Страница 10 из 27
— Отлично, — Лео улыбается ей в ответ. — Я скоро совсем поправлюсь уже. Зацветет сакура в твоем зимнем саду, и мы поженимся…
— Она погибла, — Караи поднимает голову и заглядывает ему в глаза. — Вымерзла зимой.
И Лео становится холодно от ее взгляда, хотя теплые родные пальцы в ладони еще греют его руку.
— И ты не поправишься. Донни сказал мне… прости…
Караи вынимает что-то из сумочки и кладет ему в ладонь.
— Я не смогу так жить… я все обдумала… прости меня.
Лео ощупывает маленькую бархатную коробочку, все еще улыбаясь.
До него не сразу доходит, что именно в его руке.
— Прости, — еще раз говорит Караи и поднимается.
Лео долю секунды смотрит на лежащую в его ладони бархатную коробочку. Внутри — простое тонкое золотое кольцо. Он подарил его Караи всего за месяц до… Они тогда сидели в ее зимнем саду…
— Прощай, Лео, — Караи коротко и как-то рвано целует его в щеку. — Не держи зла, я знаю, ты поймешь.
Лео смотрит на закрывшуюся за ней дверь.
Осторожно откладывает коробочку, сжимает кулаки и опускает взгляд.
«Донни сказал… почему он мне ничего не сказал? Почему он промолчал?.. Почему, Караи?!»
С коротким рыком он сбрасывает себя с кровати, нелепо растянувшись на полу.
Гипс… бинты… такое в прошлом ловкое и послушное тело…
— Караи! — Лео приподнимается на руках и ползет к двери. — Караи, подожди! Почему?
В ответ — поспешный стук каблуков по бетонному полу.
Дотянуться до ручки не получается, сколько ни бейся в дверь, пытаясь заползти по ней вверх.
Так его и нашел Раф, пришедший через час.
Лео подозревал, что брат все это время маялся у него под дверью, хотя это и казалось нелепым.
Раф потянул его за плечо, заставляя перевернуться и отвлекая от воспоминаний.
— Забей, ладно?
Лео едва кивнул и выдохнул сквозь зубы.
— Почему Дон не сказал мне? Почему никто из вас не сказал?
— Я… — Раф виновато отвел взгляд. — Лео, мне это не важно. И Дону тоже… и Майки… он вообще не понимает, что изменилось.
«Я за все расплатился теперь, — Лео заставил себя дышать ровно и не скрипеть зубами. — За сгоревшего Рафа, за вскрывшегося, безответно любившего Донни, за парализованного Майки. И — самое главное — за то, что хотел уйти. За все надо платить, Лео. Теперь ты просто принадлежишь им целиком и полностью, как никогда этого не хотел».
— Все, Раф, — Лео откинулся на подушку и закрыл глаза. — Все изменилось. Какой из меня теперь лидер и старший брат?
Раф фыркнул, не выпуская его руку из своей.
— Такой, какой есть, бро. Мне другого не надо.
====== “А я не знаю” ======
Караи прижалась спиной к двери, закрыв глаза и рвано выдохнув.
Она знала, что делает. Она хорошо это понимала.
«За себя — понимала. Решила же за двоих…»
Грохот за дверью вынудил дернуть себя в сторону, чтобы избежать порыва броситься обратно.
Скорее всего, нет, даже точно, Лео упал с кровати…
Воображение мигом нарисовало ей его лежащим на полу в нелепой позе с неестественно вывернутыми ногами и отброшенной в сторону переломанной рукой…
Уродство, которое видеть она не хотела.
И не увидит.
Караи тряхнула головой…
— Караи, подожди! Почему?
Она рванулась прочь, с мясом выдирая из головы эти видения.
Нет. Пусть он будет в ее памяти другим — тем красивым, немного наивным и таким влюбленным парнем, который, глядя в глаза, открыто сказал «люблю», раскрыв навстречу ладонь. Пусть сохранится ее героем с катанами и невероятной скоростью гибкого сильного тела.
Пусть он навсегда будет для нее таким, каким она увидела его впервые, когда он делал ката на крыше в предутренний час.
«Прости, Лео! Я так не смогу…»
— Бежишь?
У входной двери этого теперь такого чужого ей дома на полу сидел Рафаэль, ковырявший отверткой маленький фонарик.
Он даже глаз на нее не поднял, с деланным интересом рассматривая инструкцию по сборке.
