Страница 21 из 265
Я и не думал, что во время полета мне удосужится поговорить лично с Первым Высшим – Владыкой Сенэксом. Это был очень неожиданный и непредсказуемый поступок.
Я в который раз задавался вопросами о том, чем раб, тем более не обученный выходец из отщепенцев, мог так заинтересовать сначала сиитшета с учениками, потом лорда, а теперь одного из самых могущественных людей вселенной. Множество догадок роились в голове, одна фантазийнее другой, но нахождению ответа это не помогало. В конце концов, я тогда решил, что все откроется со временем. А судьба… будь что будет. Хуже я уже видел. Меня молча препроводили из комнатки, где я был заперт, на аудиенцию. Именно комнаты. Она, как и все на корабле, была очень утонченной, темной и не вызывающей того неприятно чувства напыщенности и желания показать свою значимость. Нет, сомнений в том, что каждая мелочь на борту была неимоверно дорогой, не возникало. Но цена не занимала первое место в списке важного, скорее все подбиралось по стилю и качественности, создавая удобства и красоту. Да, был на корабле и декор золотом, и шелка, и инкрустация камнями, но в сравнении с этим поместье Вираата вызывало смех и презрение, ибо было похоже на глупое безумие. Наконец-то за долго время я нашел небольшое подтверждение тем громким фразам из летописей, хроник и исторических сводок о си’иатах. Я совершенно не боялся, хотя, наверняка, должен был. Даже волнения не было, глухое безмолвие и отсутствие каких-либо эмоций. Я, возможно, просто устал чувствовать или боль доела остатки души, за что я был тогда благодарен. Меня подвели к небольшой двери, треснувшей посередине и раскатившейся в разные стороны. Велели идти вперед. Забавно, что Сенэкс так беспечен – охрана осталась снаружи. Может быть, при его могуществе и силе стража и вовсе не нужна. Кто знает. В легендах и старых фолиантах я натыкался на восхищенные записи о невероятных способностях приверженцев этого ордена. Должны же были все подобные вымыслы на чем-то основываться, не все же могло быть обманом. Каюта, в которую я вошел, тоже была небольшой, как и сам корабль, она отличалась минимализмом и скромным изыском, даже украшений здесь было меньше, отчего становилось уютнее. Вряд ли, это слово можно было отнести к эстетическим представлениям темных, но в тот момент я почувствовал именно это. Темно-синие стены с едва заметным, витиеватым узором по краям были слегка задернуты стеклом, на котором высвечивались какие-то тексты и данные. Цвет насыщенный, густой, но не режущий глаз. Он вызывал ассоциацию с космосом, чему еще больше способствовал светящийся голубой оттенок букв. С одной стороны находились стеллажи снизу и доверху забитые инфокарточками. Удобство и технологии пересилили пафос обычных, бумажных книг. Несколько удобных кресел были расставлены вокруг треугольного стола. В одном из них сидел Высший, просматривая какие-то записи. В его руке дымилась тонкая, длинная трубка металлического цвета. Она была совершенно прямой, с изломами резьбы на краях и тонким, золотым ободком у самых пальцев. Острый, пряный запах висел в воздухе. Он не отталкивал, а скорее был приятен, но все таки кружил голову. Сенэкс молчал. Лишь раз коротко взглянул на меня и вновь углубился в чтение. Я же не двигался, стоял у входа и тоже был тих. Наверное, мне полагалось пасть на колени, как и было необходимо любому рабу. А в этом случае, каждому, кто имеет титул ниже Высшего. Но я стоял, забыв о правилах и полностью сосредоточившись на странном, пугающем ощущении чего-то нависшего надо мной. Это что-то было до боли знакомое, но сейчас невидимое и, возможно даже, специально скрывающееся от меня. При воспоминании о черном силуэте в зеркале по коже разлился холод, а сердце учащенно забилось. Я был уверен, что это чувство оказалось вызвано не встречей с самым могущественным и опасным человеком мира, а именно тенями, что преследовали меня уже не только во снах. Сиитшет задумчиво отложил записи и трубку на стол, опустив руки со скрещенными меж собой пальцами на колени и, не мигая, посмотрел на меня. Его взгляд светился в полумраке оранжевым, пламенным оттенком и пронизывал насквозь, но без колкого холода, просто с интересом и неким равнодушием, вызванным не неприязнью, а долгой жизнью, за которую этот человек видел многое, если же не все. Я молчал.
