Страница 8 из 16
Не один год я был свидетелем множества исцелений, совершаемых мастером посредством практики цигун. Слава целителя Таня распространялась далеко за пределы той местности, где мы жили. Страждущие часто стучали в его двери, порой в самое неподходящее время, и он никому не отказывал. Иногда он разрешал мне смотреть, как он лечит.
Как раз за неделю до драки с Чжан Гуном в котельную приковыляла женщина на костылях и попросила о помощи.
– Мне на ногу упала стальная балка и раздавила пальцы, – она морщилась от боли. – Врачи давали мне обезболивающее, но оно больше не действует. Боль не утихает ни на минуту. Я слышала, что вы целитель.
– Покажите, что у вас с ногой, – приказал сифу Тань.
Мастер помассировал ногу, вливая в рану энергию ци. Затем он смешал лекарственные травы, добавил их в целебный отвар, спрыснул получившимся зельем больное место и забинтовал.
– Приходите через неделю, – велел учитель напоследок.
Через неделю пациентка вернулась. Боль значительно ослабла. Мастер повторил процедуру. Прошла еще неделя, и женщина явилась снова, уже без костылей.
– Нога больше не болит! – объявила она, сияя от радости.
Сифу Тань осмотрел ногу – она выглядела практически здоровой.
– Спасибо! Спасибо вам! – женщина разрыдалась.
Я был растроган ее благодарностью. Снова и снова вспоминая тот случай, я все больше склонялся к тому, чтобы встать на путь врачевания.
– Сифу, я хочу стать цигун-целителем, – так я ответил на вопрос учителя.
– Хорошо, – казалось, он доволен моим выбором.
Переход от единоборств к искусству врачевания происходил постепенно. Я продолжал выполнять упражнения, которым меня уже обучил сифу Тань, практиковать медитации и дыхательные техники, но мастер больше не показывал мне новых практик. Вместо этого он приглашал меня в котельную, когда кто-то приходил за исцелением. Поначалу я только наблюдал за работой учителя, а он объяснял суть применяемых техник, со временем я начал помогать, нажимая в ходе лечебной процедуры на различные энергетические точки.
За месяц до моего пятнадцатилетия сифу Тань объявил:
– Сегодня мы выполним особую технику духовного совершенствования, которая называется Гуань Дин. Это одна из семи практик, направленных на пробуждение целительных сил.
Я сел на полу в котельной. Учитель прикоснулся указательным пальцем к области «третьего глаза» у меня на лбу. Из пальца мне в голову передалась мощная вибрация, как будто из руки мастера прямо мне в мозг поступал электрический ток. По мере того как поток энергии становился все более интенсивным, электрические импульсы начали сбегать вниз по шее и расходиться по корпусу, рукам и ногам. Каждый энергетический канал в моем теле наполнился светом, и он становился все ярче, в то время как мое «Я» словно растворялось. Внезапно меня как будто подхватила невидимая рука и стала поднимать все выше и выше. Я перестал осознавать внешний мир и уподобился облаку чистого блаженства, мчащемуся по бескрайнему сияющему внутреннему небу. Но потом и это ощущение пропало. Облако рассеялось, я канул в Небо, исполненное счастья, и меня окружила любовь. Не было ничего, кроме любви.
Когда я открыл глаза, сифу Тань был рядом.
– Цзихуэй, я посеял в тебе духовное семя. Со временем оно пустит глубокие корни и укрепится. А как подрастешь, мы выполним еще одну, еще более могущественную технику духовного совершенствования, именуемую Бигуань. Я скажу, когда придет время. А пока продолжай медитировать, как и прежде.
Практика Гуань Дин радикально преобразила меня. Я непрестанно ощущал, как по моему телу струятся блаженные потоки энергии ци. Я согревался отсветом моего новообретенного счастья, пока несколько месяцев спустя учитель не огорошил меня горьким известием.
– На прошлой неделе я получил письмо, в котором мне сообщили, что храм Цзюи снова действует, – сказал сифу Тань. – Я должен возвращаться.
Это известие ошеломило меня. «Культурная революция» окончилась, люди повсеместно с радостью встречали перемены в общественной жизни, и я никак не ожидал, что обретенная свобода разлучит меня с учителем.
