ИНХАМАНУМ. Книга Черная

====== Глава 3. Воспоминания. Часть 4. ======

Главное место занимали похожие друг на друга образы людей. Они были затянуты в темную краску плащей с капюшонами, и из-за этого лица были написаны несколькими штрихами, но они напоминали жрецов, идущих вперед, освещая себе дорогу факелами. Вокруг них в звездном пространстве клубились какие-то белые, смутные пятна, в которых только каким-то шестым чувством можно было разобрать очертания рук и глаз. Рыжие диски освещения не позволяли им приблизиться к темной процессии. Но некоторые из этих светлых пятен были изображены отдельно, в виде неких спиралей, что закручиваясь, превращались во что-то вроде планет.

Нааршус лишь больше напрягся и шагнул ближе, но черная жижа при его движении покрылась рябью и вязкими струями потекла к нему. Мужчина вновь отступил, а мой страж, командор Лу, исполняя свой долг, попытался преградить мне путь, чтобы я сам не вышел под нацеленные на нас винтовки. Я лишь зло зашипел и миновал преграду.

- Что это? Неужели этот храм древнее, чем виделось в начале?

- У всех свои секреты, Император.

- Какое прекрасное повиновение существ, которых еще до рождения приговорили к смертной казни. – Я усмехнулся. – И вас я должен принять в свою Империю?!

Шаг за шагом по скользким плитам, каждый отдавался звонким стуком.

Шаг за шагом к черной ране, которая вновь затихла после того, как ро’оас благоразумно решил отступить назад.

Шаг за шагом, будто в омут.

Чернота уже лизала мне ноги, но безмолвно, не причиняя никакого вреда. Обычная материя, натуральная кожа обуви, что должна была моментально растаять при малейшем касании с жуткой кислотой, была невредима.

Шаг.

Всего лишь шаг оставался до провала. И десятки изумленных, шокированных глаз были растерянно устремлены на безумца-императора, который забыл, что смертен.

Я присел около трещины, подобрав полы плаща, чтобы те не промокли от ядовитой жижи. Еще раз пристально осмотрел необъяснимую воду. Она была совершенно, абсолютно неотличимой от крови Орттуса. Я ни капли не сомневался в том, что на Аньрекуле и в стеклянном мире эта жидкость являлась одной и той же. Можно было даже не проверять. Я четко и ясно это знал.

Моя чернота. Ее материальное воплощение.

Чем бы она ни была, я уже не представлял себя без нее. Возможно глупость наивного, смертного существа, которое вдруг обрело великую силу и славу, но я даже не задумывался о грозящей мне расплате. Я пил до дна предлагаемое мне проклятие, которое все больше и сильнее завладевало мной. Пусть я был ужасным вестником конца, пусть я нес смерть и гибель всему живому в своих худых ладонях, я был готов принять это. Ибо, даже победив, надев корону и взойдя на престол, я не насытился. Я все еще был обижен, оскорблен жестоким миром, и потому желал мести. А чернота лишь больше распаляла мой воспаленный ненавистью разум.

- Каким образом вы смогли усмирить эту мощь? К чему вы прибегли, чтобы заточить в глубинах полуживого мира самую страшную кару Вселенной? И… что она такое?

Я мельком взглянул на светлых, а после опустил свою руку в густую, липкую, черную вязь, и мне на секунду показалось, что за миг до касания она сама потянулась ко мне.

Ледяная.

Острыми иглами она пронзила кожу, но никак не навредила. Наоборот, ласково и даже бережно обволокла собой тонкие пальцы, прилипла к ногтям, а после стала стекать большими, тяжелыми каплями вниз, обратно, к своему истоку.

Истошный крик главного Аросы пронесся по лабиринту храма. Он был нечленораздельным, простым воплем ужаса, который издал человек, убитый словом или сочетанием красок на холсте. И только его юный ученик, а скорее сын все также смотрел на меня необъятно распахнутыми глазами, не испытывая всеобщей паники светлых.

- Ты! Нет… нет! Невозможно! Этого не может быть!

Нааршус свирепел, его глаза метались от моего лица к моей руке, покрытой черной слизью. Но в конце, он все же обратился к Лу.

