Страница 109 из 265
Но я внимал лишь голоду.
Я прошел вглубь залы, твердо зная, что наставник не появится здесь. Он решил оставить для меня последнее громкое до визга послание, зная, что я не приму его милость, а пойду до конца. Зеркала покорно отражали меня, но они казались холодными, почти выточенными из ледяных, опасных глыб. Тихий звук моих шагов разбивался эхом, а сквозь ряды стекол и свисающих со свода тронного зала гербов были видны едва сияющие провалы ложных окон.
Редкое явление – за ними не бушевала буря, не лился бесконечными и злыми потоками дождь, и даже огни города казались совершенно лишенными сил, они таяли в россыпи звезд. Извечные тучи, заволакивающие небо, рвались на мелкие части и растворялись, открывая высокое, бездонное небо. Далекое, осыпанное искрами, оно казалось чужим и неприемлемым здесь. По крайней мере, в миг столь ужасного сплетения событий. Прекрасное и свободное, оно не должно было впитывать в себя дым пожаров, что очерняли его. А все под ним, под моим единственно любимым куполом, заполнял собой холод. Иней белесой пеленой на глазах сковывал земли, покрывал неровными разводами храмы и деревья, удушал остаточные лоскуты рыжих до ядовитости пожаров и костров.
А мне хотелось, чтобы, как прежде, шел снег. Колкий и грубый, изуродованный до отвращения снег. Но мир замер, он дрожал и извивался в истошных рыданиях, он боялся жить. Он не был способен в тот миг создавать что-либо, даже такое простое, как замороженные капли воды. Он обреченно покрывался прозрачной, блестящей на свету ледяной паутиной, которая все больше походила на оковы и цепи. Свободный и дикий в своей прирученности мир извращался, он отвергал перемены, наивно думая, что, привыкнув к одному жестокому властелину, он не сможет подстроиться под другого.
Он умирал.
Тихий хрустящий треск едва ли нарушал незыблемое безмолвие, но от него я пришел в себя, вернулся из своих зыбких размышлений, чувствуя, как струился ледяной, пробирающий до костей поток воздуха. Он проскальзывал откуда-то из-за трона, принося с собой мелкие частички льда.
Я проследовал за ним, но мой взгляд зацепился за полотно ткани, переброшенное через трон. Тяжелый, изорванный с одного края лоскут – символ моего учителя, был бережно оставлен для меня немым посланием. Преисполнившись мимолетным почтением к своему врагу, я осторожно взял в руки герб и невольно улыбнулся, уже чувствуя близкий миг своей победы.
Сенэкс бился в истерике, он пытался уничтожить меня, всячески стремился не допустить исполнения дуэли, ибо знал, что погибнет в ней. Но я вопреки всем его стараниям выжил, а наставник признал, что у него больше не осталось надежды на спасение. Еще не встретившись со мной, он сложил с себя корону власти, оставив на пустующем троне всего лишь знак, но им Высший дорожил больше, чем собственной жизнью. Нет, он не желал сдаться и отступить, признав мою победу, он только указывал на то, что пощады не будет ни кому, все, что мы имели, отныне должно было быть принесено в жертву.
За троном обнаружился тайный выход, который был слегка приоткрыт, а занавеси, что обычно скрывали почти литую стену от посторонних глаз, теперь же были сорваны и брошены к трону.
Вырвав из рук каменной статуи удлиненный посох с острым лезвием, которое все же было не ровней осколочному мечу, я бесшумно проскользнул за дверь и оказался в узком, запыленном коридоре, уходящем под легким наклоном вниз, а после обрывавшимся винтовой лестницей. Скрытый проход был проложен вдоль стены тронного зала и башен, он обогнул одну из них, и только после пары подъемов вывел меня в бушующие объятия холода. Узкая створка, которой кончался этот ход, явилась предо мной распахнутой настежь. Обжигающий льдом ветер проникал в нее, а там, за последней преградой, я чувствовал своего учителя.
Владыка Сенэкс ждал меня в самом неприступном месте дворца, и он сделал все, чтобы никто не имел шанса стать свидетелем наступления новой эпохи. Никто не имел возможности выступить судьей дуэли, а потому все решалось между двумя противниками. И я знал, что Высший уже тоже ощутил мое приближение. Я даже слышал, как раскрылся его ритуальный меч. Тихое его шипение прокатилось в порывах ветра почти незаметно.