– Десять лет минуло с тех пор, как я покинул обитель, – продолжал мастер, – и котельная стала моим вторым домом, но мой долг как старшего монаха – вернуться и участвовать в восстановлении монастыря. У тебя же другая доля. Я знаю, ты последуешь за мной, если позову, но я хочу, чтобы ты остался в Сянтане. Все мои ученики – необразованные жители гор и монахи, и я буду рад, если ты получишь высшее образование. Китай стоит на пороге больших перемен. Мир стремительно изменяется. Перед тобой распахнутся все двери, и твоя судьба – войти в них. Поэтому очень важно, чтобы ты остался здесь, прилежно учился и упорно готовился к вступительным экзаменам в университет.
Я слышал слова сифу Таня, но они словно проносились мимо меня. На протяжении последних семи лет я виделся и общался с учителем каждый день. Он стал для меня вторым отцом, его котельная – нашим священным храмом. Я не представлял себе жизни без этого человека.
– Когда я уйду, регулярно медитируй и продолжай заниматься техниками, которым я обучил тебя. На зимние и весенние каникулы приходи ко мне в монастырь, я буду учить тебя дальше.
– Да, сифу, – ответил я упавшим голосом.
– В обители меня знают под монашеским именем Сяо Яо, но для тебя я так и останусь сифу. Я знаю, что нас обоих ждут большие перемены, но в конечном счете они будут нам во благо.
По дороге домой я плакал.
Месяц спустя мы всей семьей отправились провожать Сяо Яо на вокзал. Все свои скромные сбережения я потратил на подарок учителю – дневник. На первой странице я написал: «Любимому мастеру. Счастливого пути! Цзихуэй».
Мать и сестра связали для мастера коричневый шерстяной свитер и дали в дорогу корзину с продуктами.
На глазах учителя навернулись слезы. Кондуктор объявил об отправлении поезда. Сяо Яо запрыгнул в вагон. Прозвучал свисток. На прощанье мастер помахал рукой из окна, и очень скоро поезд скрылся из вида.
Через несколько дней я заглянул в котельную и увидел, как новый истопник забрасывает уголь в печи. Тогда-то я по-настоящему ощутил всю горечь утраты. Мой учитель уехал. С тех пор я больше никогда не приходил в «Исо».
После отъезда мастера я стал активнее участвовать в школьной жизни. Я записался в легкоатлетическую команду и хорошо проявил себя в барьерном беге. Хотя я был недостаточно высоким для этого вида спорта, мой рост с лихвой компенсировался занятиями боевыми искусствами. Учился я с не меньшим усердием. В тот год я начал изучать английский язык. Наш учитель Ли Юньтао очень любил свою работу, и благодаря ему мы были по-настоящему очарованы классическими произведениями английской литературы, такими как «Гамлет» и «Принц и нищий». Я решил, что, если мне удастся поступить в университет, моей специальностью будет английская филология.
Через три дня после окончания учебного полугодия я отправился в храм Цзюи. Я сел на тот же поезд, на котором уехал Сяо Яо. С собой в небольшом брезентовом рюкзаке у меня были две пары нижнего белья, футболка, зубная щетка и зубная паста, полотенце, а также пакет сушеных слив – гостинец для мастера. Поездка на поезде длилась восемь часов, после чего еще два часа я ехал на автобусе, пока наконец не сошел на остановке у глухой деревни. Я спросил у местного крестьянина, как добраться до монастыря, и он указал направление.
На лесной дороге мне повстречался еще один крестьянин. Он спросил меня, куда я держу путь.
– Я иду в храм Цзюи навестить учителя, – ответил я.
– А кто твой учитель?
– Монах Сяо Яо.
– Вы ученик Сяо Яо?
– Да.
– Тогда прошу вас: разделите с моей семьей нашу скромную трапезу. Живем мы бедно, но для меня честь принять вас в своем доме.
Я согласился. Обед состоял из риса, смешанного с кусочками сладкого картофеля. Родственник хозяина, пожилой горец, рассказывал увлекательные истории о моем учителе. Слушая его, я понял, сколь многих людей судьба свела с Сяо Яо до того, как тот стал истопником. Пообщавшись с этими добрыми людьми, я стал еще больше ценить его скромность и простоту. Когда мы допили чай, я поблагодарил хозяев за гостеприимство и продолжил свой путь к храму Цзюи.