Страница 159 из 265
Командор кашлянул, отчего все целители мгновенно посмотрели него, а страж тем временем поднялся, сел на кушетке, повел шеей то в одну сторону, то в другую, издавая приглушенный хруст. На протесты медиков воин никак не отреагировал, только негодующе фыркнул, намекая на то, что какая-то глупость в виде оберегания себя от нагрузок для великого солдата будет оскорблением.
- Хватит этих бредней. – Прорычал зло он. – Император, я полагаю, что мы на слишком надолго выбились из привычного ритма. Аросы уже должны были почувствовать некоторое ослабление в нашем натиске. Лучше будет вернуться к делам войны.
Я же молчал, можно сказать, что слова Лу не достигли меня, я полностью погрузился в размышления, так как и сам не понял того, как именно исчез лжепризрак. Было понятно одно – Пятым он вовсе не был, а являлся всего лишь ликом. Ликом моей черноты, который оказался достаточно сильным, чтобы позволить себе такую непростительную и масштабную шалость со своим повелителем.
Повелителем ли?
И он не исчез настолько легко и просто. Как я смею предположить, он утратил контроль над собой, потому и разлился волной темной энергии, силы, практически взорвался, распылился по зале эфиром отравы, которая убивала избранно. Бесполезные и легко заменимые слуги и рабы оказались уничтожены мгновенно. Они фактически были развоплощены, высушены и испиты до дна. Пострадали некоторые воины, что были не из гвардии Лу, но в тот злополучный момент несли свою службу поблизости. При этом всем дальше той залы и нескольких близлежащих коридоров никто не испытал увечий и касания темной волны.
В этом периметре в живых остался я, Лу и его подчиненные.
Избранные?
Это оказалось даже забавно и несколько умилительно. Со мной играли, и игра это была жестокой из-за того, что правила не были известны. Мне оставалось только вслепую биться о невидимую стену, тщетно ища выход.
- Насколько сильно это исцеление? – Мои слова прозвучали излишне грубо, но никто не мог ответить на сложный вопрос.
- Шрама нет.
Лу даже с неким равнодушием осмотрел свою руку, а затем извлек из тумбы, где временно хранилось его облачение укороченный меч, заменяющий воину кинжал. Положил руку на эту же тумбу так, чтобы от кончиков пальцев до локтя она опиралась на плоскость, примерился ножом.
- Стойте! Это слишком опасно! – Визгливый голос помощника лекаря неприятно резанул слух, отчего я зашипел.
- Действуй, страж.
Лезвие за свистом рассекло воздух и врезалось в горячую, живую плоть, моментально отрезая конечность и выплескивая яркие брызги крови. Мужчина заскрежетал зубами, зажмурился, шумно выдохнул, но более не проронил ни звука. Вокруг все замерли, а подчиненные командора подскочили со своих мест.
Багровая кровь вязкими и пульсирующими струями потекла по белой, гладкой столешнице, скатываясь на пол. Но среди этой пелены я различил извивающиеся нити черного. Они струились из разорванных вен, мышц, кожи. Они тянулись к отрубленной конечности тела, проникали в нее, будто связывая две части в одну, сливались, закупоривая кровоточащую плоть. Черными наплывами, похожими на ржавчину или же плесень, наростами, они обтягивали разрез, засыхали и отваливались неровными клочками, которые тут же распадались на частички пепла.
Глаза Лу расширились, он нервно и неровно задышал, заметно трясясь и потея. И, в конце концов, он не выдержал. Дикий, истошный вопль стража оглушил всех. Мужчина дернулся, подскочил, прижимая к себе израненную руку. По его лицу текли слезы необъятной боли, он весь скривился, то бледнел, то краснел, то покрывался бурыми пятнами. Судорога скрутила его тело, и он упал на пол, трясясь и задыхаясь. С отрытых губ капала густая, белая пена.
Стражи и лекари в непонимании и без руководства ринулись к нему, но никто не знал, как помочь.
Приступ завершился тогда, когда пена окрасилась черным с красными разводами, а на руке не осталось и намека на недавнее увечье.
Обессиленного Лу вновь уложили в постель, целители суетились вокруг него, кололи какими-то составами, явно для того, чтобы поддержать едва держащийся организм. Страж бредил, он то кричал, то переходил на вкрадчивый шепот, постоянно дергался, тянул руки вверх, а я лишь безмолвно наблюдал со стороны.