- Значит, ты и есть найденный.
Я удивленно и непонимающе уставился на сиитшета, тот как-то горько, но понимающе усмехнулся и кивнул, выпрямился и жестом правой руки призвал кого-то из теней.
– Пожалуй, стоит убрать этот ошейник, он тебе не идет. Да и права на него ты не имеешь. Рабы низкая каста, но не низшая. Служить рабом – честь, ее тоже нужно заслужить, а для этого необходимо иметь хотя бы имя. Но его уже у тебя нет. Я прав?
Он вновь взял трубку, покрутил в руках и щелкнул искрой, отчего из нее вновь заструился тонкой ниткой почти прозрачный дым. Но к губам так и не поднес. Сзади ко мне ко мне кто-то приблизился, провел холодными пальцами по шее, и через мгновение ошейник оказался на поверхности стола, а некто, закутанный в плащ, уже скрылся в темноте.
- Вы меня освобождаете?
Я был восторжен. Я был удивлен и растерян до крайней степени. Я ожидал чего угодно, но не такой милости. К сожалению, радость померкла, когда я встретился взглядом с мутным огнем. Сенэкс был совершенно равнодушен, складывалось такое впечатление, что ему было откровенно скучно, и его глаза были подернуты неясной пеленой. Так обычно бывает, когда человек явно что-то скрывает и темнит, но желает прятать сам факт своего знания, и при этом понять, что таится в чужих мыслях, невозможно, да и не хочется. Потому что порой лучше не знать ничего, иначе можно расхотеть жить.
- Освободить? От чего, дитя? От рабства? Жизнь – это уже рабство. Рабство потребностей, желаний и надежд. Даже вера и религия не дают блаженного ослабления цепей. И смерть не несет полного освобождения. Так какая разница, если в жизни ты будешь рабом?
Я молчал, сжав руки в кулаки, и не спускал глаз с сиитшета.
- Абсолютно никакой. Человек без имени, а имя есть судьба и принципы, ничто. Ищи свое имя, найденный. Так ты найдешь свою судьбу, и будешь тем же рабом, но стоящим чуть-чуть выше других. На один шаг или на два, не столь различно. Суть та же. Хотя при этом ты станешь еще больше зависим от обстоятельств и своего выбора. Повелитель порой больше раб, чем тот, кто носит клеймо и цепь на шее. Мы не имеем права на выбор своих взглядов и желаний, мы не можем делать то, что хотим. Мы образ, своеобразный символ власти и могущества или хотя бы частички некого представления. Мы существуем, но мы мертвы. Мы выковываем из себя идеал, но совершенство кроется в неровностях, недочетах и ошибках, которые видятся слабостью в чужих глазах. Мы зависимы больше всех, и убивает нас не меч, а одиночество и безысходность… Так ты все еще хочешь подняться с колен и вершить свой выбор сам, зная, что отвечать придется не хозяину и господину, а тебе?
Сенэкс поднялся с кресла, отчего полы его плаща тихо зашелестели, стекая ровными складками. Подошел к стене, нажал что-то, раздалась тихая трель – предупреждение, и черная, сплошная панель стала прозрачным окном, за которым бушевал безгранный океан космоса, искрясь точками звезд. Сейчас корабль дрейфовал, и потому переливы холода казались совершенными. Их не озаряли лучи близкого светила, нарушая гармонию и первозданность. – Видишь эти миры? Они, как и мы, рабы друг друга. Но есть те, кто может влиять несколько сильнее, нарушая или даже разбивая старания других. Многие пророки тысячелетиями говорили о том, что настанет день и единый правитель сменит сотни разрозненных и несогласованных. И этот день наступил. В соотношении с обычным сроком человеческой жизни уже давно. Но, как и раньше, все неизменно и нерушимо. Все идет своим чередом. Все рабы друг друга. И сияющая в прошлом тьма сейчас тускла и держится на мифах. Правитель, достигая пика своей власти, не сбрасывает с себя оковы. Никогда. Высший замолчал, смотря в пульсирующую даль. Я читал это пророчество почти сразу, как смог добраться до библиотеки Вираата.