Страница 197 из 265
Я никак не мог поверить в то, что и оставшаяся надежда рассыпалась в моих когтистых руках прахом. Последняя нить оборвалась, и брат, предатель, стал совершенно не нужен. Уже не имело смысла тянуть и далее награждать его мгновениями жизни. Молниеносный выпад, когтем по его шее – это бы было великим даром освобождения, а не казнью, но я не шевелился. Я стоял молча и смотрел на обреченно сидящего в углу брата, который совершенно по-детски обнимал себя за колени и слегка раскачивался взад-вперед. Дорожки слез на его лице уже высохли, да и не осталось и следа от минувшего порыва загладить свою страшную вину. Он также как и я ни о чем не жалел. Разве что о том, что ему вновь пришлось оказаться на Деашдде, но теперь шанса выбраться обратно больше ему не предвиделось.
- Ничего… – Прошептал я очень тихо, едва слышно, но брат все же уловил и поднял голову, хрипло задавая вопрос.
- Что?
- Ты не помог мне. Как глупо было надеяться на обратное. – Я рассмеялся.
- Теперь убьете меня, Император? – С горестью спросил Ру.
- Думаешь, стоит?
- Думаю, да. – Он кивнул в подтверждение своих же слов.
Я же медленно прошел к выходу, но вдруг обернулся и развел руки в стороны, уже понимая, что тону в собственном безумии и черноте. Я захлебывался, забывался и падал в пучину гнева, ненависти и ярости. Волосы потянулись руками, закапали черной кислотой. А голос мой стал звучать двойственно и дико.
- Мне все равно. Я ничего не чувствую! Ни боли, ни горечи, ни даже печали. Глухо! Пусто! Всеобъятная и злая пустота! Абсолютная! Не чувствую вообще ничего. И чем дальше, тем меньше всего этого! Человеческого! Будто в подтверждении моего же имени! Бесчеловечный! Я не чувствую ничего! – Испуганный и растерянный взгляд Рурсуса устремился на меня. – Твой брат мертв во мне, Ру! Его больше нет! Он утонул в семнадцать лет! Захлебнулся отравой нового бога! Погиб, потому что был предан! И знаешь, Ру, все это просто чудесно…
- Брат… Что с тобой? Плохо? Тебе так плохо? У тебя же все есть… Ты хозяин мира. Что с…
- Ни слова, грязь! – Я взмахнул рукой и гордо поднял голову. – Не смей меня жалеть, человечишка! Ты обречен.
- Брат… – Ру уже подскочил на ноги, но так медленно, будто при повторяющейся записи.
Мед-лен-но.
- Тихо, тихо, мой бедный Ру. – Зашептал я, но так, таким тоном, что стал замечать, как короткие волосы брата начинали белеть. – Что же ты так переживаешь, ведь твой маленький, жалкий и ненавистный брат стал Императором! Зачем ты унижался? Страх позора? Стыд? Или жалость к самому себе? Ты же так и остался пустым местом, ничтожеством, которое еще больше втоптало себя в грязь. А я научился летать!
- Хватит, брат! Что ты такое говоришь?! Я виновен, знаю и признаю это! Но теперь уже ничего не исправить! Ты же всего добился, зачем оскорблять? – Рурсус неловко переступил с ноги на ногу, дернулся, будто хотел подойти, но так и не решился. – Ты причиняешь столько боли. Я-то ее заслужил, но другие… Ты же со всеми одинаков. Зачем? Неужели тебе нравится, что тебя ненавидят… Ты терзаешь ни в чем неповинных людей. Брат, ты же был добрым, ты верил в свет! Я же помню, как у тебя сверкали глаза от восторга, когда я рассказывал про Аросы и их воинов. Про защитников мира и справедливости! Брат, да что же с тобой? Ты будто сходишь с ума!
- Не смей мне говорить об Аросы! Лжецы и завоеватели! Они всего лишь использовали архетипы света, чтобы добиться своей цели и воздвигнуть свою власть над миром! Слабые и бесполезные, а ты и подобные тебе верили! Верили и подставляли других! Сиитшеты – захватчики? Ложь! Всего лишь культы! Малоотличимые! И думаешь, я причиняю боль? О, нет! Такова основа! И эта плата, что я взимаю за свое внимание!
– Ты сумасшедший! – Брат быстро огляделся в поисках какого-нибудь оружия или того, чем было бы можно его заменить. Кроме осколков пластика, использованного ранее в роли оконного стекла, ничего не нашлось. И он схватил один из них, а после окровавленной, дрожащей рукой направил на меня. – Безумец! Какой-же глупец помог тебе добиться трона?! Ты же всех уничтожишь! Всех!
