Страница 219 из 265
- Мой вклад очень мал. – Тихо отвечал раб, как будто не обращая на мои слова никакого внимания. Возможно, он действительно не верил в них, чувствовал себя бесполезным и ничтожным. Недостойным звания Первого раба Императора. – Если Лу, командор гвардии стражей, влияет значимо и веско, являясь, по сути, военачальником, то я всего лишь слуга. Я только и делаю, что бегаю с поручениями. Так почему бы мне не попытаться проявить себя лучше? Я хочу облегчить Ваше бремя.
- Ты лжешь, Даор.
- Но Вы не против такой моей лжи.
- Лишь до того момента, пока ты контролируешь себя и то, что ты делаешь.
- Я уже клялся Вам, я не подведу. – Пылко выкликнул он, взмахнув руками, при этом одна прядь из строго зачесанных волос выбилась и спала на покатый лоб. – Я лучший слуга во всем дворце и свите. Я незаменим и достоин своего положения, но я могу больше…
- Достоин, разумеется, достоин. – Я усмехнулся, переплетя между собой пальцы рук. Острые ногти от незатейливого движения ярко замерцали на свету. – Но не нужно.
- Почему Вы всегда отталкиваете мою помощь?! – Вскрикнул раб. На его измученном тревогами и надеждами лице проявилась немыслимая усталость, даже показались мелкие морщинки вокруг глаз, а губы резко стали бледными. – Я что-то делаю не так? Неужели за все эти годы моя верность не была доказана?
- Смени тон, раб. – Прошипел я, отчего слуга мгновенно сник и сжался, втянув шею и склонив голову, ссутулился. – Не забывай свое место. Ты – раб. Цени свою касту и свое положение. Большего у тебя никогда не будет. Но не забывай, что ты все же остаешься человеком. У тебя и твоих сил есть ограничения, которые пока ты можешь отрицать и намеренно не замечать. Пока можешь. Но однажды ты устанешь, так же как и сотни прислужников, которых ты довел своей дисциплиной до смерти или полного истощения. Я ценю твою преданность и исполнительность, но прежде всего я желаю, чтобы каждое твое действие было наполнено осмысленностью и верой в меня, Империю и Орден Сиитшет. Не подводи все к строгим рамкам, а действуй одухотворенно. Механическое исполнение приказов не создадут из тебя больший идеал, чем понимание того, что ты делаешь и ради чего.
Повисла вязкая тишина, только тихо шуршали бинты в руках рабов и упрямо, почти гордо доносилось тяжелое дыхание последней из Аросы, что все еще оставалась без сознания. Где-то за стеной что-то звонко тикало, переливалось ненавязчивой трелью, и слышались приглушенные голоса. В углу считывал данные с панели информации урихш целителей. Раб же все не отрывал тяжелого и немного мутного взгляда от пола.
- Даор.
- Да, Император?
Слуга испуганно уставился на меня блестящими глазами, его пальцы нервно перебирали тонкий шнур, свисающий с пояса. Он выглядел растрепанным и до безысходности беспомощным, ничтожным и растерянным. Тогда я подумал, что великое счастье скрывается в том, что ни он, ни кто-либо другой не видит такого же состояния у меня. Как такое увиденное могло повлиять на веру и почитание? Как я мог сохранить яркость своего величия, когда ни один раб больше не был бы способен найти во мне и моем образе тот идол, на котором и держалась все моя Империя? Я стал бы еще одной пародией на Высшего, но опровергнуть такой факт не смог бы вопреки всем усилиям. Чернота не спасла бы меня. И только отсутствие эмоций ограждало и отсекало от меня густоту и ненасытность бесконечной жалости.
Мое лицо стало маской, даже глаза перестали выражать то, что я испытывал.
- Послушай меня и пойми. – Проговорил тихо я, не обращая внимания на суетящихся вокруг рабов. – Ты очень значим как для Императора, так и для Империи. Ты незаменим, ты моя правая рука, мой верный раб и помощник. Тебя боятся не меньше, чем меня. И твои решения помогают процветать нашему миру.
- Но я слаб. – Прошептал прислужник и поник больше прежнего. – Позорно слаб. Это так недостойно для слуги Властителя великой Империи. Я ужасно позорю, оскорбляю Вас своим присутствием рядом. В каждом своем действии, слове, руководстве и даже простой передаче и озвучивании Вашего приказа я замечаю тень и искажения из-за собственной беспомощности. Мне видится, будто я в своих руках передаю деяниям оттенки Аросы. Это порочит все вокруг. Это уменьшает силу и степень влияния канонов Сиитшет.
