ИНХАМАНУМ. Книга Черная

- С первого дня? Император, это все похоже на…

- Миф? Конечно, ибо больше не осталось никаких следов. Но как ты объяснишь возникновение Орттуса? И даже мой дар? Или дар сиитшетов? Ни одна наука не смогла все это подвести под описание формулами и числами. Поэтому мы и играем по другим правилам.

Страж поднял руки, взмахнул, снова улыбаясь. Встал с кресла, по обычаю поклонился.

- Сдаюсь и повинуюсь. Верю и доверяю, но все же надеюсь, что эти ро’оасы не появятся. Мы не готовы к войне. Еще слишком хилый наш мир, ему бы десяток лет, чтобы окрепнуть. Все же удивительно, что падение Высших его так подкосило. – Короткая пауза, наверное, Лу ожидал, что я отдаем еще приказ, но звучала лишь вязкая тишина. Поэтому воину не оставалось ничего, кроме как спросить самому. – Тогда я иду оповещать жрецов. Еще будут приказания?

- Да. Отмени все мои встречи и пусть подготовят мой корабль.

- Мы куда-то летим?

- Летим, в бывшие территории Аросы. Я хочу увидеть их сам.

- За все эти века там все разграбили, только стены и остались… Как пожелаете, я отдам приказ, чтобы корабль подготовили к вылету. И возьму с собой нескольких стражей. Кто знает, что нас там ждет. Защита не помешает.

- Там же лишь стены остались. – Я усмехнулся, повторяя реплику телохранителя. – Да, бери воинов гвардии, но тихо. Никто не должен ничего заподозрить. Даже лучше будет, если ты скажешь, что это очередное задание. Про меня ни слова.

- Как прикажите.

Еще один низкий поклон, и страж направился к выходу, отключил защитное поле и потянулся к двери, чтобы выйти, но замер на секунду, оглянувшись.

Конечно, в его представлении все должно было быть иначе. Ибо как мог поступить сирота, узнав, что сам, собственноручно убил своего родного отца, и совсем не важно, что тогда, в миг убийства, никто не знал единственную правду. Лу ожидал моего гнева, моей ярости, того, что я сорвусь, что не смогу сдержать свою силу, как уже было пару раз. Но тишина и покой царили и властвовали. Я сам перевел тему разговора в русло более приближенное к делам империи, в очередной раз забыв о себе и своих чувствах. Воин, разумеется, ждал подвоха. Он знал, что я никогда не признаю свои слабости. Я был готов прятать боль и отчаяние, сомнение и растерянность за маской безразличия и садизма, и я делал это. Эта маска лечила, давала новые силы на продвижение вперед, но не исцеляла.

Я мог скрыть свою беспомощность от рабов, слуг, воинов, но не единственного стража, который не страшился говорить со мной, и фактически замещал должность помощника, вестника и советчика.

- Ах, да, Лу.

Стражник в молчании замер, посмотрев на меня. Я же, сощурившись, следил за тонкой линией дыма, льющейся из трубки.

- Те данные, что ты обнаружил. Сделай так, чтобы их больше никто не нашел. Ты меня понял?

- Да, Император.

Командор вновь склонился, отдавая честь, а после вышел вон из залы, плотно закрыв за собой двери. Его встретили десятки испуганных и тревожных взглядов армии рабов и слуг, которые стояли в ряд около стен и ждали момента, когда им можно будет приступить к своей работе. Столько сообщений для Повелителя ожидали внимания венценосного, но их так небрежно заставили ждать своей очереди. И слуг могли наказать за неисполнение поручений – доставить информацию до правителя. Безвыходная ситуация.

И все же к стражу никто подойти не посмел, даже окликнуть не рискнули. Возможно, он был тогда слишком мрачен и зол. Кто знает, о чем велась беседа с Императором.

Я же после того, как захлопнулась дверь, еще некоторое время сидел молча, слушая ропот за стенами. Он так аккуратно вписывался в общий шум черноты, что создавалось впечатление, будто и он звучит из нее, а не из-за створок дверей. В пальцах, не задумываясь, я держал свою трубку.

