Страница 44 из 195
Здесь я не могу согласиться с мнением Спасского, так как убежден, что первый взрыв герметичность прочного корпуса не нарушил и вода в 1-й отсек не хлынула. При попадании большого количества воды пожар был бы потушен в самом начале и не вызвал бы детонацию остального боезапаса.
Дальше читаем у Спасского:
«Через минуту с небольшим лодка достигла дна и, пропахав носом около 30 метров, остановилась, зарывшись в грунт на 2,5 метра. В это время в субмарине температура горения, по оценке экспертов, доходила до 5000 градусов. В 11 часов 30 минут 44,5 секунды из-за пожара сдетонировал боезапас. Взорвались как минимум 10 из 20 торпед.
В каждой было по 300–400 кг тротила. Это был действительно ад».
Схема развития событий в отсеках подлодки после взрывов.
И здесь я не могу согласиться с Игорем Спасским. Обломки трубы торпедного аппарата обнаружены за кормой лежащей на дне лодки. Но за пределами корабля эти фрагменты могли оказаться только в результате второго взрыва, о чем я еще скажу. Значит, второй взрыв произошел, когда лодка была на ходу, а не на дне.
Второй взрыв привел к полному разрушению носовой части «Курска», конструкций и механизмов 1-го, 2-го и 3-го отсеков. В результате взрывного воздействия смерть всех моряков, тела которых были извлечены из 2-го, 3-го, 4-го и 5-бис отсеков, наступила в короткий промежуток времени — от нескольких десятков секунд до нескольких минут.
Взрывная волна дошла только до реакторного отсека и дальше не пошла.
Офицеры, находившиеся в 6-м, 7-м и 8-м отсеках, перевели личный состав в 9-й отсек. Все это было сделано без паники, о чем свидетельствуют вынесенные средства индивидуальной защиты, спасательные комплекты и регенерирующие пластины.
Это еще одно бесспорное доказательство того, что подводники в 9-м отсеке жили значительно дольше 8 часов. Моряки выполнили все необходимые действия по герметизации отсека и его систем для предотвращения поступления воды. Это установили эксперты. По их мнению, вода проникала через верхние коммуникации, технические трубопроводы, что подтверждает очередность затопления отсеков — от носовых к кормовым. В противном случае уровень воды во всех отсеках повышался бы одновременно и одинаково, по принципу сообщающихся сосудов.
В постановлении о прекращении уголовного дела написано:
«Из-за поступления воды в 7-й отсек началось повышение давления, а затем — и затопление 9-го отсека, что в 13 часов 58 минут 12 августа 2000 г. было замечено и зафиксировано капитан-лейтенантом Колесниковым Д. Р. в записке. Возможными путями поступления воды в 9-й отсек являлись системы и оборудование этого отсека, а также негерметичность переборки между 8-м и 9-м отсеками.
Затопление 7-го отсека при наличии воздушных связей между 7-м и 8-м отсеками привело к затоплению 8-го отсека, а затем, с учетом таких же связей между 8-м и 9-м отсеками, — и к затоплению 9-го отсека. Осталась открытой переборочная захлопка вентиляции на 130-м шпангоуте, что и стало основным путем затопления 9-го отсека после подъема воды в 8-м отсеке до уровня расположения захлопки».
В одной из записок Дмитрия Колесникова чуть ниже перечня фамилий личного состава имеется выполненная от руки запись синего цвета:
Одна из записей Дмитрия Колесникова.
В постановлении о прекращении уголовного дела следователь утверждает, что эта запись сделана 1 2 августа. Однако никаких подтверждений тому, что эта запись сделана в первые сутки, я не нашел.
Если предположить, что Колесников писал 12 августа, тогда нарастание давления в 7-м отсеке отмечено через два с половиной часа после взрывов, а это значит, что на тот момент 9-й отсек был сухой.
