Страница 157 из 265
И существо дернулось, будто совершая попытку вырваться из своего плена, довершить то, что начало много лет назад, еще в поместье Вираата, но почему-то остановилось. Только подняло руку к лицу, провело по нему, будто разминая, как глину, или же наоборот, надевая на себя эфемерную маску, ту самую, в которой оно именовало себя Пятым Высшим.
- Гниль… все не так! Не так, как должно быть! Не правильно! Все ложно! Все недостойно! Мы знаем, мы знаем… Ложные кумиры, ложные цели, ложная жизнь. Годы уходят прочь, в пустоту. За ними нет ничего! А что принесли они сами? Армии рабов и бесполезных слуг? Где то, что с земли, из пыли и молекул подняло жизнь на ноги, окрылило? Утеряно! Все забыто! Все похоронено под песком времен! Мы видим… мы видим это.
- Вижу…
- Годы уходят. Время уже почти вышло, почти все ушло. И больше нет смысла ждать. Ты убедился? Убедился же?! И так всюду! Так везде, во всем, чего коснулось проклятье разума! Везде, везде! Ошибка! Все это ошибка! Не нужно существовать этому! Не нужно порождать новые линии жизни! Они бесполезны! Они несовершенны! Идеал потерян! Он растерт в прахе вековых поколений! Уже не найдешь истоки! Уже не найдешь погасший свет пути! Давно! Слишком давно, все началось, но нет развития! Все однообразно, все есть скверна! Стереть! Стереть все до основания! Чтобы более не было! Ничего не нужно! Тишина… Безграничная и нерушимая тишь! Она есть блажентсво, к ней надо стремиться, к ней все вернуть! И будет спасение! Она снова наступит… вечность благости! Наступит! Главное отказаться! Понять и принять, что невозможно создать что-то достойное! Глупость смертности всегда тянет за собой самомнение и эгоцентризм! Никто не слышит! Никто ничего не видит! Никто не способен облачить словами истину! Уничтожить! Убить! Убить!
Существо вытянуло из своего убежища руку, с нее стекали тонкие струи черноты, они капли на пол, разъедали плиты, шипели и пузырились. Но я не замер, я шагнул вперед, роняя с глухим стуком посох, обреченно протянул свою ладонь в ответ. Пальцы коснулись друг друга совершенно просто и легко.
И ничего не случилось. Не было боли, ожога и страха. Ничто не изменилось.
Только темнотой наполнились мои вены, а глаза засветились непривычно ярко.
Темнота…
Пепел кружился вокруг меня, и было тяжело дышать, со стены еще опадали оставшиеся куски зеркала. Стояла непроницаемая даже грохотом обрушивающихся стекол тишина. И рядом со мной лежали тела моих слуг…
Только Лу и его стражи слабо, едва ли заметно дышали, а волосы их были белыми-белыми, как первый снег. Все остальные почти не напоминали очертания людей или даже подобий. Высушенные, выпитые до дна сосуды, опустошенные и почти что сожженные, обуглившиеся, выжженные кислотой и отравой. Стоило едва прикоснуться к ним легкому потоку воздуха, как они рассыпались темно-серым порошком, жуткой, мерзкой и ужасной мукой, застелившей пол.
И все покрывал черный, вязкий налет, за дверью слышались рыдания и чей-то истеричный смех.
Черного призрака из моего кошмара длиною в жизнь нигде не было, только подступал к горлу ядовитый ком, вынуждающий согнуться в приступе обдирающего кашля.
====== Глава 3. Воспоминания. Часть 8. ======
Мои стражи провели больше месяца под пристальным наблюдением знаменитых лекарей и лучших целителей. За их состоянием тщательно следили, кололи лекарствами и постоянно оберегали от любых раздражителей, но никто не приходил в сознание, хотя по всем показателям можно было говорить о том, что жизни и здоровью моих воинов ничего не угрожает.
Остальных же похоронили.
О случившемся на корабле молчали, и я точно знал, что никто не проронил ни слова, а потому информация об этом ужасе не пересекла предела моего флагмана. И я к этому не имел никакого отношения. Я не отдавал приказа о запрете и сокрытии данного события.
Также не случилось предполагаемой мною паники. Не было этого страха, который заставляет избегать и сторониться при виде источника угрозы, никто не прятался, никто не чурался меня. Нет. Все шло своим чередом, как день или месяц ранее.