- Если тебе страшно, это не значит, что ты слаб. – Мне пришлось приподнять голову раба, чтобы тот смотрел в мои глаза и не смел отвернуться. Отчего-то мне казалось, что ему будет достаточно моего взгляда, который отдавал ему частичку черноты, отравляющую, но перерождающую саму душу слуги. Я не касался прислужника, только приставил острый коготь к его шее, а затем перевел на подбородок, оставляя едва заметную, белую царапину.
– Это ничего не означает, кроме того, что ты жив. Ты и сам понимаешь, сам говоришь, что замены тебе нет. Ты четко и ясно осознаешь свою важность, блестяще справляешься со своей работой. Но за все эти годы твой взгляд не изменился. Ты, как и раньше, продолжаешь ползать у моих ног, хотя я дал тебе свободу. Не снял ошейника, не повысил касту, но разве любой другой раб может гордиться вольностями, которыми обладаешь ты? Зачем ты продолжаешь унижаться?
- Я не… – Он дернулся, будто хотел таким способом избежать неприятного разговора, заставляющего задуматься о самом больном и ранящем.
- Ложь. – Мой голос проскрежетал металлическим громом. – Если не можешь признаться в этом сам себе, то не смей лгать своему Владыке. Я все вижу. И все понимаю. Возможно, даже больше, чем ты думаешь сам. Ты с помощью человеческой наивности придумал себе образ, за которым сам притаился и заслонился о того, чем ты живешь. И именно это глупо и недостойно, ибо ты создал из себя марионетку, что подчиняется твоему же управлению. Так легче, но мысли. Живи. Я вижу в тебе совершенно не то, что ты находишь в своем отражении.
- Я не унижаюсь! Я лишь хочу быть достойным! Я хочу помочь! – Зашипел раб, и я с удовольствием заметил в его взгляде едва проскальзывающий гнев.
- Глупость. Обман! Ты полностью осознаешь и, более того, гордишься своей работой. Я и Лу, и все остальные видели и знаем, как ты ведешь себя с теми, кто подчиняется тебе. Многие стражи из гвардии высказывали своему командору, что боятся тебя. Ты умен, хитер и рассудителен. Более того, ты коварен и холоднокровен. И еще ты копируешь меня. Это не осуждение и не укор, скорее хвала. Ты находишься на своем месте, тебе нравится твоя жизнь, ты справляешься со своими обязанностями. И я уже почти не сомневаюсь, что если со мной что-то случиться, ты сможешь удержать Империю в своих руках. По крайней мере, ее большую часть. – Я провел ногтем по подбородку и губе раба, вспарывая кожу и глубоко разрезая плоть, что мгновенно обагрялась алым. – Но продолжаешь утверждать, что ты слаб и ничтожен! Добиваешься большего внимания?
Даор не смог ничего мне ответить и как-то возразить, лишь несколько побледнел и попытался отвести глаза в сторону. Это вызвало у меня только усмешку, после чего я оттолкнул слугу. Он же не стал стирать с лица кровь, даже не зажал рану, лишь вытащил из незаметного кармана чистый, белый платок и со смирением стер красные разводы с моего ногтя.
Снова наступила тишина, к этому времени рабы закончили перевязывать пленницу и замерли рядом, почтенно склонив головы. Я кивнул им, позволяя покинуть помещение.
- Мне нравится… – Едва слышно выдавил из себя раб. Густые капли уже своевольно успели расплыться бурыми пятнами у него на груди. – Мне очень нравится.
- Унижаться и приравнивать себя к грязи? – Я приблизился к ро’оас, осмотрел ее истощенное, почти серое лицо и подрагивающие от напряжения пальцы. Данные на панели, что мерцала над ее головой, говорили о том, что скоро она должна была прийти в себя. Действие состава медленно переставало проявляться. – Это заставляет меня задумываться о том, что я ошибаюсь, что мне не стоит ценить тебя так высоко и доверять столь важный пост.
- Позвольте мне объяснить, Император? Умоляю. Я могу только представить насколько мерзко и низко выгляжу, но ничего не могу с собой сделать. Это чувство выше меня. Оно сводит с ума. Я впадаю в безумие, когда не вижу подобного отношения к Вам со стороны других слуг… и даже сиитшетов. Мне кажутся они слепцами. Они не понимают, они не чувствуют!