ИНХАМАНУМ. Книга Черная

Не думал я, что в веренице молниеносно сменяющихся событий так до раскаленного лезвия остро врежется в память тот миг, когда мне пришлось на время переложить все обязанности на своих подчиненных и отправиться в самые глубины священной системы Сиитшет – Сакраос.

В прошлом я уже бывал там не единожды, но никогда не спускался в древние святилища, признаться, даже не догадывался об их существовании. Но из-за суеты и беспокойства за свою империю я даже не осознал своего путешествия. Оно пронеслось мимо, как разводы краски в воде, не оставив и легкого, терпкого вкуса на губах. Никак не отразились в воспоминаниях мрачные скалы и храмы планеты, над которыми мы летели, я смотрел на них, но не видел, не замечал. Каждый миг я сокрушался об упущенном времени, которое мог бы потратить на то, чтобы уже найти главный центр роя ордены Аросы, где мои воины вырезали бы и испепелили их всех до одного. Или каким-нибудь изощренным способом смог бы их вырвать из надежных и тайных убежищ, где они скрывались от полноценного сражения.

Я мог подавить их! Мог! Но меня оторвали от дел, чтобы бросить, пусть и лестно, но в пучину песнопений и дыма горьких благовоний.

И я из-за войны не уловил еще одного главного изменения, которое и было вполне естественным, хотя слишком вольным, но в очередной раз изменило весь мир.

Моя келья располагалась в одном из шпилей темного храма, вырезанного в необъятной скальной глыбе. Храм этот был действительно устрашающим и давящим, словно сомкнувшиеся своды ловушки или схлестнувшиеся над головой волны. Он был огромен и стар, возможно, его строили еще при первых поселенцах на Сакраосе, когда и сам орден был еще почти неизмененным и относительно юным, более первородным.

Тяжелые, толстые стены были гладко, до блеска отполированы так, что разводы каменных пород расплывались красивыми и смутными узорами. Изредка сверху накладывались полупрозрачные стеклянные фрески, но чаще обходились лишь обилием абстрактных статуй и колонн, последние всегда имели на себе множество рельефных орнаментов и украшений, вроде золотых ободков и нитей. Подобные нити иногда струились по полу и потолку, но под неведомым влиянием мерцали алым или глубоким синим.

Вместо привычных светильников во многих залах использовалось освещение огнем – огромные, почти плоские чаши заполнялись маслом, которое затем поджигалось длинной спицей. Ткани в виде штор и занавесов не применялись вообще. Но все это было каким-то туманным и двойственным, будто нереальным. Я не покидал своих покоев, предпочитая тишину уединения молчанию среди обезображенных жрецов.

Жрецы – отдельная каста, берущая свое начало намного ранее возникновения конфедерации Высших. Никто и нигде не помнит, как именно они появились. Да, конечно, культ не возникает без своих служителей, но в случае с сиитшет все образовалось резко и необъяснимо, будто пришло откуда-то извне.

Были системы и миры, они жили по своим обычаям и устоям, а затем объединились, но тонкой, нерушимой ветвью среди них проползали линии темного ордена. Это происходило сначала спокойно, почти незаметно, а потом все усиливалось, расцветало, будто набирая свою силу, могущество, а потому все менее и менее страшась расплаты с потревоженным окружением.

Конечно, предположения о том, что сиитшет всего лишь были выходцами с одной планеты, весьма заманчиво. Это бы вполне оправдало и объяснило уже устоявшуюся систему ритуалов и образа жизни, но совершенно не вписывалось в эту картину то, что Сиитшет – это объединение. Сразу возникает навязчивая мысль о том, что на многих планетах или даже в странах из ниоткуда возникали носители этой веры, а позже они объединились в единую организацию.

К сожалению, вся эта информация была собрана из таких древних источников, что их можно было бы назвать мифологией или даже сказкой, поэтому серьезно к ней не относились даже в самом культе, уже не говоря о других.

