Бог непокорных

самостоятельно подняться наверх по деревянной лестнице, и проделали этот путь с помощью

товарищей; троих вынес на руках здоровяк по имени Эдус Делбери, при том один из этих троих, как оказалось, мертв – он заболел с первого дня заключения и беспрестанно кашлял, затихнув

только минувшим вечером, его товарищи надеялись, что он заснул и наконец пошел на поправку, 10

 Демон из черного дыма и огня.

но когда его хотели перенести наверх, оказалось, что тело уже окоченело. Двум другим нужно

было оказать помощь как можно скорее, иначе они также рисковали расстаться с жизнью.

В это время во двор стали выходить пленники, находившиеся не в общей яме, а в камерах

– всем хотелось посмотреть на героя, в одиночку перебившего дюжину Джадасов (о том, что ранее

в ратуше Лэйн перебил вдвое больше, они еще не знали) . Среди них, вероятно, были и

преступники, но разбираться, кто и за что сидит, у далкрума не было ни возможности, ни желания

– так что, можно сказать, что в каком-то смысле в ту ночь он просто объявил всеобщую амнистию.

Знакомясь с освобожденными людьми, Лэйн обратил внимание на крепкого телосложения

женщину двадцати пяти – тридцати лет – коротко стриженная, одетая в мужскую одежду, на

женщину она была мало похожа. Ее звали Хейла Равентаж, она была дочерью охотника и росла

без матери. Последние несколько лет Юден, ее отец, тяжело болел, и его работу – вполне, между

прочим, успешно – выполняла Хейла. Говорили, что она девственница и никогда не ложилась с

мужчиной, но, строго говоря, это было не так, поскольку отец принудил ее делить с ним постель, когда ей не исполнилось еще и восьми лет; это сожительство продолжалось до двадцати лет, пока

Юден не заболел лихорадкой. Физическая близость ей удовольствия не приносила, но она

научилась ее терпеть; иногда ей хотелось завести собственную семью, мужа и детей, все как у

других, но эти желания были довольно мимолетны и быстро проходили. Она совершенно не умела

быть женственной и не знала, как обращаться с мужчинами. Когда Раммоны и Делбери бросили

клич, созывая всех выступить против грабивших городки и поселки Джадасов, Хейла

откликнулась на зов – с копьем и луком она обращалась лучше большинства мужчин в ополчении.

Ильсов разбили, сопровождавших ополчение женщин изнасиловали, не избежала этой участи и

Хейла – однако, как женщина она была мало привлекательна, и, кроме того, относилась к тому, что вытворяли с ее телом, с полным равнодушием – поэтому Джадасы быстро потеряли к ней

интерес и заперли в тюрьме вместе с остальными пленными. Частично свою историю Хейла

расскажет Лэйну позже – а тогда, во дворе латтимской тюрьмы, он впервые обратил на нее

внимание и сделал в уме пометку: по тому, как она говорила, по ее взгляду, жестам и общему

впечатлению уверенности – она вполне могла подойти на роль одного из офицеров той небольшой

армии, которую Лэйн планировал тут сформировать в самом ближайшем будущем.

 Заперли ворота; всю еду, которую удалось отыскать в тюрьме, бывшие заключенные

немедленно съели; больных поместили в теплые помещения; оружие, ранее принадлежавшее

Джадасом, разобрали – и, кроме того, опустошили еще и склад с тем оружием, которым

пользовалась тюремная стража до прихода завоевателей. Образовавшаяся в итоге голодная и

грязная толпа особого восторга у Лэйна не вызвала, но это было лучше, чем ничего.

Поскольку ратуша находилась совсем рядом, из бойниц тюрьмы факелы и суета у

Большого дома были замечены сразу – это означало, что Джадасы уже рядом.

– Нас им не достать, – довольно сообщил Фал Делбери, дядюшка здоровяка Эдуса. – Пусть

тащат лестницы и лезут на крышу, а мы – ха-ха – будем постреливать в них из бойниц!

Луков при обыске оружейной было обнаружено три, и один самострел – считай, по одному

стрелку на каждую из стен. «Да уж, могучая оборона…», – насмешливо подумал Лэйн.

– Им нужно просто подождать, и мы сами выйдем, – возразил Марнин Раммон. – Ну, или с

голоду околеем. Еды-то нет.