Только глаза моих подчиненных и подданных светились ярче обычного. В них горело пламя, подлинное и первоосновное, то, которого мир наш не видел множество эпох. Это был огонь болезни, но болезни естественной, добровольной и желанной. То было знамя фанатизма, ненормального обожания кумира.
И зрачки их казались чернее, чем прежде, они виделись мне подлинной росписью – подтверждением существования черноты. Моим напоминанием.
За это время война не сдвинулась с мертвой точки, будто все замерло, давая мне возможность отдышаться и осознать произошедшее. Но, увы, осознание вовсе не означало понимание, я всего лишь принял как данное и факт встречи с ужасом из прошлого. А после сам себе задал вопрос:
Почему ушедшее возвращается?
Я же так прилежно и тщательно старался избежать его, отдавал все силы, искал пути к власти, добивался того, что позволило бы мне больше не вспоминать о маленьком мальчике, который упорно записывал в свою тетрадь жизни единственную фразу – «хочу жить». И даже мое стремление к нахождению ответов на вечные вопросы – все это было побегом от реальности. Только мой превратился в столкновение с чем-то, не имеющим аналогов.
Было два бога. Один умер, второй исчез, будучи отвергнутым.
Но разве такое возможно? Неужели наше, человеческое мнение о том, что мир не может существовать без поддержки Творца – ложь?
Но если правда…
Тогда остается снова два варианта: либо бог не умирал, либо мир был отдан другому.
И самое страшное в этом то, что получить настоящий, правдивый и единственно истинный ответ было практически невозможно, ибо знания эти уходили в далекие, почти забытые мифы, да и те дошли до моего времени переделанными и искаженными легендами или иначе – произведениями искусства. А можно ли им верить? Боязнь за себя и своих близких, непонимание законов мира приводило в древности к единственному итогу – созданию сказок, которые могли бы хоть как-то объяснить и описать увиденное, а потому уменьшить степень угрозы, пусть ложно и надуманно, но вполне ощутимо. Но даже если рискнуть и принять за правду и множество раз доказанный факт все эти старые россказни, поставить их на вершину цепочки, все завязать на них, то все равно остается вопрос – кто же я здесь?!
Кто я?!
КТО?!
Раб, ученик, император…
Все пустое и бесполезное, даже мое имя ничего мне не дало. Я выбрал его в порыве эмоций, повинуясь внутреннему голосу, присвоил себе, стал подражать своим же идеалам. Инхаманум. Я осознал силу этого имени, его власть, четко прочувствовал, как оно проявляется во всем и во мне, образуя нерушимый кокон. Может быть, все было странно и глупо, но именно это я и ощущал.
Инхаманум.
Я избрал это звучание сам, хотя прежде не слышал подобного сочетания ни в одном из языков, даже в древних. Звон и шипение – две ипостаси, но вместе они сливались в бесконечную иллюзию многообразности. Многоличие, будто черные лики.
Имело ли оно какую-либо связь с сакральным и темным значением зеркал?
В бездонности ночного неба, где холод неотделим от мелких точек звезд, в плеске воды, струящейся по острым разломам скал, в теплой крови, вытекающей из свежей раны, в шелесте крыльев, в потоках воздуха, в робком касании… Во всем было и есть мое имя. Оно будто темная сторона всего. Нет, не так. Я чувствовал себя во всем, частью всего, но при этом чужеродным настолько, что не мог дотронуться. И сила моя никак не входила в представления о живом. Она опьяняла, разрушала и убивала, но смерть приносила не только от своего действия, а и от своего присутствия. Инородность.
Воевали два бога, но что же я среди них?
На экране появились точные данные из отсека лекарей, где находились пострадавшие стражи. Все было четко и предельно ясно расписано по пунктам: температура, общее состояние, количество и время всех инъекций, сердечные сокращения. И главное, что по всем показателям воины были в порядке. Конечно, они пережили огромный стресс, но физически не пострадали, даже сами целители удивлялись такой странной реакции организма. Мало ли солдаты видели в своей жизни ужасов, чтобы вот так отключаться и не приходить в сознание долгое время, но я полагал, что лучше позволить эту вольность, чем пытаться вывести их из сна искусственно. Такое невежество могло спровоцировать непредсказуемые последствия.