- Что же вы наделали?! – Проревел светлый, хватаясь за голову. – Глупые, безмозглые идиоты! Безумные сиитшет! Кого же вы выпустили?! Это все ваша жажда власти! Как же вы могли! Что же вы натворили!

Один из ро’оасов, что до этого молча стоял позади предводителя, сейчас забросил винтовку себе за спину и положил руку на плечо Наару, но тот даже не заметил. А Лу, взревев от ярости, пальнул из своего оружия под ноги светлому отряду, но залп выставил на минимум.

- Все назад и не единого слова! Мне поперек горла встали ваши бредни! И пусть я не жил во время Вечной войны, но прекрасно осведомлен о ваших проповедях, которыми в свое время вы просто заполонили мир! Лат, Гир!

Стражи выскочили вперед, становясь по обе стороны от меня и держа на прицеле Аросы. При их малейшем движении огонь был бы открыт моментально. Гул защитного поля, что безмолвно было поднято при появлении врагов, усилился, командор увеличил его мощность, чтобы избежать шальных выстрелов. Но заряд, на эмоциях выпущенный им ранее все же успел навредить.

Он попал в плиты у самых ног противников, не задев их, но вызвав цепную реакцию. Та пыль, что ранее была покрытием, защищающим от посторонних глаз настенные фрески, воспламенилась. Быстрые и юркие линии огня пролетели по полу и поднялись на стены. Через мгновение пылало все. Суета и даже паника разлилась по храму, воздух стремительно заполнялся резким, химическим дымом и гарью. Но серость, нетронутая чернотой, все отчаяннее и резче сходила под волнами жара и огня. Она ссыпалась неровными кусками, открывая следующие картины.

Жрецы сменили плащи на светлые облачения, их руки устремились вверх, но потом словно отдернулись, как будто обожглись.

Звезды на куполе небосвода совсем исчезли, остались только едва заметные алые линии.

Священнослужители встали в ровный полукруг, а среди них черный стал еще чернее.

Но последнее изображение было совершенно иным.

Алый, кровавый фон, где не было ни гор, ни звезд, ни земли, а ровно по центру был нарисован высокий призрак. Его одежды были такими же алыми, а от фона отделялись лишь черной линией, такой, как и прямые волосы до пола. Длинные руки венчали острые когти, только лица не было.

Всего лишь миг, который вспыхнул в ярком, огненном свете, а затем все исчезло. Погасли все светильники, даже фонари на оружие. Зала погрузилась в непроницаемую темноту, где гулко шумели капли и слышался треск невидимого пламени. Отключилась вся электроника, погасло и защитное поле.

- Император!

Голос Лу прозвучал приглушенно, но сразу за ним послышался выстрел. Старое оружие Аросы, которое они использовали не из-за его эффективности, а потому что оно приближало их к далеким предкам, которые жили во времена свободы и чистой силы прежнего творца. Это оружие не обладало зависимостью от энергии и электроники, оно не использовало кассеты зарядов, а стреляло десятисантиметровыми заостренными болтами. В прошлом их обычно смазывали ядами или сакральными токсинами.

Тонкий свист разрезал воздух, и я скорее почувствовал, нежели увидел сотни черных, вытянувшихся из разлома ликов. А следующим была жгучая боль в животе. Я слышал звук разрываемой безжалостным металлом плоти, слышал, как рвалась под натиском кожа.

Вокруг вспыхнули множеством десятки мелких, белоснежных молний, а далее заголосили алые выстрелы винтовок моих стражей. Несколько человек из отрядов Аросы полегли в первые же секунды, и этого времени хватило на то, чтобы Лу и его воины увели меня в хитросплетения коридоров и одиночным, но мощным выстрелом обрушили за собой ход.

Я смутно помню подъем на поверхность Аньрекула. Все как-то смазалось и слилось в непонятные цветные пятна, в которых невозможно было разобрать даже звуки, не говоря уже о лицах и событиях. Единственное, что отразилось ярким воспоминанием, так это то, что в тот миг, когда выход обрушался и заваливался, а вокруг сияли молнии, у противоположного конца залы я видел юношу, сжимающего в руках оружие, но, в отличие от всех, не стреляющего. Юный ро’оас, как и прежде, не сводил с меня глаз.