Страница 7 из 16
– Как вам это удалось, сифу? – спросил я, когда мы ушли.
– Все наше тело покрыто слоями соединительной ткани, которая называется «фасция», – принялся разъяснять учитель. – Выполняя специальные практики, можно научиться управлять фасцией, в том числе менять форму суставов. Я разобрал свои плечевые суставы, и руки легко вошли в рукава.
Сифу Тань не любил демонстрировать свое мастерство цигун на людях, но однажды он сделал это при мне. В тот день мы пошли в зоопарк – там и проявилась его озорная натура.
Было жарко и влажно. Львы разлеглись в клетке, как большие ленивые домашние кошки. Один посетитель принялся кричать им, чтобы они встали на ноги и вели себя, как подобает львам.
– Гляди! – шепнул учитель.
Он вытянул указательный и средний пальцы, а большой, безымянный и мизинец сложил вместе (жест, именуемый «мечом из пальцев») и украдкой направил из вытянутых пальцев заряд энергии в спину самого крупного льва. Секунд через двадцать зверь с громким рыком вскочил и принялся бегать кругами в погоне за собственным хвостом. Вокруг клетки собралась толпа. Лев с неистовством предавался своему занятию. Я заливался смехом. Через несколько минут сифу Тань незаметно взмахнул рукой, посылая энергию в «третий глаз» зверя, и тот сразу же успокоился. Зевнув, он улегся и уснул за считаные секунды.
Затем мы подошли к вольеру, по которому скакали голосившие без умолку обезьяны.
– А не отдать ли нам небольшой приказ мартышкам? – предложил учитель.
– Давайте, – поддержал я.
Сифу направил пальцы на самую большую и горластую обезьяну. Внезапно та остановилась и затихла. Она выглядела озадаченной. Мастер жестом велел животному встать у стены вольера, после чего взмахнул рукой – и примеру первой обезьяны последовала еще одна. Так, одну за другой, учитель построил всех обезьян в шеренгу вдоль стены.
– На счет «три» разбудим их.
Мы вместе сосчитали до трех, и сифу Тань взмахнул рукой. Обезьяны вынырнули из транса и тут же все как одна начали прыгать и визжать. Мы посмеялись от души.
Учитель частенько развлекал меня своими умениями, но самые поразительные способности он продемонстрировал 16 июля 1975 года. В этот день в моем городе по традиции отмечают праздник лета. Люди собираются у моста через Сян и переплывают реку шириной в полмили. Тогда сифу Таня пришли проведать двое его старых учеников. Этих людей я видел первый и единственный раз в жизни. И мастер, и ученики были очень рады встрече. День выдался жарким, и трое мужчин укрывались от палящего солнца под зонтиками из красной бумаги. Мы прошли мимо толпы людей, криками подбадривавших пловцов, и направились вниз по течению – подальше от всей этой суматохи. Я держался в нескольких шагах от сифу и его старших последователей.
Минут через двадцать мы наконец-то были одни на берегу.
Учитель повернулся ко мне и сказал:
– Время обеда, а мы проголодались. Мы перейдем здесь, а ты возвращайся, пройди по мосту и встречай нас в закусочной на том берегу.
– Да, сифу, – покорно согласился я.
Как они собирались пересечь реку, было для меня загадкой. Вокруг – пустынная местность, ни единой лодки. Может быть, переплывут, как остальные? На мужчинах были синие короткие штаны и белые рубашки. Я с любопытством наблюдал, как они скинули хлопчатобумажные туфли и заткнули их за пояса. Сифу Тань и ученики, шедшие по обе руки от него, направились к реке и по щиколотки вошли в воду. Они шагали дальше и дальше, но не погружались: уровень воды оставался чуть ниже колена учителя и чуть выше колен учеников.
Эти трое шли по воде!
Я смотрел им вслед и не верил своим глазам, они же продолжали непринужденно беседовать, крутя в руках зонтики. Когда мастер с учениками достигли середины реки, я наконец опомнился, со всех ног помчался к мосту, перебежал на другой берег и присоединился к ним. Дожидаясь меня, мужчины пили чай. Сифу Тань заказал лапшу на всех. Сочетание восхитительной свежей лапши и непостижимого чуда, только что совершившегося у меня на глазах, сделало ту трапезу самой знаменательной в моей жизни.
