Страница 12 из 19
Отчего произошла эта эволюция статуса прокуратуры, придавшая ей больше независимости?
Оттого что с годами изменились ее функции.
Действительно, изначально прокуратура задумывалась главным образом как орган уголовного преследования, у которого была только одна альтернатива: начать уголовное преследование или отказать в его возбуждении. На протяжении последних 15 лет закон до бесконечности множил альтернативы уголовному преследованию, которые находятся между «чистым» отказом в возбуждении уголовного преследования и классическим уголовным преследованием. Вся эта совокупность альтернативных процедур имеет ясную цель: дать систематический уголовно-правовой ответ на любое нарушение уголовного закона, какова бы ни была степень его общественной опасности. Отсрочка уголовного преследования, напоминание об обязанности соблюдать закон, уголовно-правовая медиация, штраф по соглашению и т. п.: смысл этих и других мер заключается в том, чтобы предложить лицу, преступившему уголовный закон, отказ от уголовного преследования в обмен на исполнение с его стороны некоторого количества обязательств в виде, например, возмещения ущерба или уплаты штрафа в определенном размере, что представляет собой тем самым нечто вроде контрактуализации уголовного процесса. Другими словами, здесь прокуратура получает квазисудебные по своей природе полномочия и де-факто лишается права просто отказать в возбуждении уголовного дела по мотивам его незначительности. Это связано с уголовной политикой последних лет, одним из принципиальных положений которой является требование реагировать на любые нарушения уголовного закона, в том числе малозначительные.
К тому же, становясь все меньше и меньше органом уголовного преследования, прокуратура все больше превращалась в орган расследования (дознания). Действительно, изначально прокуратура обладала довольно ограниченными полномочиями по производству дознания, поскольку дознание, руководство которым она осуществляла (так называемое первоначальное дознание), по своей природе не имело принудительный характер, так как там по общему правилу не допускалось применение мер процессуального принуждения.
В течение последних 15 лет законодатель неоднократно проводил реформы, целью которых было наделение прокуратуры полномочиями по применению мер процессуального принуждения в рамках дознания, руководство которым она осуществляет. В частности, «законы Пербена»[85] внесли немалую лепту в принципиальное изменение функций прокуратуры, предоставив ей многочисленные полномочия, которыми до этого обладали исключительно судейские магистраты (следственные судьи), а также попутно лишая какого-либо смысла традиционное разграничение между первоначальным дознанием, не имеющим принудительный характер, когда все меры принуждения и сопряженные с принуждением следственные действия могут производиться только с согласия подозреваемого лица, и дознанием очевидных преступлений, где принуждение осуществляется на общих основаниях.
В результате всех этих реформ за прокуратурой признали:
– право продлевать режим дознания очевидных преступлений (предусматривающий процессуальное принуждение) на срок до восьми суток;
– право обязывать подозреваемое лицо являться по вызову судебной полиции;
– право издавать приказ об объявлении розыска;
– общее право на изъятие всех материалов, необходимых дознанию;
– право на производство обыска без получения согласия лица, в жилище которого производится обыск, если дознание проводится по делу о преступном деянии, наказуемом не менее пяти годами лишения свободы, и при условии, что производство обыска разрешено судьей по свободам и заключению;
– право на прослушивание телефонных переговоров в течение определенного времени, если дознание осуществляется либо в целях розыска скрывшегося лица, в отношении которого каким-либо судебным органом издан приказ об аресте или который был осужден к лишению свободы на срок не менее одного года без отсрочки исполнения, либо по делу, связанному с организованной преступностью, если прослушивание разрешено судьей по свободам и заключению.
