Страница 23 из 101
— Они не одумаются. Тебя освободит мой ученик, когда конец света будет совсем близок,
и Последовавшие вырвутся на волю.
— Твой ученик? — Она оглянулась. — Он был среди тех, кого я тут видела?..
— Нет. Он родится нескоро. Он туповат и лишен фантазии, зато красив и решителен. Ты
полюбишь его и родишь от него сына.
Вельнис почувствовала, что краснеет.
— Признайся, смертный, ты только что все это придумал. — Величественно произнесла
она, разглядывая лицо аскета и пытаясь угадать, не решил ли он над ней подшутить.
Аскет улыбнулся. Некоторые его зубы были испорченными.
— Возможно, — сказал он. — Но это не отменяет того, что все сказанное — произойдет. И
разве моя история плоха? История любви смертного и богини, на мой взгляд, весьма романтична.
— Я не опущусь до того, чтобы совокупляться со смертным, — надменно бросила
Вельнис.
— Ну что ж, один раз я пойду тебе навстречу, — улыбка аскета стала шире. — Пусть мой
ученик будет бессмертным.
Они долго молчали. Аскет смотрел на Вельнис нежно, как на собственную дочь —
капризную, но любимую, а Вельнис смотрела в сторону и думала о том, действительно ли братья
пойдут на то, чтобы заточить ее в усыпальнице на бесчисленное множество лет — до тех пор, пока
миру не придет конец и Солнечный Убийца не освободится.
— Если открывшему силу анкавалэна в равной мере подвластны прошлое и будущее, если
само время и наполняющие его события столь же легко определяются им, как определяются
рассказчиком события придуманной им истории — для чего тебе умирать от рук моих братьев? —
Спросила Вельнис. — Ведь ты можешь сделать так, что они не придут. Или придут, но потерпят
поражение и будут вынуждены уйти с позором. Или придут, но вместо битвы — склонятся перед
тобой.
— На это есть две причины. — Ответил мужчина. — Хороший рассказчик не утверждает
свою власть над своей истории, а напротив, отдает себя ей. Он слушает голос истории и позволяет
ему звучать естественно и гармонично, не пытаясь навязать свою волю.
— Но ты мог бы придумать совсем другую историю, где все было бы гармонично без
смертей, пыток и бессчетных лет плена…
— Мог бы, но я назвал лишь одну из причин. Есть и другая.
— Какая? — Спросила Вельнис, взглянув аскету в глаза.
— Я не единственный, кто открыл силу анкавалэна, — с легкой грустью в голосе ответил
аскет. — Есть и другой. И он желает рассказать совершенно иную историю. В его истории не
будет ни любви, ни сострадания, ни счастья, лишь торжество жестокости и насилия. То, что
выходит в итоге, представляет собой нечто среднее между тем, что желает он и тем, что желаю я.
Он придумал смерть для меня, а я — для него, и если бы хоть один из нас поддался искушению
переписать эти части истории, то второй одержал бы верх во всех остальных событиях, от которых
желающему спасти себя пришлось бы отвлечься. Я не боюсь умереть. Придет время, и я буду
рожден заново.
— А тот… второй?
— Такие, как он, не рождаются от женщин. Но он будет воскрешен и вернется в мир
вскоре после моего нового рождения.
Глава 7
— Надо взять замки на западе, — толстый палец Тарго Къельдефа тыкал в потертую карту,
разложенную на столе. — Вайден, Далгор и Тейф. Прижать тамошних графьев — пока они не
прижали нас. Чтоб не хернули по Брашу, когда двинем на юг. А то отрежут от моря и все —
привет Семирамиде и Полумесяцу. Да еще и с севера засадят нам в зад в случае чего... Смекаешь, о чем речь?
