Страница 181 из 265
Озираясь, я прошел на пару шагов вперед, с недоумением понимая, что вековечный камень под ногами становился скользким, мутным, с редкими застывшими внутри пузырьками воздуха и какими-то сухими листьями, стеклом. Не зеркалом, а именно стеклом, которое отдаленно напоминало то, что я видел на далеком Орттусе.
Пробегающий рядом мальчишка лет двенадцати в робе жрецов – скорее всего этот юнец был послушником из самых младших групп, скосил на меня небрежно-озорным взглядом и замер, едва не столкнувшись с другим прохожим, который недовольно шикнул на него и взмахнул руками. Этот второй меня не видел, он умчался прочь, громко шлепая странной обувью по плиткам. Мальчишка же разинул рот, а его темные глаза стали такими огромными, что складывалось впечатление, будто на его лице не оставалось места ни для чего-то иного.
Он переступил с ноги на ногу, открыл рот еще больше, будто пытаясь сказать что-то, но ему никак не удавалось выдавить из себя хотя бы пару звуков. Поэтому он вытянул дрожащую ладонь, указывая выставленным пальцем на меня, но вдруг резко убрал ее за спину. Смутился.
Мне, разумеется, не верилось, что все вокруг настоящее и происходит на самом деле. Я расценил это очередным озорством черноты, но подозрение в том, что юный жрец все таки меня видел, укрепилось и стало фактом. Я не понимал, от чего он так удивился, почти испытал шок, но чем-то я все же его привлек. Возможно, своим пораженным и ничего не понимающим видом. Или же обликом. Внешность моя всегда разительно выделялась в толпе, тем более в той, где все куда-то спешат, а я стою и оглядываюсь.
Мальчик сделал маленький шажок ко мне, держа руки за спиной, закрыл рот и похлопал длинными, слегка выгоревшими на солнце ресницами. Его побритая налысо голова ярко блестела на свету. Затем он, оставив левую руку за спиной, правой дотронулся до своих век, что-то шепча, а после прижал ладонь к груди в области сердца. И улыбнулся. Улыбнулся восхитительно искренней и счастливой улыбкой…
Прежде я никогда подобную не видел, да и не знал, что кто-то может испытывать настолько светлые и радостные эмоции, чтобы так менялось выражение лица. А мальчишка заулыбался только сильнее и что-то залепетал, но говорил он так быстро, что я не разобрал ни одного слова и даже интонации. Язык был смутно знаком, но все же чуждым.
- Анщиим’д’эрра’иш’осштор’хаар’Ии!
Я только удивленно моргнул и впервые за это время втянул в себя очередную порцию пропитанного пряностями воздуха. В этот раз к нему примешалось еще что-то морское или скорее свежесть, что неизбежно появляется близ какого-либо водоема.
Писклявый голос ученика культистов оказался весьма звонким, потому на него обернулись. И вопреки моим ожиданиям люди не отворачивались и не уходили, посчитав происходящее нелепицей. Они все останавливались, бросали свои вещи и падали на колени, выкрикивая что-то. Мальчишка же неожиданно извлек из своей развевающейся на легком и даже приятном ветру одежды маленький ножик, с лезвием всего длиною сантиметра в четыре. Этот нож тоже был непривычным, его цвет виделся мне скорее медным, чем стальным. Края его оказались с мелкими зазубринами, а аккуратная рукоять из многоцветного камня с коричневыми переливами.
- Ди’ираиш!
Пропищал он и со всей силы резанул по своей левой ладони.
Истошный вопль сорвался с его губ вместе со слезами боли, а мелкий кинжал выпал из вздрогнувшей руки и с глухим стуком опустился на землю, где описал полукруг и замер. Мальчишка же здоровой рукой принялся вытирать слезы, другую держа навесу и совершенно не обращая внимания на то, как кровь лилась потоками и также капала вниз.
Соленые капли все катились, но жрец улыбался. И его поступок не вызвал никакого сострадания и страха у окружающих. Среди толпы стали появляться такие же, кто доставал какие-либо острые предметы и резали себя. Некоторые даже самоотверженно вскрывали горло.
