесь идеалом. Жрецы назвали Вас богом. Но для всей Империи это тоже является простым титулом. Я понимаю это. Наш мир очень сильно связан с техникой и наукой, а такой стороне, как вера, высшие сущности, нечто запредельное, почти мифическое – все это ему чуждо. Потому и определение «бог» превратилось в статус, какую-то должность. Титул, но не более. И во всем этом ужасе, во всей пресности бога, настоящего, подлинного в Вас вижу лишь я.
- Громкие слова, Даор. Но они ничего не прояснили. Только усилили мою догадку. – Я отвернулся. – Сейчас очень страшное и тяжелое время, но я готов дать тебе несколько дней отдыха. Надеюсь, тебе они помогут.
- Нет! Я не покину Вас! – Закричал раб, но его голос дрогнул и прозвучал слишком звонко. – Нет. Вы ничего не понимаете. Наверное, мне следовало говорить это раньше, после того, как Вы вернулись с Китемраана. Тогда Вы понимали лучше, Вы, кажется, больше осознавали истинного себя… Теперь же, после стольких лет память о том, что случилось в Обители, то, каким Вы тогда были, покинула Вас. Вы почему-то с таким рвением и желанием стараетесь казаться обычным человеком, что даже величайший дар жрецов отвергаете и принижаете сами. Жрецы! Великие священнослужители Ордена Сиитшет Вас провозгласили божеством всего нашего мира! Ни один си’иат или правитель не может похвастаться подобным за всю историю! Это небывалое, это немыслимое! И если такое решение приняли культисты, подчиняясь Вашему приказу, то все было бы понятно. Но нет! Они сделали это сами. Они собственноручно искоренили из своих рядов несогласных и противостоящих перемене. Многие жертвы были принесены в угоду воплощения такой идеи. Но Вы продолжаете преуменьшать ценность и важность изменения. Как будто от этого Вам легче. Неужели Вы не гордитесь такой верой в Вас?
- Свободен. – Грубо отрезал я, но прислужник не пошевелился.
- Я действительно вижу в Вас Высшее существо. Настоящее. Создателя, Творца, того, кто правит миром. Божество Аросы бесполезно и слабо по сравнению с Вами. И я не могу понять, почему другие этого не видят?! Ведь все лежит в открытых ладонях. Фрески на Аньрекуле, первейший Орден Сиитшет, да даже то, что Вы пришли с Орттуса. Это все доказывает правоту моих слов. И то, что я так… – Он едва ли не завыл, изрекая режущие изнутри слова, – … так слаб перед Вами, лишь усиливает мою веру. Укрепляет и дает прочувствовать в большей мере. Да, я для этого делаю порой жуткие вещи, но это все из-за того, что Вы сами не признаете себя! Я – человек! Слабый, смертный, сострадающий и сомневающийся человек. Я обременен телом, его желаниями и требованиями. Я прикован к воздуху, пище и воде, ко сну, к отдыху, болезням, смерти, но Вы! Вы не такой! Вы не спите, и это не уменьшает Ваших сил и рассудительности! За это время любой смертный человек уже сошел бы с ума и погиб, а Вам отдых просто не нужен. Но Вы, Император, отрицаете и это, а потому мучаетесь ночами, пытаясь подвести себя под рамки человечности. Пища также не нужна Вам. Сладость, то что от самых малых лет прельщает детей, а потом переходит и ко взрослым, отвратительна для Вас. От трапез Вы отказываетесь, но истощения нет. Ни болезни, ни вирусы не влияют на Вас. Даже кровь Ваша неделима. Но Вы, Инхаманум, привыкли не обращать на это внимания. Оставили лишь тень факта где-то на грани осознания и забыли. Неужели Вас пугает все это? Вы отказываетесь не просто проводить исследования, а прочесть мои данные. Но я, ваш раб, знаю многое. Кровь неделима, но она при этом не является новым веществом, также как и воды с Орттуса. Это нечто иное. Не вещество, не энергия. Но теперь оно распространяется по Сакраосу. Оно отравляет и убивает! И как ему противостоять? Я хочу помочь! У меня есть знания! Почему же Вы останавливаете меня?
Даор повысил голос, выдвигая мне обвинение, но потом резко замолчал, все также не склоняясь. Его взгляд искрился пытливостью и настойчивостью, но еще больше надеждой и верой. Он всей душой надеялся, что я очнусь от своего забытья и все же начну действовать, как раньше. И я понимал его, но что-то будто останавливало меня. Это нечто оттягивало момент действий, замедляло его наступление, словно еще некоторые секунды должны были пройти для наступления всеобщего понимания.
Я ничего ему не ответил, но не потому, что мне нечего было возразить. Я мог найти сотню упреков и больных фраз, что довели бы моего раба до истерики или даже до самоубийства, но я всего лишь не хотел задумываться над его словами. Это бы снова вернуло меня на острие вопроса о том, кто же я такой. Но я так устал…
Устал не замечать и бояться конца, который должен был обрушиться через эти несколько секунд.
- Простите меня за мои недостойные и дерзкие слова, Владыка. Я пытался объяснить природу своего поведения, но, похоже, вышло совсем плохо. Простите, я и, правда, жалок. Но вновь обещаю, что никогда не проявлю себя с такой стороны прилюдно. Я не посмею таким образом оскорбить своего Императора. Я просто очень хочу помочь. И мне кажется, что я знаю как это нужно сделать.
- Почему же мне видится совершенно другая причина? – Прошипел я, замечая, что в таблице появилась графа, которая гласила, что скоро пленница пробудится. – Даор, я хорошо помню тебя в храме на Аньрекуле. И я все понимаю. Мне чужды эмоции и привязанности, но когда-то я был другим. Я очень многое видел и очень многое пережил. Мое детство не было проведено в шелках и дурманящем тепле касты сиитшетов.
Я взглянул на молчащего слугу, который с надеждой и одновременно с робостью смотрел на своего идола. Он действительно видел во мне подлинного бога, возможно, что даже нечто выше. Он был готов на все, лишь бы остаться подле меня, служить мне и изредка обращать на себя мое внимание в виде разговора и беседы. В этом было что-то иное, ранее забытое всей цивилизацией, упавшей в рамки инстинктов и самосохранения. Странно, что такое уже не вызывало отвращения, будто Даор на самом деле сходил с ума от редчайшего понимания, что оказалось недоступно и для меня самого. Если раньше я видел в нем очень много странности и искажения сознания, болезни и мерзости, то теперь различил настоящую беспомощность и страх. Раб не понимал, что сам испытывал, и инстинктивно пытался усилить это чувство, чтобы разобраться, но лишь больше запутывался и падал в пучину безумия, еще больше задыхаясь от человеческого. Но возможно, что понимание всего было для обычного человека недоступно. Даор пытался познать непознаваемое, потому утопал, обрушивался в паутину привычного для любого смертного. И все испытываемые им чувства, так или иначе, но обращались во что-то, уже существующее в воплощенном мире. И это отягощало, утаивало под своими тоннами подлинные ответы, делая их воистину недостижимыми.