ИНХАМАНУМ. Книга Черная

- Я буду стараться, Владыка! Я не подведу! – Юноша упал на колени и склонил голову.

- Сколько лести.

Я взмахнул рукой, будто отмахиваясь от излишне раболепного поведения слуги, но было бы глупостью, если бы я утверждал, что такое отношение ко мне являлось неприемлемым. Проявлялось в каждом движении и слове Даора что-то такое, что, несмотря на унижение, которое он себе выбрал сам, отличало его от всех моих слуг. Те, хотя и были рабами от рождения, знали уставы и кодексы, умело и ловко справлялись со своими обязанностями, боялись меня, но в меру. Они все же оставались весьма скупы на эмоции, и все их действия являлись по большей мере официальными и вынужденными. Даор же был искренним настолько, что становилось не по себе. Мне даже виделось, как будто он протягивает в своих дрожащих руках мне свою собственную душу, вручает ее как самое ценное, что у него есть, прося за это самую малость – находиться рядом со мной, быть вещью – рабом, но лишь бы изо дня в день видеть того, кто только своим появлением изменил всю его жизнь. И возможно, так оно все и было.

Странно и непривычно было осознавать, что я повлиял на чью-то судьбу, ничего не сделав. Мальчишка же просто увидел меня в тайном храме, но не испугался, а утонул в переплетениях вопросов, которые вдребезги разбили все видение мира Аросы. Я же помнил его взгляд. Искрящийся, будто лед в звездном свете. В то время как его братья-ро’оасы паниковали и палили по нам из всего оружия, он стоял и смотрел, будто зачарованный. А у него, оказывается, рушился мир… С определенной точки зрения то событие можно было назвать и смертью, ибо верный приспешник светлых предал свой орден именно тогда.

Жестоки были мои мысли по отношению к нему?

Да, более чем.

Но как я мог мыслить иначе, если сам путался в ощущении презрения и желании разгадать эту темную душу. Предо мной стояла воплощенная загадка, которая умоляла его спасти. Спасти, но от чего я не знал и вряд ли мог догадаться тогда. Наверное, я в своем детстве также смотрел на первых сиитшетов, что повстречались на моем пути, а потом разочаровался.

О, это убийственное чувство! Разочарование! Это нематериальная пуля, что разрывает в клочья души. Сострадание ей неведомо, также как бездействие. Оно вызывает боль…

А боль притягивает черноту.

В присутствии Даора было несколько сложнее контролировать мой дар, но тогда я объяснял это тем, что привык к более легким встречам. Точнее мои стражи, которые оберегали своего властелина, уже перенесли ярчайший отпечаток черной воды, что обернулась своевольным и диким ликом, унесшим после своего разоблачения многие жизни. И этот отпечаток сделал их словно бы менее привлекательными для нее. Нет, она все также пила их боль, но как будто перестала тянуть ее через меня. Брала напрямую?

Так оно и было. Я не сомневался, хотя и пытался узнать наверняка. К сожалению, такое благо мне все еще оставалось недоступно.

- Встань, Даор. Если ты слишком часто будешь падать к моим ногам, то будешь плохим рабом. У тебя не останется времени на исполнение поручений.

Когда раб поднимался с колен, в помещение с гулким топотом шагов вошел командор гвардии стражи. Лу бросил подозрительный взгляд на нового члена моей свиты, но более не удостоил его никаким вниманием, склонился предо мной, сжимая в руках тощую стопку инфокарт. Эти инфокарты представляли из себя эластичные полупрозрачные листы, на которых светящимися буквами было что-то написано, преобладали диаграммы.

- Император. – Страж выпрямился. – Мы отправили дронов, они уже почти достигли орбиты Китемраана. Проверим, кто там нас ждет, потом уже сами спустимся. Внешне и по сканерам в системе все тихо, но техника немного нестабильна. Похоже, влияние той битвы, еще имеет место быть. Ученые уверяют, что задерживаться здесь не стоит.

- Учтем. – Я кивнул и снова опустился в свое кресло. – Что это?

- Это просили передать. Сводки, но ничего интересного. – Мужчина отдал мне инфокарты и снова отошел в сторону. – Гвардия готова к высадке. Корабли тоже.

