Страница 118 из 265
Тогда у меня снова возникло чувство того, что все это уже когда-то было, все складывалось до боли привычными деталями.
Жрец поклонился мне и окунул в чашу с жидкостью тонкую, приплюснутую с двух концов пику, прикоснулся ею к внешнему уголку моей брови и провел отчетливую линию по скуле, повторил это же с другой стороны. Золотистые капли мгновенно застыли на лице. Другой культист в это же время очертил мне верхнюю губу черной краской.
Забытые, затертые веками традиции всплывали из забытья. Они тянули свои тонкие, острые пальцы из глубоких далей уже посеревших от седин лет. Я чувствовал в этих неоправданных и порою смешных решениях скрытую силу. Они все имели свое первостепенное значение, олицетворенное с помощью простых жестов, цветов и слов. Еще не было в них отпечатка опьяняющей науки и лжи техногенной цивилизации. Они таили в себе основу и даже душу нашей жизни, даровали язык для общения без слов.
Вместо привычной и легкой броши для закрепления плаща жрецы использовали тяжелое, золотое украшение, скрепленное узорчатыми пластинами, которое обняло мою шею и протянулось на грудь. С глухим щелчком застегнулось на спине. К нему же в свою очередь прикрепили багровое полотно с черной каймой, тянущееся позади.
Густой смог заполнил залу, от него горели глаза, и под его покровительством жрецы встали вокруг меня неровным полукругом. Они тихо затянули приглушенное песнопение, которое лилось словно разбавленная ядом вода. Отчего же эти песни были так похожи на те, что я слышал при ритуале погребения на островах Высших…
В малочисленном хоре не пел лишь главный хранитель. Он пристально взглянул на меня, а после исчез на миг, чтобы через секунду оказаться у меня за спиной.
- Забыть о чувствах, они Вам не нужны отныне. Вы властитель над этим миром, боле не человек, но символ, пламя власти, пламя жизни. Жалости нет, пред Вами все рабы, и лишь Вы нами правите с единой целью – сохранить вселенную живой. Мир и его дети отныне Ваше полотно для написания ленты истории. Создавайте и ведите его к новым итогам чрез войны и кровь, пусть не будет смертей из-за неповиновения. Ваше слово будет греметь истинным и единственно верным приказом, пусть оно озарит своим громом новую эпоху. Есть лишь Император и воля его. И имя ему…
Он выдержал паузу, ожидая моего ответа, я же в упор смотрел на свое отражение в огромном зеркале и видел испуганного юношу со светлыми кудрями волос. Только зеркало дрогнуло и покрылось сетью трещин. Все совершенно беззвучно, а потом наваждение исчезло. Черное, алое и золотое – сочетание величия смерти. Я не узнавал себя в этом.
И именно этого я хотел?
- Инхаманум.
Полукруг ритуала разомкнулся, верховный жрец аккуратно опустил на меня корону – тонкую замысловатую, переплетающуюся нить, что острыми лентами-когтями стремилась ввысь. Она парила в паре сантиметров над моей головой, а от нее опускались четыре гибких нити с ромбами на конце, то были символы объединения четырех секторов мира.
Я вновь пристально осмотрел себя в зеркале. Чрезмерная шикарность, но не пресыщенная, а строгая и достойная слегка скрадывалась моей чернотой. То была лживость, но не приторность. Она была приемлема для властителя.
Оправив рукава, я направился к выходу, оставляя жрецов позади.
В небольшой, замкнутой зале, где стоял легкий, рябящий полумрак, меня ожидали стражи. Они также сменили свои обычные темные наряды на парадные, под которыми скрывалась прочная броня. Оружие у всех висело наголо, угрожающе мерцая в скудных лучах света. Никто не скрывал своей силы, тем самым подчеркивая свою преданность.
Лу и его подчиненные поклонились мне, после чего командор гвардии позволил себе торжествующую улыбку.
На приглушенно-черном полу девятью многогранниками были вычерчены платформы. Я поднялся на центральную, охрана же заняла остальные. Легким жужжанием сомкнулось невидимое защитное поле, и залу сразу же залил яркий свет. Створки купола, которым венчалось помещение, широкими лепестками разошлись в стороны, платформы со звонким щелчком и трелью отделились от пола и взмыли вверх.
