Суд и государство

По-другому обстоят дела с прокурорами, которые принадлежат к иерархии прокуратуры и не пользуются несменяемостью, а также помимо этого назначаются на должность с учетом простого заключения Высшего совета магистратуры, это означает, что министр юстиции вправе сам выбирать, кто займет ту или иную должность в прокуратуре. Впрочем, последняя особенность прокурорской магистратуры по сравнению с судейской магистратурой заметно нивелирована практикой, так как по факту министр юстиции уже в течение нескольких лет более не идет наперекор отрицательным заключениям Высшего совета магистратуры, который к тому же состоит из двух подразделений: в компетенции одного из них находятся судейские магистраты – его председателем является первый председатель Кассационного суда; в компетенции другого – прокурорские магистраты, его председателем является генеральный прокурор при Кассационном суде.

Здесь мы сталкиваемся с первым фундаментальным отличием от российской судебной системы, которой незнакомо это весьма французское понятие «магистратура», так как в российской системе судьи и прокуроры составляют два совершенно разных профессиональных корпуса[83].

Действительно, в системе российского судоустройства прокуратура, будучи старинным учреждением, истоки которого, как мы увидим позже, восходят отнюдь не к советскому периоду, как думают некоторые, а к правлению Петра I, является централизованным органом государства, который возглавляет Генеральный прокурор РФ, назначаемый верхней палатой парламента по представлению Президента РФ.

Российская прокуратура в ходе реформ 2007–2010 гг. утратила полномочия по производству предварительного расследования, которые перешли к обособившемуся от нее Следственному комитету РФ, к чьей подследственности относятся самые важные уголовные дела. В то же время более простые дела расследуются полицейскими органами[84].

Однако если сравнивать эти две системы, можно было бы сказать, что французская прокуратура все меньше и меньше является органом уголовного преследования и все больше органом расследования, а российская прокуратура, напротив, является главным образом органом уголовного преследования, так как она ныне лишена каких-либо полномочий, связанных с началом расследования и производством следственных действий, которые входят в компетенцию полицейских органов, а по более важным делам – Следственного комитета РФ, находящегося под руководством Президента РФ.

Это фундаментальное различие приводит нас к вопросу о связи, которая существует между независимой магистратурой в сфере уголовной юстиции и системой уголовного процесса.

Напомним несколько принципиальных моментов, для чего требуется также чуть подробнее остановиться на том, что следует понимать под уголовным процессом.

Если говорить схематично, уголовный процесс представляет собой корпус норм, направленных на то, чтобы как можно быстрее, однако без лишней спешки, установить и судить лиц, совершивших преступление, соблюдая их права, но не ставя под угрозу интересы расследования и права потерпевших, уважая принцип пропорциональности применения мер процессуального принуждения и делая при этом все необходимое, чтобы избежать судебной ошибки. Говоря еще проще, речь идет о совокупности норм, призванных обеспечить собирание доказательств самым надежным и самым беспристрастным образом.

На протяжении нескольких лет мы наблюдаем во Франции бесконечные споры о сравнительно-правовых достоинствах той или иной системы. Эти споры ведутся на следующую тему: кому следует доверить полномочия по собиранию доказательств, по доказыванию обстоятельств дела? Ответ на этот вопрос будет, разумеется, иметь последствия для нашего анализа, так как если мы считаем, что расследование должно производиться одной лишь прокуратурой, то немедленно возникает проблема независимости ее статуса и ее беспристрастности, поскольку французская прокуратура остается стороной уголовного процесса наряду с обвиняемым и гражданским истцом (потерпевшим).

Теоретически здесь можно выделить три модели:

1) оставить за каждой стороной, включая частных лиц, заботу о собирании доказательств, которые им потребуются исключительно в целях отстаивания своих собственных интересов;

2) доверить собирание доказательств только стороне обвинения;

3) возложить на независимый от сторон орган обязанность произвести расследование самым нейтральным образом, т. е. собирая одновременно как обвинительные, так и оправдательные доказательства.

Именно эта последняя модель и была принята в конце Средних веков французскими юристами, преобразовавшись с 1808 г. в модель следственного судьи, должность которого уходит корнями в старинный институт наместника по уголовным делам (lieutenant criminel), созданный в 1522 г. королем Франциском I. Как и любой другой институт, он имеет свои преимущества и недостатки, хотя именно недостатки почему-то особенно любят представлять в карикатурном виде, чаще всего забывая при этом о преимуществах по отношению к другим институтам. Институт следственного судьи – независимого судейского магистрата продолжает действовать во Франции по самым опасным и сложным, а иногда и самым чувствительным и медиатизированным, делам, оставаясь краеугольным камнем уголовного процесса, невзирая даже на то, что в последние годы наметилась тенденция, в соответствии с которой прокуратура все чаще действует вместо следственного судьи, де-факто превращаясь в квазиисключительный орган расследования (дознания).

1.2. Независимость магистратуры – необходимое, но недостаточное условие

Именно Конституция устанавливает во Франции основы независимости магистратуры.

Так, ст. 64 Конституции Франции уточняет: «Президент Республики является гарантом независимости судебных органов. Ему помогает Высший совет магистратуры. Статус магистратов устанавливается конституционным законом. Судьи несменяемы».

Статья 65 учреждает Высший совет магистратуры как орган, который участвует в назначении магистратов.

Наконец, ст. 66 Конституции Франции гласит, что судебные органы как хранители личной свободы обеспечивают соблюдение этого принципа в соответствии с условиями, предусмотренными законом.

Из этих трех конституционных положений вытекает несколько принципов:

– судьи, как и прокуроры, являются магистратами, в чьи функции входит обеспечение соблюдения принципа личной свободы;

– в то же время только судьи пользуются несменяемостью, откуда вытекает, что прокуроры могут быть переведены на другую должность вопреки их согласию в порядке того, что называется переводом в интересах службы;

– магистраты, будь то судьи или прокуроры, назначаются на должность главой государства либо по представлению Высшего совета магистратуры, если речь идет о судьях Кассационного суда, председателях апелляционных судов и председателях трибуналов большой инстанции, либо с учетом мнения этого Совета, если речь идет обо всех остальных магистратах, причем применительно к судьям данное мнение является обязательным к исполнению.

Принцип несменяемости, который запрещает назначать судью вопреки его воле на другую должность, в том числе в порядке продвижения по службе, является основополагающим принципом независимости судей.

Хотя развитие статуса магистратов прокуратуры привело к их значительно большей самостоятельности, эти магистраты не пользуются теми же гарантиями независимости, что и судьи, так как они находятся под руководством и контролем своих вышестоящих начальников, будучи также в целом подчиненными власти министра юстиции, именуемого традиционным французским юридическим языком «хранителем печати». Однако в ходе судебного разбирательства прокурор совершенно свободен устно высказывать свое мнение по любому вопросу в силу ставшей принципом права старой французской юридической поговорки: «Перо – слуга, но слово свободно».

83

Более подробно этот вопрос рассматривается в § 2 гл. I ч. II данной монографии.

84

Подробнее см. § 2 гл. I ч. II данной монографии.