Страница 10 из 16
Мы очутились в небольшой прямоугольной прихожей.
– Здесь твой туалет, – сказал учитель, указав на стоявшую в углу деревянную бадью.
Затем он открыл еще одну дверь.
– А здесь твоя комната.
Свет лампы тускло озарял помещение. Мой новый «дом» представлял собой каменные покои, расположенные прямо под статуями Золотого Будды и Гуань-Инь, и имел пять метров в ширину и восемь в длину. Стены, пол и потолок были выложены огромными гранитными плитами. Я шагнул внутрь. Слева от меня оказался глиняный кувшин высотой чуть больше полуметра, накрытый деревянной крышкой. На крышке лежал ковш, сделанный из половины высушенной тыквы. У стены стоял деревянный стол около метра длиной, на столе – фарфоровая чаша с плоским дном. Белая, с голубым геометрическим узором, она была доверху наполнена рисовыми зернами.
У противоположной стены располагалась небольшая койка с соломенным матрасом, накрытым тонкой хлопчатобумажной простыней. Сверху лежало сложенное серое шерстяное одеяло. На полу возле кровати была желтая круглая подушка для медитации.
– За восемь лет практики ты хорошо подготовился к этому дню, Цзихуэй, – мягкий голос Сяо Яо наполнял комнату, по мере того как тень учителя наползала на стену. – Я уверен, ты успешно выполнишь Бигуань и тебе откроется райское блаженство.
Мастер зажег от лампы палочку благовоний и поставил ее в чашу с рисом.
– Я буду приходить ежедневно и всякий раз возжигать по одной палочке, – пояснил он. Завитки ароматного дыма взвились к потолку, и помещение наполнилось приятным запахом сандалового дерева.
– Между моими посещениями ты будешь медитировать и выполнять упражнения, которым я тебя обучил. Есть вопросы?
– Нет, сифу, – ответил я.
– Первые двадцать дней практики Бигуань ты ежедневно будешь получать по три штучки горных фиников. Жуй плоды медленно и внимательно, старайся глубоко прочувствовать их вкус, – Сяо Яо извлек финики из-за пазухи и протянул мне. – Жуй медленно, очень медленно.
– Да, сифу.
– Воды можно пить сколько угодно. Ты готов начать?
– Да, сифу.
– Тогда до завтра.
Сказав это, учитель удалился, и палата погрузилась в полутьму. Благовонная палочка все еще тлела, отбрасывая тусклые оранжевые отблески. Я смотрел, как она становится все короче и короче. Вскоре мерцающий янтарным светом конец поблек и погас, комнату окутал непроглядный мрак. Я добрался до койки, сел и преспокойно сидел в темноте, но вдруг меня поразила отрезвляющая мысль: все это происходит на самом деле!
Я вскочил и пошел вдоль стены, наткнувшись по пути на стол. На ощупь я продвигался к двери. Выйдя в прихожую, я точно так же добрел до входной двери, за которой вился узкий коридор, соединявший мои покои с внешним миром. Я приложил к ней ухо, но не услышал ни звука.
Чтобы привести свои чувства в равновесие, я воспользовался бадьей, затем вернулся в комнату и еще раз обследовал ее, двигаясь на ощупь вдоль стен. На несколько минут я прилег на кровать. Она оказалась вполне удобной. Затем снова поднялся и обошел помещение в третий раз.
Я лег и вдруг вспомнил о финиках. Я положил один из них в рот и тут же с жадностью обглодал. М-м-м, до чего же вкусно! Немного поиграв языком с косточкой, я положил ее на стол, нащупал следующий плод и уже хотел было впиться в него зубами, но вовремя остановился.
«Жуй медленно, очень медленно», – всплыли в памяти слова учителя, и я решил оставить второй финик на потом. Встав с койки, я попил воды. Она показалась мне сладкой и свежей. Свежим был и воздух. Должно быть, где-то есть вентиляционная шахта. Я попытался отыскать ее, но, не преуспев, оставил эту затею.
Я вздремнул. А проснувшись, обнаружил, что потерял ориентацию. Как долго я здесь? Час? Два? Или больше? Темно ли сейчас наверху? Узнать было неоткуда. Я утратил чувство времени. Но, поскольку у меня еще оставались силы, я встал с матраса и принялся заниматься цигун.
