Страница 112 из 265
- Признаю, ты приумножил свое могущество. Ты по праву стал носить титул темного ордена. И годы, проведенные в учении, сказались на тебе, подарив мнимую надежду на успех. Но что бы ты ни возомнил о себе, ты был рабом с рождения. Им и останешься… безымянный.
Я снова не смог сдержать смех.
- Учитель, неужели ты так и не понял, что ослабел до предела. Ты даже не смог предчувствовать мой удар, который лишил тебя оружия. Это же было так очевидно. Ты забыл, как сражаться? Поэтому нарушил законы культа и пытался уничтожить меня чужими руками? Или предательство гвардии так сильно поразило тебя? Как же это глупо услаждать свое «я» тем, что вокруг все безнадежны, и только ты великий и бесподобный. Мастер, ты слаб. – Я выдерживал паузу, чтобы учитель осознал степень своего поражения и ужаснулся еще раз. Чужая боль всегда дает силу. – Слава Владыки Сенэкса отныне развеется в веках без следа. Как новый Властитель объединенного мира, как Император, я приговариваю тебя к смерти.
Я развел руки в стороны, открываясь для возможного удара учителя, но он так и не прибегнул к своему дару. Он, молча, ждал своего конца.
Тяжелый, пропитанный холодом воздух обжигал легкие, но чернота по сравнению с ним была еще острее и ядовитее. Я чувствовал, как она разливалась мелкими иглами внутри, прокалывая насквозь каждую клетку, она сама ощутила ритм биения моего сердца и вошла с ним в одну пульсацию. Порча на теле словно ожила, она заструилась мелкими ветвями молний, вены резкими полосами выделились и проявились, вычерчивая темные линии через белую кожу, глаза прожгло алое пламя, которое все больше напоминало кровавую пелену.
Огонь, мой пожар очищения. Он призван был сжечь все былое, даруя лишь мне бесконечную власть. И совсем не важно, что мой пламень больше всего напоминал жидкий лед.
Из-под полу прикрытых век я видел, как низкое, пронзенное исполинским ножом небо теряет свой свет, оно в одну секунду потемнело, но не набралось привычной синевы, а залилось густой, горячей кровью, в которой совершенно не было места оттенкам. Россыпи звезд утонули в этой роковой пучине, они исчезли, захлебываясь болью.
Иссиня-черные плети моих волос распадались на локоны, которые сливались, таяли и оплывали, рождая в вихрях ослепляющих молний бесконечный рой призраков, некоторые из которых не боялись и отходили от меня. Они ступали босыми черными ногами по камню, продавливая его. Тянули руки вперед, с них капали такие же черные капли, которые разбивались со звоном об лед и шипели. Темные, вязкие духи расползались вокруг, разрезая когтями и прожигая своей плотью лед, камень, само сознание.
Впервые в них настолько проявились черты внешности.
Все они имели мое лицо, но черное, не обладающее иными цветами. И они улыбались, но каждый был отличен от другого, не видом, не образом, но характером, едва уловимой чертой. Единые во всем, но абсолютно разные. Лики.
У меня не было перед ними страха, я не видел причин их опасаться, ибо сама чернота нашептывала мне, что лишь такова на самом деле истина. И я принял ее без сомнений, в который раз признавая страшную зависимость.
В окружении ликов я подошел к Сенэксу и схватил его за горло, отрывая от пола. Он вцепился в мою руку, царапая короткими ногтями, и рвано хрипел. Я чувствовал, как кричала душа моего учителя, он боялся умирать, но кроме выражения боли, желания сделать глоток воздуха, на его лице ничего не проявлялось. Возможно, он уже был не способен как все живые испытывать другие эмоции.
Удел правителя? Кара, которая постигла уже и меня?
- Вы все еще верите в свою непобедимость, мастер? Будете надеяться на ликующее торжество? – Я смеялся с садистским наслаждением, и моему смеху вторили черные призраки, которые также пронзили Высшего, но их прикосновения были ужасны. Нет, они не кололи когтями и не выворачивали суставы, легкое касание было отравой – черная плоть жгла человеческую кожу, будто кислота.
- Твой триумф… не продлится более десяти лет.
- Ошибаешься.
Взгляд Сенэкса вмиг стал жестче, а секунду спустя мощный разряд электричества схлынул со старческих рук мне в грудь. Отчаянный рывок дара мог убить нас обоих, испепелив тела в беспощадном, убийственном жаре, но я успел его остановить, чем разрушил последние надежды учителя. Он обреченно взвыл.