Когда мне было тринадцать, в моей жизни произошло событие, навсегда переменившее ход моих тренировок как мастера единоборств. Все началось с того, что как-то раз, проходя по улице, я встретил своего лучшего друга Цзянцина. На лице у него был огромный синяк.
– Что случилось? – удивился я.
– Чжан Гун побил, – ответил мой друг.
– За что?
– Вчера я надел солдатскую кепку, мне ее подарил дядя, а Чжан Гун отнял ее у меня. Я просил вернуть, а он набросился на меня со своими дружками.
Солдатские кепки были в моде у подростков того времени и очень ценились. Пока мой друг рассказывал о своем несчастье, на его глазах выступили слезы, и я пришел в ярость.
– Где это произошло?
– На том углу, где они все время ошиваются.
Исполненный гнева и решимости сразиться с Чжан Гуном, я отправился в указанное место, где и застал негодяя в компании приятелей. Каждый из них был на три года старше меня и по меньшей мере на голову выше. Но меня это не остановило, и я шагнул прямо в круг мальчишек.
– Вчера ты отнял у Цзянцина кепку, отдавай обратно! – выпалил я.
– А то что будет? – ухмыльнулся самый здоровенный хулиган и подмигнул дружкам.
Тут мой инстинкт единоборца взял верх. Без предупреждения я нанес хулигану в грудь сокрушительный удар, и тот отлетел назад. Остальные члены шайки на мгновение остолбенели, но потом сразу же набросились на меня. Я двигался с быстротой молнии и сбил одного из них с ног. Другой выхватил нож и ранил меня в поясницу. Жестоким ударом я раздробил ему ребра и врезал по лицу так, что он без чувств рухнул на землю. Тогда меня атаковал Чжан Гун, но я перехватил его кулак и сломал ему руку, после чего продолжал беспощадно избивать его, уже беспомощно лежавшего на земле. Бой длился всего несколько секунд. Все хулиганы были либо покалечены, либо без сознания.
Когда все закончилось, я поспешил покинуть место происшествия и спрятался в другой части нашего квартала. Но стоило мне перевести дух, как меня охватил страх. Что, если я убил Чжан Гуна? Недолгая радость победы сменилась тревогой, которая не оставляла меня до конца дня.
Вечером в нашу дверь постучали родители Чжан Гуна. Мать хулигана, мертвенно-бледная, говорила, что ее сын прикован к больничной койке, и грозилась засадить меня в тюрьму. Моя мама плакала, а отец отругал меня и потребовал, чтобы я извинился перед избитым.
На следующий день мы с мамой навестили Чжан Гуна в больнице. Мы принесли ему сушеные сливы и яблоки. Лицо хулигана было изуродовано до неузнаваемости, рука закована в гипс. Страдая от боли, он был на редкость покладист и уже мало походил на высокомерного задиру, а скорее на трусливого слабого мальчика. К своему удивлению, я почувствовал к нему искреннюю симпатию и от всей души извинился.
Вечером того же дня сифу Тань встретил меня холодным неприветливым взглядом. Мама уже побывала у него.
– Ты утратил контроль над эмоциями, – строго сказал он.
– Простите меня.
– Я очень тобой недоволен.
Я мог стерпеть мамино порицание, но упрек со стороны учителя был невыносим.
– Сегодняшний урок пройдет на стиральной доске.
Сифу Тань взял стиральную доску, прислонил к стене под углом в сорок пять градусов и велел встать на нее коленями. Уже через пять минут колени разболелись, а мне в наказание предстояло просидеть на доске лицом к стене два часа.
Спустя некоторое время учитель провел со мной необыкновенно серьезный, откровенный разговор:
– Цзихуэй, сейчас ты стоишь на перепутье и должен выбрать только одну дорогу. Ты можешь продолжать упражняться в боевых искусствах и выступать на соревнованиях, чтобы снискать славу. В конце пути ты будешь признанным бойцом, и когда-нибудь у тебя появится возможность открыть собственную школу единоборств. На другой же тропе тебя ждет иная доля. Я могу обучить тебя искусству врачевания. Чтобы стать целителем, тебе придется развить в себе способности к исцелению, очистить внутреннее видение и значительно повысить уровень энергии ци. Возможно, это не кажется очевидным, но второй путь – гораздо более трудный и требует гораздо больших усилий, чем первый. Хорошо подумай, какой путь ты выберешь.