Дата в записке отсутствует. В записке Сергея Садиленко, которая тоже не датирована, говорится о том, что избыточное давление в 9-м отсеке составляет 0,6 кгс/см, то есть менее 1 атмосферы.
В исследовании, проведенном ЦКБ «Рубин» (в деле оно представлено в виде письма за подписью А. А. Завалишина), указано, что в первые часы после аварии дыхание 23 человек обеспечивалось за счет свободного объема отсека. При начальной концентрации кислорода в 20 % его хватило бы на 14 часов, то есть примерно до 01:30 13 августа. Подчеркну: этот расчет сделан только на основе объема 9-го отсека, без учета того, что затопление шло от 6-го к 7-му, от 7-го к 8-му, от 8-го к 9-му отсекам, следовательно, вода подгоняла морякам дополнительный кислород. Кроме того, подводники использовали 1 1 пластин для регенерации воздуха В-64. И у них оставалось еще несколько десятков. То есть чего-чего, а воздуха им хватало.
Вода затопляла 9-й отсек не очень интенсивно. Об этом свидетельствует полностью открытая захлопка корабельной вентиляции. Почему моряки ее не закрыли? Видимо, этот канал они использовали для сброса нарастающего давления в соседний отсек. Не исключаю, что захлопку моряки открывали периодически, когда становилось совсем невмоготу.
Возможности использования всплывающей спасательной камеры у моряков не было, поэтому оставшиеся в живых начали готовиться к выходу на поверхность через спасательный люк. Это подтверждается протоколом осмотра места происшествия и запиской капитан-лейтенанта Колесникова. Подводники глубиномером определили, на какой глубине лежит подлодка, и отрезали трос буй-вьюшки необходимой длины. На нем через каждые десять метров расположены узлы (мусинги), на которых моряки с помощью карабинов задерживаются и выравнивают давление. Выводы следствия таковы:
«С учетом комплектующих изделий спасательного снаряжения подводника, обнаруженных в 9-м отсеке АПРК „Курск“, и числа моряков (23 чел.), боровшихся за живучесть в этом отсеке, полной комплектностью ССП для самостоятельного выхода с глубины 98 метров способом свободного всплытия при шлюзовании в спасательном люке с блоком БПВ могли быть обеспечены только 6 человек из 23. Для выхода вторым способом — способом свободного всплытия при шлюзовании без блока БПВ от системы воздуха среднего давления — из всех 23 человек были обеспечены 19 человек. Для выхода третьим способом — способом всплытия по буйрепу — были обеспечены также 19 человек. В связи с отсутствием в 9-м отсеке одного из основных элементов ССП — четырех комплектов СГП-К-1, 4 человека из 23 выйти из 9-го отсека АПРК „Курск“ не могли ни одним из трех возможных способов». (Постановление о прекращении уголовного дела от 22.07.2002, с. 95).
Однако ни одной попытки выхода моряки не предприняли. Съемный вертикальный трап в шахте, по которому можно было подняться к спасательному люку, остался нетронутым.
Чем это объяснить? Не исключено, что моряки опасались кессонной болезни. Об этом в своей записке написал инженер группы БЧ-5, капитан-лейтенант Сергей Садиленко (правда, найдена она почему-то в кармане командира трюмной группы дивизиона движения капитан-лейтенанта Рашида Аряпова): «При выходе на поверхность не выдержим компрессию… Не хватает… Отсутствуют…».
А может, они не захотели покидать четырех товарищей, которым не хватило гидрокостюмов? Или надеялись на помощь извне? Следствие, твердо отстаивая позицию о 8 часах жизни, сделало вывод, что моряки не могли выйти способом свободного всплытия, поскольку были обессилены и рано погибли.
В одном из заключений КБ «Рубин» я обнаружил запись, которая, вероятно, может дать ответ на вопрос, почему подводники не попытались выйти на поверхность: «В спасательном люке отсутствовал водолазный шланг BШ-5, что исключало возможность выхода личного состава через аварийно-спасательный люк методом свободного всплытия с глубины более 100 метров».