Страница 207 из 265
- Отвечать!
- Так нам велели… – Проскрежетали хрипом голоса.
- Кто?!
- Главный жрец. Сейчас он тоже не может справиться с необычной болезнью. Мы исполняли приказ, строго следуя велениям наставника. Он требовал от нас это, и мы выполнили его волю.
- Приказы отдаю только я!
- Главный жрец… – Пролепетал культист, но был оборван мною.
- Я! Я ваш бог! Как вы посмели не сообщить мне о подобном, зная, что гниль ордена повлияет на всю Империю?! Из-за вашего промедления сила влияния Ордена уменьшится. Она ослабнет! И что тогда? Вы хотите новой войны?!
- Мы всего лишь…
Я взмахнул когтистой дланью, останавливая потоки льстивой и глупой речи, что должна была оправдать и обелить поступок недостойных подчиненных. Ничего из этого выслушивать никто не собирался. Гнев, ярость и презрение кипели во мне, заполняли собой каждую клетку, незамедлительно и дико призывая густые и кипящие потоки черноты, откликнувшиеся на первый зов с легкостью и молниеносным желанием. В порыве эмоций я выхватил у одного из стражей, что так же, как и Даор, стояли за троном, энергетическое копье. Активировал его, отчего на острой пике замерцало лезвие, проявившись тонким гулом. Страж же, слегка приподняв руки, смиренно отступил назад, низко склонив голову. Выражение лица воина мне было неведомо, маска покрывала собой его голову полностью, но всю степень опасений выразил взгляд моего раба.
- Изменники. – Сухо и ядовито произнес я, не смотря на распростершихся перед троном си’иатов. Только на секунду все мое внимание было приковано к светящемуся клинку, и, может быть, именно это промедление позволило несколько совладать с собой.
- Мы следовали кодексам! – Жалко донеслось до меня и погасло пискливым визгом.
- Жрецы не хотели причинять излишнее волнение. Это наши дела. Это наши храмы.
- Как мы могли подвергать опасности Вас? – Взмолился другой культист, разводя руки в стороны и демонстрируя обезображенную кожу. Она оказалась темной, потрескавшейся и сухой.
Я не одарил их ни словом, только удобнее перехватил копье и, замахнувшись, швырнуло его прямо в сгрудившихся у подножия ступеней, ведущих к пьедесталу, священнослужителей. Оно с гулким, почти гремящим звоном врезалось в пол, кроша под собой плиты, вспарывая их и озаряя все жгучим белым сиянием. Крошки и обломки разлетелись в стороны, копье же затормозило от столкновения и выскочило из проделанной им борозды, загрохотало по полу. Жрецам же чудом удалось увернуться и отпрянуть от смертоносного оружия. Их вопли разнесли эхом по зале и даже соседним коридорам. Одному же повезло меньше – несколько каменных осколков ощутимо порезали его руку. Но никто не поднялся с колен.
- Предатели… – Задыхаясь от злости, выдавил я. – Несколько дней… И я в неведении… Измена!
В приступе гнева я не заметил, как к Лу подошел один из его младших подчиненных и что-то прошептал на ухо. Командор только кивнул и сощурил глаза, отпустив стража, а затем по завершении урока для культистов звучно пробасил:
- Император, разрешите доложить.
- Что?! – Еще пылая ненавистью к жрецам и всему прогнившему, опозорившемуся, павшему ордену в целом, я вновь опустился на трон, нервно положив руки на подлокотники, но затем сцепил пальцы меж собой. – Говори.
Вопреки моим ожиданиям воин не изложил новость во всеуслышание. Он с равнодушным и непроницаемым выражением лица поднялся по мне и, склонившись, прошептал:
- С пленницей что-то не в порядке.
Мир рухнул.
В один миг, в одну секунду и весь разом.
Я так долго этого ждал, лелеял свои грезы и мечтал о начале нового витка событий моей неоднозначной жизни. И каким же позором было для меня то, что в момент наступления точки отсчета я запаниковал. Страх разлился вместе с глотком воздуха, который острым и липким комком стали и яда прокатился по горлу, а затем распространился непередаваемым холодом по всему телу. Меня мгновенно бросило в дрожь, а единственное, что я хотел тогда сделать – это сбежать. Сбежать, закрыться в каменных стенах, чтобы никто и ничто не смогло добраться до меня. Как жаль, что отрезвляющая и одновременно убивающая мысль о том, что для черноты нет преград, возникла сразу же.
Черные воды, жрецы, ро’оас.
Три линии, а я являлся четвертой.