В необдуманном порыве я схватил этот всполох рукой, и он замер в моей ладони теплым и послушным потоком, но так и не угас. От моего касания он мгновенно почернел, будто обуглился, обретя вид черной, сияющей смолы, напоминающей моих ликов. Высший измученно засипел, его руки мгновенно обвисли, а глаза закатились. Тонкая, сухая кожа посерела, стала похожей на истертую, высушенную бумагу. Я потянул энергию, что он облек в жалящую молнию, впитывая пряную силу, высасывая душу великого прежде владыки Сенэкса. Едва заметные трещины расползлись по его телу, открылись и наполнились вязкой, бурой жижей, а по губам стекла густая струйка крови. Оставалось лишь мгновение до того, как я его уничтожу. Секунда, о которой я грезил долгие годы.
Победа… Победа!
Но насладиться исполнением мечты мне не дали.
В черноте пролетел тревожный возглас, а лики обернулись, устремляя черные глаза на единственную дверь. Зло зашипели, склонились, будто готовясь к прыжку.
И снова истошный крик нарушил ужасающую идиллию.
- Леди Лилуим. Еще жива?
Черта в небе слегка зарябила, обагряясь мелкими линиями змеящихся разрезов, а по земле прошла дрожь. Я в водовороте своей мощи оторвался от пола, взлетел и закричал в ярости, сжимая горло павшего владыки до хруста.
Будто весь мир вздрогнул, Вселенная затрепетала в агонии, а голоса живых и мертвых слились в единое песнопение, в котором можно были выделить любой выкрик. Беспощадным жестом я вырвал ничтожные крохи жизни из Сенэкса, молния, порожденная им, обвила мою ладонь, заискрилась на ногтях, а затем сорвалась вниз, в раскинувшуюся предо мной бездну заходящейся в предсмертных судорогах столицы. Воздух наполнился низким, двоящимся и все нарастающим гулом, дрожала земля, мир дрожал, а мощь во мне лишь начинала гореть. Каждая клетка пылала темной энергией, в памяти же всплывали картины прошлого: голод, разлука, предательство, страх, одиночество, унижения, а после самовольное явление бесполезного существа, которое нарушило величайший миг моей жизни. Все пробуждало во мне пережитую боль, и она питала меня, даруя могущество невиданной силы, вырывая из черноты все большие и большие взрывы мощи, которые призывали меня уничтожить все, отомстить и более никогда не страдать, забыться в темноте и абсолютной тишине.
Леди си’иат стояла позади меня пораженная, но отчаявшаяся. Она была вся в крови, ее тело оказалось исполосовано множеством ран, но руки были залиты чужой алой краской. Она подняла их, держала чуть вытянутыми вперед, будто говоря без слов о страшной, нестерпимой потере. Содрогаясь в беззвучных рыданиях, Лилуим выкрикнула мое имя, но оно растаяло в раскате грома.
- Не..ненавижу! Ты… ты, отродье, как ты посмел… Как тебе хватило наглости позариться на трон Сенэкса?! Как ты мог возомнить, что достоин этого, детоубийца! Проклинаю!
Она подобрала меч Высшего, что уже успел покрыться тонким слоем инея, и направила его на меня. Слезы и кровь смешивались на ее лице, но сиитшет сходила с ума от неконтролируемой ненависти. Ее лишили всего. У нее отобрали совершенно все, а мои стражи, командор Лу, выполнил приказ. Дитя Сенэкса, наследник четырех секторов, был безжалостно убит равнодушной рукой моих слуг на глазах матери. И все же ей хватило сил скрыться от преследования, добраться сюда, чтобы в безнадежной попытке спасти своего владыку или в случае его смерти бросить мне вызов.
- И ты думала, что я оставлю законного наследника на престол в живых?
- Ненавижу! Он был совсем младенцем! Ненавижу! Ты лишен чести! Кто дал право безродному рабу вмешиваться в дела ордена?! Ты..ты…
Черные нити, подобные волосам, резной паутиной опутали столицу. Они тонкими, гибкими линиями струились по земле, будто водные потоки, ручьи, но под их напором храмы раскалывались, камни обрушались и измалывались в мелкое крошево, а деревья и люди превращались в сажу, раздуваемую непрерывными волнами ветра. Небо пылало, постепенно покрываясь размытыми черными пятнами, которые вскоре слились в одно общее представление моей черноты, раскаты оглушающего грома наполнили тонны воздуха, они звучали, не прекращаясь. И от них лопались стекла, редкие оставшиеся в целостности фонари, расплескивая мелкие, ядовитые осколки вокруг.