Эта неоднозначная тенденция привела к необходимости укрепления гарантий статуса прокуратуры. Так, с одной стороны, закон недавно запретил министру юстиции давать прокурорам обязательные указания по конкретным делам (Закон от 25 июля 2013 г.). С другой стороны, закон закрепил, что в рамках своих полномочий по руководству судебной полицией прокурор республики вправе направлять дознавателям общие или отдельные указания, что он уполномочен надзирать за законностью применяемых дознавателями мер, за пропорциональностью следственных действий характеру и тяжести преступлений, за выбором направления расследования и за его качеством. Прокурор также должен надзирать за тем, чтобы дознание было направлено на установление истины и чтобы следственные действия производились как с точки зрения обвинения, так и с точки зрения защиты, с учетом уважения прав потерпевшего, заявителя о преступлении и подозреваемого (Закон от 3 июня 2016 г.).
Короче говоря, то, что отличает сегодня в плане статуса и гарантий независимости судью от прокурора, может быть резюмировано следующим образом:
– прокурор принадлежит к централизованному органу, иерархия которого восходит к министру юстиции, поскольку последний проводит уголовную политику, определяемую правительством Франции, следит за ее надлежащей реализацией на всей территории государства и направляет для этих целей общие указания магистратам прокуратуры, которые в свою очередь ежегодно отчитываются о реализации национальной уголовной политики на подведомственной каждому из них территории;
– магистраты прокуратуры также подчинены принципу единоначалия в рамках прокуратуры, к которым они прикреплены, так как прокурор республики, который возглавляет каждую прокуратуру, руководит деятельностью своих коллег и может для этих целей давать им обязательные указания, в том числе, естественно, и по конкретным делам;
– магистраты прокуратуры, как и судьи, назначаются с учетом мнения Высшего совета магистратуры, однако даже при наличии отрицательного мнения данного Совета исполнительная власть имеет полное право не принимать его во внимание, хотя по факту министры юстиции в течение уже нескольких лет не пользуются этим правом;
– магистраты прокуратуры не пользуются несменяемостью и могут быть с учетом мнения Высшего совета магистратуры переведены на другую должность даже при отсутствии их просьбы об этом;
– наконец, дисциплинарным органом для магистратов прокуратуры является сам министр юстиции – компетенция Высшего совета магистратуры ограничивается только составлением мнения, которое формально ни к чему не обязывает министра, конечно, с учетом того, что на деле, как уже отмечено выше, министр юстиции всегда следует мнению Высшего совета магистратуры[86].
Статус судей в этом отношении явно более защищен, так как:
– административная иерархия существует для судьи только в плане его назначения на определенную должность в том или ином суде;
– судьи назначаются на должность с учетом обязательного к исполнению мнения Высшего совета магистратуры, а судьи Кассационного суда Франции, председатели апелляционных судов и председатели трибуналов большой инстанции – на основании непосредственного решения Высшего совета магистратуры, которое осуществляется путем реализации полномочия на внесение представления;
– судьи несменяемы и не могут быть переведены на другую должность (даже в порядке повышения) против своей воли, кроме как в рамках дисциплинарного производства;
– и наконец, дисциплинарным органом для судей является сам Высший совет магистратуры, тогда как министр юстиции выполняет только функции органа дисциплинарного преследования, чье вмешательство ограничивается внесением представлений о наложении дисциплинарных взысканий.
1.3. Развитие понятия беспристрастного магистрата
Принципы беспристрастности и независимости входят в число «несущих конструкций» судебной системы, причем если принцип независимости касается статуса судьи в государстве, то принцип беспристрастности определяет отношения между судьей и тяжущимися.
85
Ряд законов, принятых в 2002–2004 гг. по инициативе министра юстиции Доминика Пербена и направленных на усиление борьбы с преступностью, в том числе на фоне печально известных событий, происшедших в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. (примеч. отв. ред. для русского издания).
86
О проекте конституционного закона о реформе Высшего совета магистратуры (ВСМ), касающегося, в частности, увеличения роли ВСМ при назначении прокуроров на должность и привлечении их к дисциплинарной ответственности, см. § 1 гл. I ч. II данной монографии.