Страница 9 из 18
В этом смысле несколько более логично и последовательно смотрится позиция С. И. Климкина, понимающего орган юридического лица как условную юридическую конструкцию, создаваемую правом[58]. Если фиктивным является юридическое лицо, то и все его части непременно тоже фиктивны. В таком случае вымышленная конструкция вполне может быть частью другой вымышленной конструкции – никаких методологических противоречий здесь не усматривается. Однако в таком случае не ясна цель нагромождения вымышленных конструкций: в ситуации, когда поведение, а значит, и выступление в обороте посредством определенного поведения, действий – реально, ни одна идеальная конструкция разрыв этот не преодолеет. В работе С. И. Климкина отчетливо это видно: определяя цель создания условной юридической конструкции – органа, автор указывает на создаваемую правом возможность формировать и выражать волю юридического лица, т. е. речь идет уже о совершении реальных, а не вымышленных действий. Тем самым, так удачно найденное решение понятия органа юридического лица, соответствующее теории фикции, все же заходит в тупик. Как видится, при понимании юридического лица как фикции определить орган юридического лица как часть юридического лица, действующую за юридическое лицо, невозможно.
Если не спорить в этой части с законодателем, не конструировать виртуальностей, фикций и прочих мыслительных конструкций, то рассмотрение органа юридического лица как его части оказывается вполне логичным.
В данном контексте понятие «часть» используется в философском смысле, как смысловая пара в категории «часть и целое». Эти философские категории выражают «отношение между совокупностью предметов (или элементов отдельного объекта) и связью, которая объединяет эти предметы и приводит к появлению у совокупности новых (интегративных) свойств и закономерностей, не присущих предметам в их разобщённости. Благодаря этой связи образуется целое, по отношению к которому отдельные предметы выступают в качестве частей»[59].
Юридическая лицо – это организация, и как всякая организация (реальное явление социальной жизни) может состоять из различных элементов и структурных связей между ними. В таком контексте орган как часть организации, являющейся юридическим лицом, реально существует. При этом реальное существование органа не превращает его в субъекта правоотношений. Имеются ли у юридического лица и его органов самостоятельные, отличные друг от друга воли? Думается, нет. Есть воля физического лица – состоящего в органе юридического лица, есть воля самого юридического лица, выраженная посредством органа, но отдельной, обособленной воли органа не существует. Как следствие – орган юридического лица не может быть субъектом права. Кроме такого объяснения, можно обратиться и к формальной позиции, в данном случае особенно уместной. Субъектом права, как уже ранее было показано, может быть только то, что признано таковым позитивным правом. Органы юридического лица самостоятельным субъектом права не названы в законе, а, следовательно, и не являются им. Как видим, у органов юридического лица отсутствуют оба необходимых признака: нет воли и нет соответствующего указания в законе.
Позиция о правосубъектности органа корпорации, наличии правоотношений между органами корпорации, внутри органа и между органом и корпорацией высказывается отдельными авторами. Наиболее развернутая аргументация этой позиции приводится А. В. Габовым, потому критику такой концепции представляется возможным построить на анализе именно доводов этого автора. Свои рассуждения А. В. Габов ведет от противного: «Если, к примеру, и контрольная комиссия…, и исполнительные орган… проявляют только волю юридического лица, то имеет место правоотношения акционерного общества с самим собой, что просто абсурдно». Автор этой теории осознает ее слабые места, поскольку пишет далее: «Вывод о возможности правовых отношений между органами управления общества (и внутри них) является достаточно рискованным, но другого пути нет. В противном случае все, что происходит внутри сложноструктурной организации, находится вне правового поля, последнее не соответствует фактическому положению дел»[60].
Любое правоотношение имеет свой состав, к которому относятся субъекты (участники), содержание (субъективные права и юридические обязанности) и объект[61]. Для того, чтобы доказать, что некая связь между некими субстанциями есть правоотношение, необходимо, как минимум, доказать, что субстанции эти есть субъекты права, содержание этой связи – права и обязанности, и связь эта урегулирована правом. Если не удается доказать хотя бы одного из этих положений, то рассматриваемая связь правоотношением не является, иначе нарушался бы логический закон тождества[62].
Итак, для признания существования правоотношений между органами управления корпорации сначала нужно доказать наличие у каждого из органов управления свойства правосубъектности. Как уже отмечалось в настоящей работе, правосубъектность – юридическое свойство, обозначающее способность лица быть субъектом права. Наделяются лица правосубъектностью исключительно волей государства при наличии всего лишь одного объективного признака – наличия у лица собственной воли. Таким образом, можно выделить предпосылку наделения правосубъектностью – собственную волю и сам акт наделения – веление государства, выраженное в норме права. О невозможности разделить волю юридического лица и волю органа ранее уже было сказано, это означает отсутствие предпосылки правосубъектности, не существует также нормы права, устанавливающей правосубъектность органов управления. Более того, ст. 2 Гражданского кодекса РФ исчерпывающим образом определяет круг участников гражданских правоотношений, не указывая органы управления юридических лиц и не устанавливая возможности какого-либо расширения перечня субъектов гражданского права волей самих участников, доктриной или еще в каком-либо порядке. В данной критике представляется возможным исходить только из того, что, говоря об органах как субъектах права, все рассуждения мы строим в рамках российской правовой системы. Об этом косвенным образом свидетельствует то, что А. В. Габов ссылается на нормы Гражданского кодекса РФ, отвергает административную и трудовую отраслевую принадлежность рассматриваемых правоотношений со ссылками на нормы соответствующих российских нормативных правовых актов. Возможно, какой-то правопорядок и наделяет органы юридического лица свойством правосубъектности.
Необходимым элементом правосубъектности является способность лица нести юридическую ответственность за совершенное им деяние. Без признания за лицом возможности нести юридическую ответственность нельзя говорить и о наличии у него правосубъектности. Насколько известно правовой доктрине и практике, органы управления юридического лица не способны нести указанного выше вида социальной ответственности. Принципиальная неприменимость института ответственности к органам управления корпорации или к иным ее частям также косвенно подтверждает вывод об отсутствии правосубъектности у органов управления юридического лица. Это известно А. В. Габову, поскольку на это обстоятельство он совершенно справедливо указывает в своей работе. Остается неясным, как видится ему преодоление данного казуса. Получается, что либо А. В. Габову придется разделить субъектов права на «ответственных» и «безответственных», либо доказать, что юридическая ответственность вообще не характерна для субъектов права. И тот, и другой вариант требуют кардинального пересмотра всех представлений о праве вообще и о гражданском праве в частности и переработки всего нормативного правового материала. Следовательно, органы управления юридического лица субъектами права не являются. Это исключает возможность существования между указанными образованиями правоотношений, поскольку отсутствует один из элементов его состава.
58
См.: Климкин С. И. Реализация правоспособности юридического лица через его органы // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. М., 2001. С. 168.
59
См.: Большая советская энциклопедия. Авторы раздела И. В. Блауберг, Б. Г. Юдин. Режим доступа: http://bse.sci-lib.com/articlel21588.html.
60
Габов А. В. Сделки с заинтересованностью в практике акционерных обществ: проблемы правового регулирования. М., 2005. С. 166.
61
По поводу необходимости (обязательности) объекта в составе правоотношения ведутся споры, отдельные авторы считают, что объект находится вне правоотношения, но к рассматриваемому аспекту темы это не имеет отношения, во всяком случае, во избежание двусмысленностей, из дальнейших рассуждений объект правоотношений исключается, отрицания необходимости выделения в составе правоотношения субъектов и содержания в литературе не встречалось.
62
Одно и то же понятие означало бы два различных явления.