Последний миг, последняя секунда, отделяющая меня от шага в бездну. Оставалось только выйти вперед. Либо победят прежние лжебоги, либо богом станет раб. Учитель так ненавидел меня за мое происхождение, он всеми силами пытался доказать мне мою слабость и ничтожность, что даже не признавал имени, которое я для себя выбрал. Но именно жалкий я ввергнул величайшую империю вселенной в пучину хаоса и смерти.
Я медленно пошел на призрачный, ночной свет, проводя ногтями по каменным стенам, оставляя в их жесткой плоти глубокие царапины.
Я так долго ждал этого…
Сердце бешено заходилось в груди, чернота взвывала бесконечным, срывающимся в безумный вой хором бесчисленной армии голосов.
И гордо подняв голову, я вырвался на открытую площадку, укрытую между телами двух башен. Широкое, ровное пространство почти у самого неба, казалось, будто бы оно окуналось в звездную гладь и держалось на невидимых нитях, граничащих с монолитом рукотворной скалы. По периметру ее не ограждали никакие поручни или бордюры, лишь острый обрыв и множество метров до земли. Порывы беспощадного ветра с остервенением жаждали сбросить хрупкие тела смертных глупцов вниз, в цепкие клешни позорной гибели. А темная гладь под ногами была отполирована до блеска, гладкая до сумасшествия, слегка блестела от покрывавшего ее тонким слоем инея и льда. Остывающий мир источал из себя густые клубы тумана, от которых слезились глаза.
Жуткая ночь выворачивала эмоции до предела, оставляя открытые нервы сгорать в предвкушении решающей битвы. И я с ужасом, помешанным на восторг, увидел, как линию горизонта расчерчивает резкий порыв кровавой краски. Он выплеснулся из ниоткуда в разгар ночи, растекся по куполу и затвердел. Солнце поднималось, прорезая черноту ярчайшими лучами и озаряя раскинувшийся немыслимо далеко внизу мир.
В этих первых нереальных лучах восходящего солнца, которое было так похоже на светило беспощадного Орттуса, я различил очертания Повелителя Сенэкса, чей темный плащ кривыми линиями развевался на ветру. Черный силуэт на фоне ослепительной вспышки, он стоял и смотрел на меня, заходясь в истеричных приступах больного смеха. Только глаза его были безумны, они не смеялись вместе с ним, лишь непрерывно смотрели на меня, не моргая и искрясь рыжим, похожим на расплавленное золотом, светом. Учитель возвышался величественной глыбой правителя, меч в его руках пылал, тянулся, опаляя ледяные крупицы жаром.
- Проклятый, предавший, непокорный раб. Я так ждал тебя!
Его голос сорвался оглушительно и громогласно. Казалось, что от его грохочущей силой и яростью речи воздух накалялся стужей еще сильнее, звенел ненавистью. Он указал мечом на меня и снова рассмеялся, но я лишь улыбнулся в ответ на теплое и добродушное приветствие. Ничего иного ожидать не стоило. Шаг – предательство и измена, за подобное убивают, в роли суда выступает вонзенный в сердце клинок, а признанием становится брызнувшая из разрезанных вен кровь. Я предполагал, что, возможно, мне и не хватит сил, подаренных стеклянным миром, чтобы убить в открытом бою своего наставника, который имел в прошлом победу над самим Аросы. Имел, но утратил, ибо помнил, каково это быть обычным человеком, а память всегда тянет назад, в глубины страха и сети преград. У меня же не было иного шанса, кроме как забыться в чужеродном даре.
– Ты! Возомнил, что способен низвергнуть меня?! Я слишком долго терпел твое присутствие у власти, ему пришел конец! И я слишком многое дал тебе, чтобы получить такую благодарность?! Жалкое, ничтожное создание, забывшее то, откуда я вытащил тебя! – Он сделал шаг ко мне, лед заскрипел под его ногами, а солнце за спиной вырывалось, но замерло на половине пути. Слишком светло становилось вокруг, поздняя догадка почти что сразила – противоположно от видимого мне светила поднималось такое же, но не было ни секунды на то, чтобы отвлечься и убедиться в этом. – Ты! Бесполезный раб, который чудом не сгнил в клетках Елнеру! Ты не обладаешь даже именем, чтобы иметь наглость выходить на дуэль против меня! Хочешь победить по законам сиитшетов? Но ты им не являешь, я дал тебе это звание без прохождения ритуалов, ибо тогда не смог бы учить тебя! Но ты и на это не был способен! Ты олицетворение позора! Сегодня закончится твое гниение, которое так немыслимо пошатнуло мой мир!