Предо мной предстал мой мир.
Раскинувшаяся столица до самого горизонта и люди, что отныне принадлежали мне, заполнили всю площадь пред дворцом, мосты, силовые поля и площадки. Я слышал традиционные, звонкие речи жрецов, которые перемежались с фразами представителей армии и флота. В небе парили сотни кораблей, и повсюду развевались и мерцали мои знамена.
Но остальной мир молчал.
Абсолютное безмолвие захватило каждую искру и каждую тень, и лишь пламя смертоносного огня, что дрожал в парящих чашах вокруг, своим шелестом тревожило меня. Оно казался громче и значимее всех вдохновенных слов сиитшетов. Оно словно отделялось непреодолимой чертой былое от грядущего. И ничто не могло ему помешать.
Сладковатый дым наполнял легкие, вызывая неприятный вкус на языке. И откуда-то снизу звучал низкий, хрипловатый глас верховного жреца. Ему внимали со страхом и смятением, но все же не прекословили.
- В бушующем мире владыка один. Властитель Вселенной, истинный сиитшет, который один смог увидеть порочность правления четырех владык. Он свергнул их, вернув наш орден и всех нас к единственно верному пути. Отныне и на века имя Императора Инхаманум!
Но тишина не дрогнула своим холодом, и даже робкие лучи солнца не согревали ее. Я чувствовал каждую эмоцию вокруг, тонул в восхищениях, но еще больше страх, непонимание, злость, паника бесконечными стаями роились вокруг. Смертные, подвластные и слабые перед непобедимой громадой мира содрогались в своем бессилии. У них не было самого значимого огня, не было веры, за которую можно было бы уцепиться и устоять. Они лишились своего мира, а меня боялись сильнее всего. И это было неизбежно, но являлось временной проблемой, которая решалась каждым правителем, вступающим на трон через переворот.
Этим страхом я и управлял, на него отзывалась чернота, а потому уничтожать его не было смысла. Только призраки рвались к нему, желая вкусить и опустошить, как и в прежней столице. Голод сводил с ума, а порча вилась по моей коже ярко настолько, что даже грим не мог ее скрыть. Глаза пылали безумием. И я не видел в собравшихся живых. Инструменты, материал, а мой долг был выковать из них тот величественный мир, который имел право существовать.
Речь жреца гремела, а я был в дурманящем забытье и слышал лишь обрывки величественных фраз.
- … Вселенная раболепно… едино… будущее в руках… Склонитесь же пред своим Властителем.
Ликуя внутри, я властным жестом поднял руки перед собой и развел их в стороны, обращая свой взор к жителям моей Империи, моим рабам. С шумным шелестом и громогласным возгласом войска, стражи, представители флота преклонили свои колени и пали наземь предо мной. Но другие не сводили с меня своих тусклых глаз, они замерли, дрожа и задыхаясь от перемен.
Я сверг их богов, разрушил веру и теперь силой заставлял поклоняться себе. Я ощущал чернотой мысли каждого из них, они не были против меня, но неизвестность своего будущего ввергала их в отчаяние, практически доводила до безумия.
Единицы опускались в поклоне в первых рядах, и я позволил себе дать им на смирение несколько секунд. Небольшой уступок, почти ставший даром, который они обязаны были оценить, сыграл свою роль. Медленно и с опаской, но в полной безысходности один за другим безвольные рабы падали ниц. Мой триумф, моя абсолютная победа.
- Да наступит эпоха моего правления.
Троекратные выкрики, восхваляющие меня, разрезали тишину громом, а за ними снова обрушились размеренные пения жрецов. Но погрузившись в свои мысли, я мало слушал эти ритуалы. Я наблюдал за покорным миром, который наконец-то признал меня. Долгие годы я шел к этому, я жертвовал всем, чтобы получить сладостный момент своего величия. И теперь каждое живое существо во всей вселенной стояло предо мной на коленях и жалобно просило пощады.
Все было почти как в старых хрониках. Я уже смог вернуть частичку утраченного значения каждому действию. Гниль и плесень правления Высших отступали. Я добился этого.