Красивая вещь, она так же, как и многое, играла роль, дополняющую мой образ. Курить я не любил, но иногда это действие меня слегка успокаивало. А в то утро я просто забылся. Даже особо обдумывать новую весть не хотелось. Зачем было тратить время на то, что я был изменить не в силах. Да и стоило ли желать подобных перемен? Я не испытывал тепла и сожаления к учителю, он все равно оставался чужим, самым жестоким врагом. Отец? И что же с того, неужели Лу думал, что я смогу впасть в отчаяние от этого? Какая немыслимая глупость! Я ненавидел Сенэкса и его мир, хотя наследование его крови и давало мне больше прав, но опять же они были важны в начале, но не после коронации.

Меня сделали богом. Ни один Высший не мог похвастаться подобной высотой и славой. И, разумеется, этот триумф тянул за собой многие необходимые изменения моей жизни.

Что такое бог для моей империи первых лет правления? Это тоже символ и идол силы.

По сути, бог являлся определением совершенного, идеального существа, которое освободилось от бренности и пустоты обыденного мира, воспитало себя и смогло взрастить внутри великую мощь. И я, как никто, подходил под это своеобразное, почти фантастическое описание. Восстал из грязи, обрел могущество, а потом доказал свое величие.

Все просто и логично, но разве подобное легкое решение могло убедить жрецов совершить столь необычный выбор? Они веками так яростно и упрямо боролись за свои устои, а после нескольких лет моего правления согласились сами назвать меня божеством и избранным. И все это после того, как они же сами убивали друг друга? По системам не сообщалось о кровавых бойнях среди культистов, но они были. И это была внутренняя война, которая изменила основы.

Я – бог?

Какая нелепость, но ей приходилось соответствовать. Не человек, но сущность. Мирское – запретно, а потому я стал неживым, но символом для того чтобы подтвердить свои силы?

Я помню, как утихали шаги стража в коридоре, а потом раздался звонкий треск хрупкого материала. Не желая этого, не прилагая сил, я раздавил в пальцах трубку. Осколки и жидкая смола разбрызгались по столу, а пара крошек неглубоко впилась в кожу.

Почему-то я всегда срывался на зеркалах…

Уходя, страж, конечно же, слышал, как с обреченным звоном разбивались зеркальные стекла.

====== Глава 3. Воспоминания. Часть 2. ======

Приятно видеть суету.

Нет, я не про ту хаотическую суету, где каждый не знает, что ему делать, куда двигаться и что кричать срывающимся голосом. Я имею в виду упорядоченное движение твоих подчиненных, которые проскальзывают по переплетениям зал и коридоров необъятного дворца, выполняя сотни поручений и приказов. В этом всегда скрывается собственная сила, ибо в мелких исполнениях и услужливости воистину видна цепь взаимосвязанных событий, основа и причина которых ты. Шаг за шагом, слово за словом, из дворца решения и поступки выбираются за пределы темной обители, раскатываются по столице, а затем с роем кораблей разлетаются по бесконечным просторам вселенной, захватывая одну звездную систему за другой. И вскоре весь мир объят твоей властью.

Это очень впечатляет своей необъятной масштабностью, даже поражает. В такие моменты очень ясно чувствуется собственное величие и сила. И не возникает сомнений в своих действиях. Убил, уничтожил – все верно. Ты строишь мир только для себя, все остальные превращаются в липкую глину, материал. Если больно ему – это ничего, переживут, родят новых. Совершенно не нужно заботиться о боли своих рабов, они и созданы, чтобы умирать за тебя.

Я очень быстро привык к этой истине, даже получал удовольствие от степени жестокости своей воли. Мне приходилось держать мир в подвешенном состоянии, чтобы все и всегда испытывали предо мной страх. Это всегда необходимо.

В полдень, когда во дворце особенно ярко все движется и переговаривается, когда все крутятся в исполнении своей роли, а я обычно полностью погружен в управление, в тот день я тенью пробирался сквозь черные лабиринты к кораблю.

О том, что на новое «задание» отправляюсь и я, никто, кроме Лу, не знал.

Стражи уже были готовы к вылету, а корабль пылал жаром и гулом активированных двигателей. Это было привычным действием. Моя гвардия часто вылетала на подобные миссии. И потому никого не должно было заинтересовать неожиданное и торопливое отбытие.