- Ха-ха-ха! – Я зло и кровожадно рассмеялся, представляя виды той глупости и наивности, что поселилась в душе и разуме выкинутого раба. – Помог добиться?! Я в одиночку поставил мир на колени и заставил лизать свои ноги! И ты тоже склонишься, искоренишь из своей головы и сердца даже намеки и зачатки протеста! Склонишься или сгниешь безымянным трупом в мире, которому я также запрещаю быть!
- Не подходи! – Завопил брат. – Ты монстр! Чудовище! Почему же тебя не убили в этой войне?! Вернулись бы Аросы, и все стало бы хорошо! Зачем же ты выжил?!
- Добра, света, справедливости хочешь?! – Мои глаза пылали, и я чувствовал, как по коже в остервенелом приступе получения сладостной и желанной боли ползет и извивается порча.
– Увы и ах, мой дорогой брат, их не существует! Их не может быть! Есть лишь выгода и война за право жить, за шанс выжить! Обвиняешь меня в том, что я жесток? Что я тиран и деспот? Изверг? Да, о, да! Это все я, но ты и сам таков. Ты продал беспомощного брата самому безумному торговцу! И теперь строишь весь этот спектакль с собой же в роли мученика? О, какая ложь! Наигранная, бесполезная ложь! Да, я монстр, жуткая тварь, держащая мир в абсолютном контроле! Но, знаешь, Ру, я не сиитшет. И меня не сдерживают их рамки! Я выше! Я – бог! И все это в моей крови. Из нее я выстрою новый мир! И тебе не будет в нем места!
Рурсус ничего больше не смог сказать, он только утробно зарычал, а затем с криком бросился на меня, занося помутневший от времени осколок в ударе. Но что может сделать необученный боевым искусствам раб против воина?
Попытка брата была смешной и даже забавной, повеселила меня, но и не отняла и крохи сил для того, чтобы сбить его с ног, заломить руку и отобрать этот клочок пластика. Он оказался весьма хрупким и был очень похож на стекло. Даже точно также крошился в ладони, но его восхитительный треск я не смог услышать из-за крика Ру.
- Замолчи!
- Убирайся! Ненавижу! Отродье си’иатов!
- Замолкни!
С бешеным рыком я схватил его за горло, приподняв, а затем, когда брат снова попытался закричать, всунул осколок ему в рот, распарывая острыми краями плоть. Он взвыл, пытаясь выплюнуть, но я не позволил, зажав ему рот ладонью. По пальцам сразу потекли струи алой, до обжигающей яркости крови, что смешивались со вновь возникшими слезами. Я не замечал, как от моего касания рукой плавилась кожа жертвы.
- Жуй!
Он дергался и выл, обезумев, стремясь вырваться, освободиться и оттолкнуть меня, но силы были не равны. И итог был предрешен, а мой приказной крик все же заставил его подчиниться. Потоки багрового эфира усилились, а пару секунд спустя я принудил брата запрокинуть голову и проглотить смертельную пищу. О, это было великолепное удовольствие – наблюдать за тем, как набухает, темнеем, а затем обреченно вспарывается изнутри кожа на шее твоей умирающей жертвы. Как брызжет кровь, как открывает изуродованный рот, а Рурсус падает на пол, заходясь в агонии и харкая все новыми и новыми порциями крови.
Вытерев руку о свой же плащ, я быстро накинул на голову капюшон, пряча волосы, и выбежал прочь, в остужающий, ядовитый туман ненавистной улочки Деашдде. Я и не думал, что там и раньше было настолько холодно, но в тот миг у меня буквально перехватило дыхание от леденящей стужи.
Я свернул налево, где под арками из шнуров и труб прошел по длинному и узкому коридору между двух небоскребов. От него отделялось множество ответвлений и поворотов, но все были темны и полны испарений и густого дыма. В одном из таких тупиков по ранее установленной договоренности меня ждал агент. Он, также как и я, был переодет в просторный, поношенный плащ, обтрепанный по краям и болтающийся разлохмаченными нитками, но голову скрывал не капюшон, а маска и странного рода головной убор, что представлял собой скрученный и обернутый по кругу шарф с кисточками. При моем появлении Фад’елим вежливо поклонился, а затем плотнее запахнул полы плаща и тихо заговорил: