Страница 14 из 20
Как уже упоминалось, поход Субэдэя и Джэбе начался в 1220 г. Сначала монголы прошли через северную часть Ирана, вторглись в Азербайджан и затем разгромили грузинскую армию. Пройдя с боями через весь Кавказ, Субэдэй и Джэбе обрушились на аланов. Последние обратились за помощью к кипчакским ханам. Этот союз двух воинственных народов оказался успешен, и казалось, что завоеватели обречены на поражение. Но монгольские полководцы показали, что умеют добиваться побед не только на поле битвы. Субэдэй и Джэбе организовали тайные переговоры с кипчакскими ханами. В ход пошла вся добыча, взятая в Иране и на Кавказе. Свою роль сыграла и культурная близость монголов и кипчаков. Тем более что уже тогда в войсках Чингисхана несло службу немало тюрков. В результате кипчакские ханы бросили своих союзников.
Оставшиеся без поддержки аланы были легко разбиты. Но кипчакам сполна пришлось ответить за свое предательство. Ханы Юрий Кончакович и Данила Кобякович были разгромлены. А хан Котян бежал к своему зятю – русскому князю Мстиславу. Монголы тем временем умудрялись находить себе друзей даже за тридевять земель от Монголии. На сторону завоевателей переметнулся атаман бродников Плоскиня.
Русские князья, посовещавшись, решили поддержать кипчаков и выступить в поход на неведомого противника. Но и русско-половецкая коалиция, в четыре раза превосходя в численности монголов, потерпела унизительное поражение на р. Калке. Впрочем, досталось и самим монголам. Возвращаясь через кипчакские степи, Субэдэй и Джэбе при переправе через Волгу напоролись на засаду, устроенную булгарами. Из этой заварухи вырваться удалось немногим. Домой в 1224 г. удалось вернуться ничтожной горстке воинов в 4 тысячи человек. Естественно, что никаких особенных трофеев они своему хану не привезли, но Чингисхану, похоже, нужен был лишь отчет об одержанных победах. А Субэдэй и Джэбе на Иртыше была устроена торжественная встреча с роскошными пирами в честь их небывалой (даже по монгольским стандартам) доблести.
Там же, на Иртыше состоялся еще один курултай, на котором решались очень многие вопросы, в том числе и административного устройства возникшей Монгольской империи. Все завоеванные страны Чингисхан распределил между четырьмя сыновьями. Старший сын Джучи, видимо, по собственному желанию получил во владение восточную часть Дешт-и Кипчака и северную часть Хорезма. Как отмечал восточный историк XIII века Джузджани, «когда Туши (т. е. Джучи – Р. Т.), старший сын Чингиз-хана, увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятней этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих». Кроме этого, Джучи были выделены 4 тысячи монгольских бойцов во главе с четырьмя мудрыми нойонами, которые должны были оказывать правителю содействие в управлении покоренными землями. Впоследствии это станет традицией при дворах всех кипчакских ханов, которые будут себе избирать четырех карачи (советников), как правило, представляющих могущественные степные племена.
Джучи, как уже говорилось, по всей вероятности, не являлся родным сыном Чингисхана и сильно отличался от братьев не только внешностью, но и характером. Тем не менее еще в 1220 г., когда перед Чингисханом встал вопрос о наследнике, он, видимо, был не прочь, чтобы ему наследовал именно Джучи. Однако против этого выступил второй сын Чингисхана Чагатай, заявив, что не намерен подчиняться ублюдку. Джучи и Чагатай едва не подрались прямо на глазах у отца. В такой ситуации не осталось ничего иного, как объявить официальным преемником третьего сына – Угэдэя, против кандидатуры которого братья не возражали. Но это решение, позволившее на тот момент избежать распрей, имело и негативные последствия. У будущего великого хана появилось чересчур много дружков-приятелей, и добродушный Угэдэй очень скоро превратился в закоренелого пьяницу. Алкоголизм вообще был серьезной проблемой в Монгольской империи, что серьезно тревожило Чингисхана. «Если нет уже средства против питья, то человеку нужно напиться три раза в месяц. Как только он перейдет за три раза – совершит наказуемый проступок. Если же в течение месяца он напьется только дважды – это лучше, если один раз – еще похвальнее, если же он совсем не будет пить, что может быть лучше этого?»– указывал хан своим подданным. После чего с горечью заключал: «Но где же найти такого человека, который совсем бы не пил?».
Тем не менее Угэдей, несмотря на свои очевидные слабости, сохранил статус официального наследника. По сообщениям некоторых источников, в 1226 г., когда Чингисхан отправился в свой последний поход на Тангутское царство, Джучи отговорился от участия в кампании, сославшись на свое болезненное состояние. Хотя на самом деле он чувствовал себя прекрасно и все свободное время проводил на охоте. Кроме того, Джучи не торопился исполнять повеление Чингисхана о дальнейшем завоевании Дешт-и Кипчака и других западных стран. Ко всему прочему, ходили устойчивые слухи, что Джучи осуждает отца за кровожадность и называет его выжившим из ума стариком. Весной 1227 г. Джучи погиб в результате несчастного случая, и уже в те времена многие подозревали, что это было убийство, совершенное по приказу Чингисхана. Впрочем, даже если дело обстояло именно таким образом, гнев «потрясателя вселенной» не обратился на детей Джучи, сохранивших власть над улусом.
История сохранила имена многих сыновей Джучи, самыми известными из которых были: Орда-Ежен, Бату, Берке, Шибан, Тукай-Тимур, Тангут, Бувал. Старшим из них являлся Орда-Ежен, которому и досталась ставка отца на Иртыше. Но законный наследник не отличался особым честолюбием и уступил верховную власть своему энергичному младшему брату – Бату.
В 1228 г. на курултае, согласно воле Чингисхана, великим ханом был утвержден Угэдэй. Новый правитель повелел продолжить завоевание Дешт-и Кипчака. Командовать 30-тысячной армией были назначены сын Угэдэя царевич Куктай и многоопытный Субэдэй. Монголы сумели дойти до низовий Волги, однако им не удалось сломить отчаянное сопротивление кипчаков, башкир и булгар.
В 1235 году состоялся очередной монгольский курултай, на котором было принято решение продолжить завоевания. Хан Бату, в помощь которому вновь был назначен Субэдэй, подошел к делу более основательно. Первым делом была создана и обучена новая армия из кипчаков и башкир, многие из которых по разным причинам добровольно переходили на сторону монголов. Так, кипчакский хан Аккубуль перешел на сторону монголов, поскольку имел свои личные счеты с ханом Котяном.
Спаянные железной дисциплиной новобранцы быстро усвоили монгольскую «науку побеждать», а сами монголы, которых было всего несколько тысяч, заняли в армии в основном командные посты. В 1236 г. Бату овладел Булгаром Великим и в следующем году вторгся на Русь. Тем временем царевич Мункэ продолжил покорение кипчаков, но борьба с ними, в сущности, свелась к охоте на ханов. Именно кипчакская знать по вполне понятным причинам организовала сопротивление, которое длилось вплоть до 1242 г. Необходимо отметить, что в глазах степного населения тенгрианцы-монголы могли выглядеть и как поборники справедливости, по делам воздающие кипчакским ханам-вероотступникам, переметнувшимся в лоно ислама или христианства. Может быть этот фактор тоже сыграл свою роль в окончательной победе.
Больше всего хлопот монголам доставил кипчакский богатырь Бачман, действовавший на Волге. Для того, чтобы справиться с этим партизаном, потребовались усилия всей группировки Мункэ. Только тогда монголам удалось окружить отряд Бачмана и разгромить его на одном из островов. Даже попав в плен, Бачман продолжал вести себя с достоинством и просил только об одном – чтобы Мункэ умертвил его самолично. Но будущий хан Монгольской империи поручил казнь своему брату.
Хан Котян, в очередной раз потерпев поражение, бежал в Венгрию. Король этой страны Бела поначалу отнесся к беженцам достаточно хорошо и даже женил своего сына Стефана на дочери Котяна, принявшей после крещения имя Елизавета. Однако в 1240 г. в результате заговора венгерских вельмож Котян был убит, после чего многие кипчаки бежали в Болгарию. Но после восшествия на престол сына Стефана и Елизаветы Ладислава по прозвищу Половец кипчаки вновь потянулись в Венгрию, где и осели навсегда. И до наших дней их потомки хранят память о своем степном происхождении.