Зингар Барвет, кардинал Ордена Свинцовой Горы, кивнул. Некоторых членов Ордена
раздражали развязные манеры Тарго, его простецкое обращение и грубоватые шутки, но Зингар
привык. Если высокий и грузный Тарго казался горой, то Зингар — камнем: бесстрастным
валуном, которому искусный мастер придал человеческую форму. Именем и смуглой кожей он
был обязан матери, происходившей из Алмазных Княжеств, фамилии и членству в Ордене —
отцу, бывшему министериалом Свинцовой Горы еще в те времена, когда Орден базировался в
Хальстальфаре. Сорок два года назад отец предпочел оставить Орден, чтобы провести остаток
дней вместе с женой, в хальстальфарском городке в предместьях столицы; а Зингар, которому
пророчили блестящую карьеру в связи с выдающимся колдовским Даром, отплыл вместе с
Орденом на запад. Ему было тогда пятнадцать лет и он был всего лишь оруженосцем. Пророчества
сбылись: он сделал карьеру, познал тайны магии, стал кардиналом Ордена, обрел власть и
влияние, и стал одним из трех наиболее вероятных кандидатов на место Магистра, которое когда-
нибудь должен освободить Тарго. О покинутой родине он не жалел и редко вспоминал родителей
— он был похож на камень не только изве, но и изнутри: столь же неэмоциональный, молчаливый, спокойный, ко многому безразличный. Его решения всегда были хорошо взвешены, а твердая воля
не ведала сомнений: Зингар мог долго сомневаться прежде, чем принять решение, но приняв его, уже не отступал. У него не было близких друзей в Ордене, но уважение он заслужил: будучи
требователен к подчиненным, не меньшую требовательность он проявлял к самому себе; он
зарекомендовал себя в качестве умного, надежного и обстоятельного руководителя.
— С тобой поедут люди Фалдорика, — Тарго упомянул имя одного из самых влиятельных
пиратов. — Держи их там в узде... И еще этот... — Тарго прищелкнул пальцами, вспоминая имя.
— Как его?.. Алин Алкуп.
— Кто это? — Спросил Зингар. Судя по фамилии, речь шла об одном из членов клана
Филинов, но имя кардиналу ничего не говорило.
— Командор Крылатых.
Зингар снова кивнул, поняв теперь, о чем идет речь. От сотни Крылатых Теней пользы
будет не меньше — а то и больше — чем от двух тысяч недисциплинированных, плохо
организованных дикарей Фалдорика Косы. Крылатые Тени станут его глазами и ушами: благодаря
воинам Ордена убийц и шпионов он будет знать обо всем, что происходит на территориях,
контроль над которыми ему поручили установить; а взятие крепостей существенно упростится.
— Маджус Кейп хотел, чтобы ты возглавил операцию, — Тарго задумчиво пожевал
губами. — Чем ты ему приглянулся?
— Не знаю, — солгал Зингар. Но он знал. И то, что жило в нем и слушало эту беседу,
усмехнулось, услышав ложь.
— Готовься к выступлению, — велел Тарго. — Позже я пришлю к тебе Филина. С Косой
поговорит Кейп — но одни только морские демоны знают, станет ли Коса выполнять то, что ему
говорят.
— Станет. — Уверенно произнес кардинал. — Так или иначе.
Глава Ордена испытыюще посмотрел на Зингара, и выражение лица Магистра было при
этом не слишком довольным.
— Смотри, не переусердствуй.
— Не беспокойтесь, сир.
Тарго кинул, и Зингар покинул шатер. Лагерь энтикейцев располагался на краю
Иладейской равнины; руины Браша на севере красноречиво свидетельствовали о первой победе
завоевателей — пусть и добытой не оружием, а благодаря темной силам, с которой заключил
сделку король Энклед и которая теперь незримо сопровождала войска. О том, что власть над этой
силой была передана Магистру Полумесяца, Зингару рассказал Магистр его собственного Ордена
— однако, Зингар испытывал сильные сомнения в том, что эта сила вообще кому-либо
подчинялась. Механически он дотронулся до левой руки пальцами правой, отметив, как командор
Найк, беседовавший с двумя рыцарями у шатра, соседствовавшего с шатром Магистра, на
мгновение задержал взгляд на его руке — а затем вернулся к беседе. Найк носил на своем плече ту
же тварь, что и Зингар — и лишь богам тьмы было ведомо, сколько еще высших иерархов Ордена
были инициированы Гхадабайном. В Лилии и Полумесяце дела обстояли схожим образом —
Зингар уже встречался с кардиналами и командорами этих Орденов, помеченными тьмой.