Воин снова скосил глаза на замершего в сомнениях рядом раба, и столько в его взгляде было недовольства, столько отвращения, будто он увидел что-то очень противное и недостойное находиться подле Владыки мира. Даор же ответил нисколько не дружелюбнее. В его глазах читалась подлинная ревность и даже слабый намек на хамство, что уже пересекало все границы. Он только-только получил официальный статус моего слуги, как уже успел возгордиться своим положением, забыв о том, что является всего лишь пылью в моих руках. Заменить его кем-либо не составило бы никакого труда. И все же вопреки здравому смыслу он продолжал сверлить взглядом моего главного стража, будто пытаясь выгнать того из моих покоев.

Лу хмыкнул, скрестил руки на груди и нахмурился. А мне почему-то настолько понравилось наблюдать за этой комедией, что я невольно задумался о том, что именно такими разными и соперничающими друг с другом и должны быть мои помощники. Это обеспечило бы достойное выполнение приказов и взаимодополняющее сотрудничество.

Я приглушенно рассмеялся. Две пары глаз мгновенно уставились на меня.

- Теперь я понимаю, почему в эпоху освоения космоса все великие и мелкие владыки среди сиитшетов отказались от такого человека в свите, который носил ветряное название – шут.

– Воин напряженно и виновато отвел глаза в сторону, но раб лишь плотнее сжал свои губы.

- Напомню, что вы оба сейчас находитесь подле Императора. Если я ослабил свой контроль после недавнего сражения и позволил всем немного отдохнуть, то это не означает, что и в дальнейшем я буду прощать пренебрежение своим статусом. И абсолютно никому не следует упоминать мне, что я еще слишком молод, Лу. Ты, Даор, запомни на всю свою жизнь, что отныне ты не свободен. Ты – раб. Ты – всего лишь моя вещь, которой я распоряжаюсь по своему усмотрению. У тебя нет прав, желаний и возможности выбора. За тебя все решаю я и только я. Забудь, что ты вообще когда-то жил по своему выбору, руководствуюсь лишь своими целями и мечтами. Сейчас ты моя кукла, которой я указываю что делать, что говорить и вообще как существовать. Если справишься, то я оставлю тебя при дворе. Если нет,.. не думай, что я смилостивлюсь над тобой. Ты вовсе не ценный представитель касты рабов. Ни на одном аукционе подобного тебе не купили бы для какого-либо поместья и для услужения. Тебе была бы лишь одна дорога. И ты понимаешь, о чем я говорю.

Раб тяжело задышал, а глаза его вмиг стали каким-то неестественными, в них появился маслянистый блеск, отчего вишневый цвет стал еще темнее. На фоне светлого он буквально сиял. Было видно, что юноша не знает, куда себя деть, как ему ответить и как вести себя после таких моих фраз, хотя, по сути, я не сказал ему что-то такое, что могло бы ввести кого-либо в странное оцепенение. Мной были озвучены стандартные правила и понятия, которые говорились любому, кто оказывался в низшей касте не с рождения, а каким-то другим способом.

Лу же снова взглянул на темноволосое недоразумение исподлобья, затем покачал головой, явно поражаясь странностям юноши.

- Ты меня понял? Даор? – Мне казалось, что он и вовсе меня не услышал.

- Да, Повелитель. Я полностью осознаю свое положение и не смею даже сомневаться в неверности своего выбора. Я бесконечно благодарен Вам за снисхождение и милость по отношению ко мне. Не каждый владыка доверился бы выходцу из стана врага… Я оправдаю возложенные на меня надежды. Я стану необходимым.

Я же только с негодованием вздохнул и отложил сводки, что доставил мне страж, на стол, после чего снова спросил.

- Даор, я спас твою жизнь, отплати же верностью. Скажи, это светлое вещество… Я так понимаю, что это нечто вроде той крови бога, которой были начинены ваши стрелы. Оно подобное? Каким образом оно оказывалось в вас? Ранее сиитшетам не встречалось нечто схожее. – Я помедлил. – Лу, можешь идти. Свободен.

Тот снова низко поклонился, но сказал, что его задания все уже выполнены, потому ему было бы в радость на некоторое время заменить одного из стражей в карауле у двери. Это он и сделал, чем вызвал недоумение у своего подчиненного, которому пришлось срочно исчезнуть, дабы не попадаться на глаза командору, что явно был не в духе.