Я искал ответы на этот вопрос, но подробнее узнал слишком поздно.

Си’иаты брали свое начало в одном из миров под названием Китемраан.

Это была обычная, непривлекательная планета, которая имела неудачное расположение. Она находилась не слишком далеко от первых путей между системами галактики, но все же не была достаточно близко, а потому как-то, может быть, того и не желая, но ее посетили, изучили и оставили. На то время темный орден был закрыт от постороннего влияния, сиитшеты были затворниками, хотя и имели огромное значение для любой ветви жизни Китемраана. Они были негласными правителями, точнее поработили свой мир, уничтожили противоборствующие культы, взяли планету и систему под контроль, но дальше не двинулись, а вернулись к своему неизменному первоистоку.

То было жестокое общество, где каждый боялся вздохнуть и тем самым как-то побеспокоить темных. Возможно, именно поэтому систему и оставили в покое, полагая, что самим жителям еще придется потратить многое время на разработку собственных транспортных средств и техники.

Но это было ошибкой. Несмотря на внешний облик, который казался очень сдержанным, религиозным и неразвитым, Китемраан и его дети превзошли любую жившую в то время цивилизацию во много раз. Они обладали лучшими кораблями и оружием, все их творения были настолько совершенны, что многие великие ученые только разводили руками, говоря о том, что у них не имеется даже достаточно открытых и изученных веществ для создания подобного.

Так началось порабощение Вселенной.

И на протяжении всех этих эпох жрецы и их образ оставался практически неизменным.

Даже в обществе приверженцев ордена культисты выделялись по особенному. Они очень редко использовали темные ткани для своих мантий, чаще это были странные материи, напоминающие зеркальные поверхности. Из-за этого складывалось впечатление, что священнослужители сияют, будто в них переливаются все цвета, испуская определенное, лучащееся марево.

Среди этой касты также была и есть определенная иерархия, строящаяся на крови и родах, но при этом обладающая особой системой перемещения между отдельных слоев. Будучи рожденным в семье жрецов низкого уровня, но обладая высоким талантом, любой мог достигнуть высших титулов. Разумеется, о сложности этого выбора умалчивалось. Да и в целом вся жизнь любого жреца нисколько не была менее опасной, нежели судьба стража. Ритуалы и церемонии зачастую были смертельными, увечья же принимались как само собой разумеющиеся. Все это исходило не из желания достижения идеала, не из саморазвития и самоулучшения, а из обожествления боли.

Ди’ираиш.

Древнейшее понятие, которое отдаленно можно перевести как «боль – первооснова». Это было одним из самых важнейших наследий темного ордена, но по стечению изменений в культе едва ли не забытым.

Была легенда, что некий «Творец» изрек это слово на вопрос о том, чем его создания платят ему за свою жизнь. Это Высшее Существо в утерянном прошлом создало нечто, то ли людей, то ли миры, никто не мог этого знать. Но почему-то все до единого страшились создателя, были уверены в его зверской жестокости, которая вечно им правила.

Это предание, без сомнений, разрушало, раскалывало на мелкие, острые осколки все мнения о величии, самоотверженности и благородстве создателя, ибо зачем кому-то, сгорающему от ненависти, тратить свои священные силы для того, чтобы создать тех, кто будет лишь усиливать эту ярость. Но разве мог творец построить что-то, не имея ничего, кроме себя?

Отсюда и появился этот страшный вопрос о плате.

Чем мы, жалкие, ничтожные, бесполезные смертные, можем отплатить за свое безмятежное и, наверное, даже бесполезное существование тому, кто желает нас уничтожить?

Ди’ираиш.

Болью.

Убивающей, вырывающей заживо кости из тела болью. Это непередаваемое, неописуемое мучение, которое с каждым мигом многократно увеличивается, вытаскивая через маленький прокол каждую вену, а душу превращает в бесформенное месиво страданий и безумия.

Отчаяние.

Искреннее и всепоглощающее.