- Тишина! От нее только бежать, бежать, бежать, создавая мелкие клочки света, в которых темнота может казаться прекрасной! Аросы глупцы! Это их вина! Их вина в нашем существовании! Они хотели познать! Они увидели… увидели, понимаете?! – Дыхание стража прерывалось, он глотал воздух взахлеб, чуть ли не давясь. – Это Аросы! Тупые лицемеры! Их вина в гибели…их… они же подставили его, просто и глупо, как безмозглые дети. Все было предрешено. Мы бы не вышли сами с Китемраана. Сиитшеты затворники, мы слишком замкнуты в себе. А.. а Ему не было смысла приходить. Но все теперь обречено. Я видел!
Десятки глаз были устремлены на меня, никто не мог как-то облегчить страдания Лу, который будто впал в транс, словно видел какие-то картинки, что милостиво показывались и открывались только ему. И в этих несвязанных словах звучало нечто такое, что заставляло и меня содрогнуться. Страж рассказывал о том, что было бесследно давно, но это прошлое оставило настолько длинные тени, что весь современный мир утопал в них, захлебывался чьей-то жуткой ошибкой.
И я в который раз осознавал то, что власть, правление, роскошь – все это не имеет смысла. Все это такое мелочное и пустое, что не стоит тратить драгоценное время на подобное ничто. А то действительно важное, неимоверно высокое и личное, что даже если отрастить крылья, то все равно не достигнешь, оно там… за пределами здравого размышления. Только заходясь в горячке, в собственном сумасшествии, можно отыскать единственно верный ответ на все. Будет достаточно одного слова, которое, возможно, я и сам произносил ни раз, но не понимал его, для того, чтобы все мироздание стало в одну секунду ясно и доступно.
Одно слово…
Но страшно было то, что именно оно могло все вокруг и меня вот так легко и без сожаления раздавить, растереть и смешать с забытьем.
И что бы осталось после этого?
Пройдя сквозь ничего непонимающую свору лекарей и стражей, я приблизился к Лу, положил на его лоб свою ладонь. Уверенно произнес:
– Тише.
Зрачки стража расширились, а белки заалели, покрываясь сеточкой алых нитей, но мужчина успокоился, его дыхание выровнялось, неровное сердцебиение стало приходить в норму. Мне же достались лишь отголоски чужой боли, на которые чернота даже не среагировала, оставила лакомство без внимания.
- Почему ты не рассказал?
Воин улыбнулся, а когда я отнял руку, чуть повернул ко мне голову, устремив свой мутный и блеклый взгляд прямо на меня, тихо заговорил:
- А как я мог сказать? Я же пришел к Вам раньше, чем Сенэкс отдал тот приказ. – Снова широкая улыбка, только в глазах еще отражалась та чернота, то эфемерное влияние истины, которое для меня закрылось за маленьким кусочком ненужной правды, вспыхнувшим на миг. – Да и смысла-то не было? Что уж я мог… Измена была, и это факт.
- Но ты промолчал.
- Император, а Вы бы хотели знать, что в прошлом… – Командор недовольно покосился на своих солдат, те нахмурились, но вместе с целителями безропотно покинули каюту, оставив нас вдвоем. Только после этого Лу продолжил хриплым голосом. – Вы бы и правда, хотели знать, что Первый Высший отдал приказ о том, чтобы я, его «верный и благородный» воин поддержал Вас в том жутком перевороте?
- Думаю, нет.
- Но в любом случае, я сделал свой выбор ранее. Стыдиться и терзать свою сухую душу мне не за что, и это словно успокаивает. Воин и воин, на своем месте. Сожалений о своем решении у меня никогда не было, хотя, полагаю, мое излишнее рвение к четкости всего и вся, тем более в том, что касается дел Империи, Вас несколько задевает и, возможно, да даже и часто раздражает. Прошу прощения за это, я всего лишь хочу принести Вам победу над Аросы, а вселенной мир. Хоть он его и не заслужил. – Лу подумал пару секунд. – Но Вам бы этот покой не помешал, слишком много чего-то, что я и назвать-то толком не могу, что Вам мешает. Это Вас беспокоит, не дает нормально осмыслить окружающее. Я и мои солдаты видят, что порой наш Император не замечает ничего вокруг, уходя в свои тяжелые мысли. Вы разрываетесь.