— Сказала все-таки, значит? Я ж просил тебя.
Караи на секунду замерла, потом подошла и присела рядом.
— Ты не понимаешь…
— Куда мне, сирому и убогому, — Раф вскинул голову и окатил ее серной кислотой едкого зеленого взгляда, каким награждал почти всегда с первого дня их знакомства. — Ты, тварь, подождать не могла, а? Встал бы на ноги, пришел в себя, тогда бы и несла сюда томные речи о расставании и горечи в душе, или что ты там за хуйню ему наплела сейчас.
Он поднялся, швырнув фонарик на пол и прокрутив в пальцах отвертку, как любимый сай.
— Че, сложно было, да? Или впадлу стало приходить? Топать далеко, ножки надорвать побоялась? Или работы много навалилось?
— Рафаэль, — Караи тоже поднялась и сложила руки на груди, неосознанно принимая оборонительную позу. — Я не знаю, что в твоей голове происходит, но отлично понимаю, то ты лезешь не в свое дело. То, что я сказала — касается только меня и Лео, мы во всем разобрались и все выяснили… Он поймет.
— Поймет? — Раф косо усмехнулся ей и вогнал отвертку в стену. — Вы решили? Ты решила и разобралась, как тебе удобно, называй вещи своими именами. Вали теперь уже куда влезет и к кому влезет, только скажи мне напоследок — неужели у тебя ничто не дрогнуло внутри, а? Неужели так свербит кое-где, или кто-то другой завелся, что подождать не могла… хотя бы из сострадания…
Звонкая пощечина оборвала его слова.
— Придержи язык, — Караи отдернула руку. — Дело не в ком-то другом, я любила Лео…
— Угу, че уж, — Раф вытер щеку тыльной стороной ладони и брезгливо сплюнул ей под ноги. — А стоило ему свалиться с крыши, как любовь растаяла, как дым поутру, да? Не думал, что пара швов может так напугать непобедимую героиню и поколебать ее незыблемые чувства.
Караи захотелось придушить его или ударить еще раз.
Из всей семьи Леонардо вот этого его брата она почти ненавидела временами. Едкий, злой, вечно подозревающий ее в чем-то, грубый и наглый. Сейчас он был ей вдвойне противен, потому что как бы оказался прав, хотя это и было не так на самом деле.
Она же никогда не бросила бы Лео, сложись все иначе. Она хотела, действительно хотела связать с ним жизнь, как Эйприл с Донателло. Так же счастливо сидеть у телека, гонять вдвоем в патрули и целоваться на крыше, побеждать в поединках, прикрывая его, и знать, что он прикроет ее, смотреть в эти синие-синие, совершенно нереально-прекрасные глаза и видеть в них любовь.
Она хотела… хотела бы, но что-то внутри сломалось, было раздавлено новым, совершенно диким и чужим Лео в кровати.
Она не знала его таким.
Она знала героя. Лидера. Недосягаемого по своему мастерству воина.
Не бледную тень в постели, которая робко улыбается ей, делая жалкие попытки просто сесть прямо, откинувшаяся на подушки, подсунутые под спину, со слабыми, забинтованными руками и укутанными в плед неподвижными ногами.
Она знала его другим. И хотела таким запомнить.
— Пара швов, как ты выразился, вряд ли способна испортить Лео, — Караи резко выдохнула сквозь зубы. — Шрамы лишь украшают мужчину. А вот немощность…
— Завали хайло, — вдруг прошипел Раф. — Ты это слово к себе применяй. Немощная дура, которая не смогла подождать со своими поспешными разрывами и заламываниями рук и дать ему оклематься. Что в нем изменилось, а? Глаза, может, цвет поменяли? Или он стал идиотом? Или не любит тебя больше?..
— Он стал калекой, Рафаэль, — Караи приблизила свое лицо к лицу Рафа и жестко посмотрела ему в глаза больным измученным взглядом. — Он не воин больше, он никогда не сможет защитить, спасти или победить. И я не хочу запомнить его таким. Чего мне ждать? Перспективы день за днем укрывать теплым пледом неподвижное дряблое тело на кровати, приносить чай и развлекать разговорами? Купить каталку и возить в гостиную, ванну и туалет? Закрыться в сточном коллекторе до конца дней и не видеть больше никогда солнце и небо? Этого мне ждать?
Раф минуту смотрел ей в глаза, пытаясь понять услышанное.
Внутри бесновалось пламя, измотавшее его до безумия.