А я едва держался, чтобы не забыться и не дать черноте выскользнуть из-под моего строгого надзора. И к еще большему усилению страха и непонимания она стремилась вырваться, но этот искусный спектакль древних сиитшетов ее нисколько не прельщал, будто являлся невкусным и противным.
Я пошатнулся и едва не свалился в густой песок под ногами. Чьи-то руки удержали меня, и я не сразу разобрал, что то был Лу, глаза которого с тревогой смотрели на меня сквозь прозрачный щиток его шлема. В забытье я провел рукой по своей маске, которая оказалась на месте и исправно работала. Осмотрелся.
- Храм…
- Храм? Император, какой храм? Поблизости одни руины… – Пробасил Лу, но все же отпустил меня, поняв, что я пришел в себя.
- Не важно. Вперед. – Я покачал головой, чувствуя, как сильно ноет в висках.
Остальные стражи смолчали, только слегка склонили головы, будто на их плечи возложили что-то тяжелое. Командор больше от меня не отходил, но когда воины двинулись по направлению к кораблю Аросы, я остановил всех. Не имело никакого смысла проверять транспорт – девчонки там все равно не было. Она давно покинула свой корабль, сразу же, как спустилась сюда с орбиты. Рискованный выбор, но разве могла она поступить иначе? Ее жизнь едва теплилась, я полагал, что о гибели ее братьев по ордену ей тоже было известно. Она стремилась сюда с надеждой, но прилетела, чтобы обреченно дожидаться собственной смерти в полном позоре. Но такой дар я не желал ей преподносить.
Даор упоминал о том, что девушка эта необычна, в ней теплилась сила светлого культа сильнее, чем в ком-либо еще. И она являлась угрозой для меня, для моей власти и империи. Разумеется, угрозу следовало бы сразу уничтожить, но я же хотел изучить. Аросы погибли в войне, но никто не мог обещать, что после нескольких веков они не проявились бы снова. Высшие же праздновали победу над светлыми, но продолжать сражение пришлось уже мне. Будто вирус, они разрастались плетью, стоило лишь дать необходимые условия хаоса. И если такой вариант имел хотя бы крупицу возможности быть, я обязан был найти заранее все уязвимые места, дабы в нужный момент обрушиться смертоносной силой и убить врага в один удар.
С шипением чернота проскользила по древнему миру, который в навсегда утерянном прошлом был первым, что принял ее. Она не разрушала, не оплавляла и не жгла. Она даже никак не повлияла на ощущения моих стражей, что были подвержены ее воздействию. Никто не заметил ее присутствия, кроме меня.
Но самым непостижимым оказалось не это.
Чернота всегда оставалась убийственным средством. Они испепеляла, жгла, разрушала с основания, извлекала боль, но всегда оставляла после себя настолько ощутимый и неисправимый след, что и меня самого повергало в ужас и страх перед самим собой и тем, чем я обладаю. Вспомнить тот же Медросс, я же обрушил несколько нижних этажей, когда пытался скрыться от преследования хранителей тайника. Или убийство Ларто. Или столица Сенэкса. Я уничтожил целый мир! Я своей ненавистью и яростью превратил его в прах и пепел! Даже уничтожение лживого призрака…
Но теперь…
Теперь чернота явилась настолько щадяще, что даже ветхие до предела руины не пошатнулись и не рассыпались. Моя сила не взвыла криками, не высосала боль из заброшенного мира, а всего лишь считала информацию. Она прокатилась сквозь все преграды и указала направление и весь путь к моему врагу. Более того она показала мне то, каким Китемраан был прежде. И выяснилось, что я стоял ровно в том месте, где мне до этого привиделось, что я встретил мальчишку-жреца. Даже песок, что был когда-то дорожной плитой, еще помнил, как обагрялся теплой кровью ребенка. Но и это не интересовало тьму.
В робкой надежде, что я смогу справиться с этим состоянием, я осознавал, что именно в тот момент вся или же большая часть моих сил были мне абсолютно подконтрольны. Я мог делать все. Все, что желал и так, как то было необходимо.
- За мной.
Свой голос я не узнал. Точнее я не смог разобрать его в множащемся и дробящемся хоре голосов, что высказали эту фразу. Он, безусловно, пугал. Пугал настолько, что весь отряд мгновенно обернулся ко мне, но не проронил ни слова. Даже Лу растерянно опустил винтовку и замер.