– Не будут они ждать, и на стены не полезут, – сказал Лэйн. – Я бы на их месте поджег

тюрьму и уходил бы из города – слишком мало их осталось, чтобы Латтиму удержать. В Энно или

к Коршунам, не знаю уж, куда там они захотят идти…

– Скорее уж, в Огвин, – подал голос Таэн эс-Латоль, до завоевания бывший капитаном

латтимской стражи. Он хотел сказать что-то еще, но не смог – на пожилого вояку напал приступ

кашля. Хотя он был посажен в тюрьму задолго до бунта Раммонов и Делбери, и поэтому оказался

не в яме, а получил в свое распоряжение целую камеру – в заключении он сильно простыл и

чувствовал себя препаршиво.

– Это что за место? – Спросил Лэйн, дождавшись, пока Таэн откашляется и вытрет седые

усы. – И почему туда?

– Городок к юго-западу от нас, в паре дней пути. Там… там…

Кашель снова прервал речь старика.

– Там обосновался ярл Эдвульф по прозвищу Багряный Мед, – ответил Марнин Раммон

вместо Таэна. – Тоже из этих, из Джадасов.

– Сколько у него людей?

– Четыре десятка.

В это время к ним – разговор происходил в большой комнате на первом этаже тюрьмы – со

второго этажа спустился Джайк Раммон и с тревогой сообщил, что Джадасы, кажется, собираются

выдвигаться к тюрьме.

– Пора уходить! – Фал подскочил на месте и направился к дверям. – А то и правда, сожгут

тут живьем!..

– Никто никуда не уходит. – Четко и раздельно произнес Лэйн.

Фал отмахнулся – мол, кто запретит? – и не замедлил шага; тогда Лэйн развернул на левой

руке арбалет и выстрелил Делбери в ногу. Фал упал на пол, вопя от боли; Лэйн быстро вывел в

воздухе иероглиф «Молчание» и словно толкнул незримую надпись в сторону лица упавшего; Фал

захлебнулся собственным криком. В пронзительной тишине, наступившей после этого, Лэйн

проговорил:

– Я убил здесь десять человек и больше двадцати – в ратуше. Джадасов осталось немного,

но эти оставшиеся организованы и готовы к бою. Мы справимся с ними, если вы будете делать то, что я говорю. Кто-нибудь хочет возразить? Если да, пусть просто поднимет руку, – во мгновение

ока в руках Лэйна, словно по волшебству, появились два длинных ножа. – Я ее отрежу и

продолжу, потому что времени на споры у меня нет.

Он повернул голову справа налево, оглядывая людей, которых только что освободил. Все

молчали, сидели как каменные изваяния и не шевелились.

– Сейчас мы выйдем во двор, вы откроете ворота и перегородите проход чем придется –

столами, досками, всем что под руку попадется. Вы должны привлечь внимание Джадасов и

удерживать этот проход как можно дольше… но долго и не придется. Для Джадасов вы – легкая

цель. Не атакуйте их и не отступайте, просто держите оборону. Возьмите все щиты, что есть и

держите их поднятыми, чтобы закрыться от стрел. Если они не захотят сразу атаковать –

оскорбляйте их и провоцируйте на атаку. Всем все ясно?

Он вновь обвел взглядом усталых и грязных людей. Слабое заклятье, наложенное на Фала,

уже рассеивалось, и звуки, издаваемые раненным, снова становились слышны.

– А вы что будете делать? – Спросил Марнин Раммон. Демонстрация силы, устроенная

далкрумом, его не напугала и прямой взгляд с его стороны Марнин встретил спокойно.

– Убивать. – Коротко ответил Лэйн. – Продержитесь несколько минут – это все, что от вас

требуется.

Марнин и Таэн кивнули, следом за ними подтвердили свою готовность и остальные.

Вышли во двор; посмотрев, как бывшие заключенные открывают ворота, Лэйн перевел

взгляд на противоположную стену. Ровная и не слишком высокая: карабкаться по ней будет

неудобно, вот взбежать в самый раз – что, под мантрой скорости, тут же и было проделано. На

крыше, не выпрямляясь, Лэйн огляделся, убедился, что заключенные успевают возвести