Снова прокатилась пульсация силы по мирам и секторам, пробуждая таившееся и ожидающее. Будто кислотные змеи, сети жизни стали обращаться липкой и прочной паутиной, что свивалась тугим ошейником вокруг моей шеи. Мне снова нужно было идти вперед, стирая ноги в кровь, но сил уже не было. Осталось лишь разочарование и усталость. Я иссяк и почти потерял цель, но она обнаружилась, вспыхнула яркой звездой сама, призывая не просто действовать, а в этот самый миг срываться с обрыва в бездну и стремиться в отчаянной, безнадежной попытке добраться до противоположного разлома, ибо дна, границы завершения не существовало.
И я понял, что это конец.
- Даор. – Мой голос прозвучал неузнаваемо, сдавленно и неожиданно тихо.
- Да, Властитель? – Раб излучал внимание и покорность, только глаза его казались тревожными и слегка недоумевающими. Наверное, он никогда прежде не слышал от меня подобного тона, а потому лишь от звучания почувствовал опасность перемен.
- В лаборатории. Жди меня там. И отдай приказ, чтобы подготовили корабль.
- Как пожелаете, Император.
С глухим стуком каблуков раб покинул меня, я же обратил все свое внимание на жрецов, что подозрительно и настороженно не сводили с меня взглядов. Рукав раненого культиста приобрел насыщенный оттенок бурого, но тот даже и не подумал зажать повреждение или как-то остановить кровь. Не было мук и на его лице, только погаснувшее сияние зеркальной мантии выдавало увечье, нарушая этим что-то особое, выводя слабость и беззащитность жизни в противовес громким основам темного культа.
- Возвращайтесь на Сакраос. Оповестите о моем скором прибытии. На нижние ярусы никого не пускать при любом варианте развития событий. Если кто-то нарушит мой приказ, наказанием для него будет казнь. Идите.
Не дожидаясь, пока растерянные и пребывающие в испуге сиитшеты покинут тронный зал, я сам оставил их и стражей, велев Лу не следовать за мной, через неприметный потайной ход, что находился в одной из ниш под огромными витражами. Этим ходом я пользовался не часто, и не всем рабам и слугам о нем было известно, потому стоило мне ступить на узкие ступени, ведущие вниз, как затхлый воздух и пыль окружили меня, но в те минуты такие мелочи совсем не интересовали и не тревожили.
Лестница спустилась до такой же узкой перемычки, что уводила арками к другой, сворачивающейся спиралью и плохо освещенной. Далее я двигался в более просторной комнате, где потолок был выложен квадратными плитами в шахматном порядке. Некоторые из них являлись не камнем, но светящимися панелями, скупо освещающими пространство. Прижав ладонь к датчику, я открыл еще одну створку двери и скользнул внутрь, оказавшись за высокой статуей на нижнем ярусе. Здесь уже были выставлены посты стражей, изредка встречались спешащие с поручением рабы. Никто из них старательно не смотрел в мою сторону, что делало их схожими с реалистичными изваяниями или трехмерными картинами.
В лучащемся свете открытых окон я прошел к лифту, что бесшумно и быстро доставил меня в подземные этажи.
Когда я планировал свою обитель, то не рассматривал ее как нечто предназначающееся только для роли символа или же крепости. Для меня это было домом, своеобразными стенами, позволяющими не только мастерки исполнять игру идола мира, нового бога и всевластного правителя, но и границей, за которой я мог скрыться от мира, чтобы на краткое время вспомнить того себя, каким я был без звона власти и блеска короны.
Под многочисленными пиками, башнями, корпусами, под слоем почвы и камня были сокрыты хранилища, библиотеки и лаборатории. Все они являлись изолированными, содержались при помощи новых урихшей и избранных лично мною рабов и ученых. Каждого я выбирал очень аккуратно, пристально изучая не только их биографии и способности, но и проверяя чернотой. Это заняло определенное время, но и итог меня радовал, ибо очень многие желали посвятить свою жизнь подобному служению Императору, но не все подходили мне. Как жаль, что часто я был вынужден прибегать к помощи стражей, что исполняли тихую казнь тем, кто не согласился с пожизненным заключением под сводами императорского дворца уже после того, как те приняли нового хозяина, но оказались не в состоянии смириться с этим. Осознание этого приходило порой не сразу, но ужасно меняло сущность и поведение. Временами подобное разочаровывало, злило, но, увы и ах, было вполне естественно. Я терпеливо отбирал нужных и достойных людей, ждал, создавая в стенах дворца уникальный мир лишь для самого себя.