На следующий день Сяо Яо, как и обещал, пришел проведать меня. Я услышал, как открылась и закрылась входная дверь, а затем – дверь моей комнаты. На этот раз он был без лампы, только палочка благовоний теплилась в его руках.
– Все в порядке? – осведомился учитель.
– Да, сифу.
– Ты хочешь о чем-нибудь спросить меня?
– Нет, сифу.
Он пощупал мою голову, проверяя уровень энергии, и, надавив на точку между бровей, передал мне свою силу ци – в мое тело, подобно электрическому току, влился гудящий поток энергии. Затем он задействовал и другие энергетические точки. За то время, пока учитель был занят этими манипуляциями, палочка благовоний истлела почти полностью.
Закончив, Сяо Яо достал из складок одеяния финики и вручил мне.
– Не прекращай занятий, – приказал он.
– Да, сифу.
– Увидимся завтра.
– До свидания, сифу.
За учителем захлопнулась дверь, благовоние вскоре догорело, и я вновь погрузился в непроглядную тьму.
Эта процедура повторялась ежедневно, но всякий раз мастер, вливая в меня энергию, задействовал все новые энергетические точки моего тела. Так, на одном из занятий он долго держал руки у меня на ключицах. В другой раз он активировал две точки на подошвах. Еще был день, когда Сяо Яо сильно и долго давил большими пальцами на очень чувствительные точки на верхних краях глазниц. От острой боли я чуть не кричал. Но, когда учитель ослабил давление, голова у меня прояснилась, словно небо на рассвете.
На протяжении первой недели заключения в темных покоях время от времени я испытывал муки одиночества, и особенно жгучими они были в те минуты, когда учитель покидал мою комнату. Но скоро они утихли, и спустя некоторое время я вовсе перестал их ощущать. Удивительно, но чувство голода меня покинуло уже через три дня пребывания в подземелье и больше ни разу о себе не напомнило. Оказалось, что в темноте и одиночестве, когда ничто и никто не отвлекает, поститься совсем не трудно. Я был сыт энергией учителя, финиками и практикой цигун.
Пролетела первая неделя, началась вторая, и мое чувственное восприятие стало постепенно расширяться. Я словно превратился в парящую во мраке точку сознания, из которой воплощались тело (там, куда я намеревался отправиться), душа (там, где я испытывал ощущение) и ум (там, где зарождалась мысль).
Однажды я лежал на кровати и вертел в руках один из принесенных учителем фиников, уже ставших для меня большой ценностью. Как же дивно он пахнет… Я провел пальцами по кожице плода. До чего же он гладкий… Наконец я впился зубами в мякоть и медленно откусил маленький кусочек. Вкус восхитительный… Рот мой наполнился сладкой слюной. Я проглотил и сделал еще укус. Доев финик, я еще долго перекатывал языком во рту косточку, играя с ней, как кошка с клубком шерстяных ниток.
И пока я лежал без движения с косточкой во рту, внезапно меня посетило видение. Мне представилось, как только что съеденный плод в грозди таких же плодов висит на ветви породившего его дерева. Затем время словно обратилось вспять, я увидел, как солнечный свет, дождевая влага и минералы, сотворившие плод, возвращаются в небо и землю. Финик при этом сжимался, пока не исчез.
Далее уменьшаться начало само финиковое дерево, и вскоре оно превратилось в косточку, из которой брало начало. Обратное течение времени ускорилось, и я узрел, как бесчисленное множество финиковых косточек становятся деревьями, и те в свою очередь возвращаются в косточки – и так до тех пор, пока мне не предстал изначальный финик, первый финик во Вселенной, и он расщепился на составляющие его энергии стихий, отдавая их пустоте. Далее не было ничего.
И тут меня осенило, что все открывшееся мне в этом видении касается не только финика, но и всего живого вообще, включая меня. В конечном счете все живые существа суть нити, прошивающие разные участки ткани Вселенной, но берущие начало из единого таинственного, непостижимого источника. В один миг я с хрустальной ясностью осознал, что в основе моего бытия лежит тот же фундаментальный аспект, что и у всякой жизни, что все живое едино.